В северной части королевства Шаэн два десятилетия назад даже младенцы знали, что ночь принадлежит злым духам. Стоило дневному светилу опуститься за вершины Срединного хребта, как на охоту сразу же выходили самые жуткие из чудовищ ― оборотни, способные принимать человеческий облик. Они приходили в людские селения под видом усталых путников. Стучались в окна и двери домов, просились на постой или молили о помощи, а все, кто откликнулся на эти мольбы, умирали ужасной смертью. Кровожадные оборотни не щадили никого. Именно поэтому жизнь в северных селениях замирала сразу же после заката. Взрослые не выходили на улицу, малые дети не плакали в своих колыбелях, а дикие горные псы с наступлением сумерек начинали громко выть, предупреждая людей о том, что ночь подобралась к их домам совсем близко. В одну из таких тёмных и страшных ночей беда постучалась и в дом семьи Лаор.

– Брат! Сестра! Откройте! За мной гонятся эти проклятые отродья тьмы! ― раздался знакомый голос одновременно с сильными ударами в дверь.

– Это Дан? ― шёпотом спросила Нейла Лаор у своего мужа Фэна.

– Похоже на то, ― так же тихо и не слишком уверенно ответил ей муж.

– Откроешь? А вдруг это не он?

– А если он? Его же живьём там сожрут.

Фэн подкрался к двери, стараясь передвигаться как можно тише, и прислушался. В горах где-то совсем близко выли собаки ― в этот раз громче, чем обычно. За дверью кто-то тяжело дышал. Хозяин дома прижался ухом к плотной древесине, чтобы слышать лучше, но сразу же отшатнулся, потому что в дверь снова ударили с улицы.

– Брат!

– Дан? ― негромко спросил Фэн. ― Почему ты не дома?

– Да открой же эту клятую дверь! ― прогремело снаружи, и Нейла зажала рот руками, чтобы не закричать.

За дверью был не Дан. Брат Фэна погиб, и чудовище притворилось им, чтобы поживиться в других домах. Злые духи не могут принимать чей-либо облик, пока не попробуют на вкус его или её кровь. Отличить их от настоящих людей можно только по двум признакам ― они никогда не дают прямых ответов на простые вопросы, а если начинают терять терпение, то перестают контролировать силу своего голоса.

Фэн Лаор не открыл дверь. Он и его беременная жена спрятались в подвале и сидели там, прижавшись друг к другу, до самого рассвета. На рассвете у Нейлы начались схватки ― намного раньше положенного срока, потому что женщина очень сильно испугалась. С первыми проблесками начинающегося дня ночная опасность отступает, поэтому Фэн спокойно вышел из дома, чтобы позвать на помощь жене кого-нибудь из женщин. Он не мог знать, что этой ночью оборотни пришли в людское селение не для того, чтобы убивать. Не мог даже предположить, что злые духи привели с собой демонов из Огненных Пустошей. И, конечно же, он не мог догадываться о том, что демонам была нужна его ещё не родившаяся дочь.

Ночью в селении не умер никто, кроме Дана Лаора, но утром не стало ещё и Нейлы ― несчастная женщина истекла кровью, произведя на свет полумёртвое недоношенное дитя. Никто не пришёл ей на помощь. Никто не держал за руку, когда она умирала. Никто не вынес из дома, когда соломенная крыша без видимых на то причин занялась огнём. Фэн спас бы её, но он не мог сдвинуться с места, потому что был скован тёмной магией злых духов. Он мог только смотреть, как горит его дом, и плакать ― беззвучно, всем сердцем. А некоторое время спустя, когда духи и демоны ушли, сняв с несчастного крестьянина магические чары, из обугленных руин почти полностью сгоревшего жилища донёсся детский плач. Фэн Лаор нерешительно подошёл к ещё не остывшему пожарищу, осторожно пробрался внутрь и обнаружил рядом с обгоревшими останками жены чистенького, розового младенца ― девочку. На малышке не было даже пятнышка сажи, ни одного ожога. Лишь кусочек пуповины возле округлого животика выглядел оплавленным.

«Мирим», ― вспомнил Фэн имя, которое Нейла хотела дать ребёнку, если родится дочь.

― Отродье демона! Смотрите! Демоница идёт! Бейте её!

Мирим поставила корзинку на землю, присела и закрыла голову руками. Она уже давно перестала убегать, чтобы спастись от побоев. Всегда найдётся тот, кто быстрее, а погоня лишь раззадоривает преследователей. Пусть бьют. Несколько синяков и ссадин ― это ещё не самое страшное. Однажды, когда Мирим было лет десять или около того, дети, живущие в селении, загнали её на край высокого обрыва и заставили прыгнуть в реку, крича, что вода убьёт огненного демона. Вот тогда было по-настоящему страшно. После того случая Фэн Лаор запретил своей единственной дочери покидать их безопасную лачугу, спрятанную в ущелье подальше от злых селян. Девушка и сама с радостью всегда оставалась бы дома, но порой обстоятельства вынуждали её нарушать запрет. В последнее время отец часто болел. Травы ему не помогали, а купить лекарства можно было только в селении у лекаря. В этот день Мирим покинула дом только по этой причине ― она хотела обменять редкие горные травы на дорогие снадобья для отца. Надеялась, что злые деревенские дети выросли, как и она, и стали хоть чуть-чуть спокойнее и добрее, но ошиблась.

Первый камень больно ударил по запястью. Шумная ватага злобных бездельников разразилась восторженными воплями ― бросивший наверняка попал бы демонице в голову, если бы цель не была прикрыта хрупкой преградой. Второй удар пришёлся по спине ― не так больно, но тоже чувствительно. Это было только начало. Когда зверёныши, считающие себя людьми, поймут, что жертва не сопротивляется, они подойдут поближе и пустят в ход кулаки, ноги и палки. Все разом. А потом бросят истекающую кровью девчонку в дорожной пыли и пойдут хвастаться своим подвигом тем, кто помладше.

Мирим ждала третий камень. Обычно всё самое ужасное начиналось именно после него, но в этот раз мучители почему-то замешкались. Даже притихли. «Ищут камень побольше», ― подумала девушка, не решаясь пошевелиться.

– Почему ты не защищаешь себя? ― неожиданно прозвучал откуда-то сверху удивлённый вопрос.

Мирим подождала ещё немного и нерешительно выглянула из-под руки, чтобы увидеть говорившего. Прямо перед ней, широко расставив ноги и сцепив руки за спиной, стоял юноша – высокий, хмурый и определённо не местный. Местные крестьяне так не одеваются. У них нет денег на роскошные длинные платья, сшитые из нескольких слоёв очень дорогой тонкой ткани, и потрясающей красоты пояса, украшенные россыпью мелких драгоценных камней. А ещё они не задирают подбородки так, будто смотрят свысока на весь мир. Незнакомый юноша точно происходил из какой-то очень богатой и знатной семьи, но по цвету его одеяния сложно было судить, откуда он родом. Чёрную с белым одежду богачи носят в Шаэне повсеместно. Это повседневный наряд, а по фамильным цветам знать можно различить только на праздниках. Мирим ещё не доводилось бывать на подобных торжествах, но отец много рассказывал ей об этом. Она наверняка вспомнила бы подробности, если бы незнакомец не устал ждать ответа на свой вопрос.

– Поднимайся! ― властно приказал он и протянул девушке руку.

Мирим опасливо огляделась и не без удивления обнаружила, что вокруг них уже успела собраться толпа зевак. Странно, но никто не шумел и даже не перешёптывался ― селяне с интересом наблюдали за разыгравшейся сценой. А ровесники девушки, всего несколько минут назад жаждавшие её крови, почему-то прятались за чужими спинами и бросали хмурые взгляды на молодого господина.

– Юнай, подними её! ― прозвучал очередной приказ.

Чьи-то руки резким рывком вернули Мирим в вертикальное положение ― она даже охнуть не успела. Повернулась бы, чтобы посмотреть на силача, с готовностью выполнившего поручение, но застыла под тяжёлым изучающим взглядом знатного юноши. Он смотрел на неё сверху вниз ― надменно и с изрядной долей презрения. Благо, длилось это унижение всего несколько мгновений, а потом молодой господин тяжело вздохнул и окатил брезгливостью, смешанной с негодованием, уже не Мирим, а толпящихся поодаль крестьян. Когда он заговорил, в его голосе слышался лёд, а глаза в это же время полыхали огнём гнева.