– Разговаривала я сегодня с этим дурачком. Его Левой зовут, да?

– Точно, Лева Казинец.

«Уж не Лева ли убийца? – пронеслось в моей голове. – Он, конечно, псих, но и у них бывают просветы, вот он и пытался мне доказать, что никуда не выходил, а был у всех на виду, фокусы показывал. А что, это вариант! Допустим, он достал Наталью на вечеринке своим ухажерством, она ушла, он – за ней…»

– Владимир Валентинович, а вы милиции о Леве рассказывали?

– Нет, это сейчас к слову пришлось. Татьяна, неужели вы думаете, что это он? – Семеряков очень удивился, похоже, мое предположение показалось ему абсурдным.

– Я ничего не могу утверждать наверняка, но поработать над этой версией стоит.

– Возможно, вы и правы, от психа чего угодно можно ожидать. Не будь он родственником Турилкина, не работал бы в фирме. Вы Андрею расскажете о Леве?

– Конечно, ведь меня нанял Басманов, и уже сегодня вечером я должна отчитаться о проделанной работе.

– Татьяна, тут вот какое дело. – Семеряков замялся. – Я не знаю, как вам об этом сказать, вопрос очень деликатный…

– Владимир Валентинович, говорите как есть. Я постараюсь войти в ваше положение.

– Дело в том, что Андрей очень ревнив. Он разошелся с первой женой, потому что приревновал ее, даже ребенок, сын, не остановил его от развода. Я, конечно, не знаю всех тонкостей, возможно, она действительно ему изменяла, но Андрей мог, по-моему, и напридумывать себе лишнего. На свадьбе Наталья с моим младшим братом танцевала, он из Тюмени специально на торжество приехал, так Андрей чуть ему по физиономии не съездил. Еле конфликт уладили. Конечно, Басманов – хорошая партия для нашей дочери: с положением, любит ее, но вот ревнивый. Наталья очень красивая, вся в мать, на нее многие заглядываются, я к этому всегда очень спокойно относился, а вот Андрей… Словом, мне бы не хотелось, чтобы он плохо думал о нашей дочери. Мало ли что ему в голову взбредет! Знаете, о мертвых принято говорить и думать хорошо. – Семеряков немного помолчал, а потом добавил: – Татьяна, вы только не считайте, что мы с Нелли Андрея подозреваем, будто он мог из ревности… Наша дочь вышла замуж по любви и не давала поводов для ревности. Вы не подумайте…

– Нет, нет, я так не подумала, – успокоила я Владимира Валентиновича, хотя на самом деле в моей душе что-то сработало против Басманова.

«А может, это действительно он? Нет, тогда зачем ему меня нанимать? Глупости все это! Басманов – мой клиент, он платит мне деньги, поэтому я должна быть с ним откровенной, хотя Семерякова тоже понять можно». Немного подумав, я решила, что смогу найти в данной ситуации компромисс.

– Владимир Валентинович, я не стану заострять внимание Басманова на «чувствах» Левы. Для начала ограничусь сообщением о том, что на вечеринке был психический, поведение которого может быть непредсказуемо.

– Спасибо. Знаете, Татьяна, а ведь благодаря вам я смог переступить через себя и зайти в гараж. Пожалуй, сегодня я смогу заняться здесь уборкой.

Я на всякий случай дала Семерякову свою визитку, и на том мы расстались. Нет, сразу садиться за руль своей «девятки» я не собиралась, а решила пешком обойти квартал, ограниченный улицами Советской, Хвалынской, Пушкина и Горького. Этот маршрут мог натолкнуть меня на какую-нибудь свеженькую идейку, а может быть, в какой-нибудь подворотне нашелся бы сломанный каблук.

Несколько дней назад в Тарасове был ураганный ветер, после которого дворники еще не успели навести порядок. В поле моего зрения попалось бесчисленное множество пивных банок и пластиковых бутылок от всевозможных прохладительных напитков, упаковки от чипсов, сухариков, орешков и шоколадных батончиков, окурки, пуговицы и даже юбилейная монета в десять рублей, которую я, не поленившись, подняла. Каблук же так и не обнаружился.

Оказалось, что я беседовала с Семеряковым около двух часов. Владимир Валентинович, к счастью, не ограничивал меня во времени и выдал необходимую информацию. Итак, появился первый подозреваемый – имеющий психиатрическую патологию кладовщик Лева Казинец, родственник директора.

Когда я проходила мимо «Тарпластмета», был уже седьмой час вечера, поэтому побеседовать с кем-нибудь, например с Михаилом Петровичем, о Леве не представлялось возможным: фирма была уже закрыта.

Я пошла дальше. На втором полукруге уличный мусор был такой же: банки, бутылки, упаковки, – исключение составляли стоптанная детская сандалия, лежащая на газоне в траве, и старенькие кроссовки приблизительно сорок четвертого размера, стоящие около входа в магазин «Фристайл».

Вернувшись к «девятке», я решила позвонить подруге Натальи, Веронике Громушкиной, которая, по словам Басманова, жила неподалеку от Семеряковых.

Мой телефонный звонок весьма удивил Веронику, но она сразу же согласилась встретиться и даже пригласила к себе. Нельзя сказать, что она жила в двух шагах от родителей Натальи. Пришлось проехать два квартала на машине, а потом еще поискать на улице Боголюбова дом номер 28-г. Я не сразу обнаружила в тихом дворике этот двухэтажный домишко, спрятавшийся за чередой посаженных очень близко друг к другу пирамидальных тополей. Похоже, Громушкина жила в коммуналке: на косяке двери во вторую квартиру располагались четыре разноцветных звонка. Я прочитала подписи к каждой кнопке и пришла к выводу, что мне надо нажать на самую верхнюю.

– Проходите, – сказала мне высокая худая девушка в мини-юбке и топике. У нее была очень короткая, почти мужская стрижка, которая, впрочем, ничуть не портила ее, а скорее подчеркивала правильные, не лишенные привлекательности черты лица. – Значит, Басманов, говорите, вас нанял? Очень любопытно! Зачем ему это понадобилось, интересно? Рискует…

– То есть как это зачем? Чем рискует? Андрей Георгиевич хочет побыстрее узнать, кто убил его жену и за что. Нормальный ход. Ко мне многие обращаются в подобной ситуации. – Я специально дразнила эмоциональную Веронику, следуя за ней по длинному коридору коммунальной квартиры. Чувствовалось, что у девушки свои соображения по поводу убийства подруги, и мне хотелось их непременно услышать. – Басманов сказал, что вы были самой близкой подругой его жены. Это так?

– Он вам так сказал, правда? Удивительно, что он обо мне вспомнил! – Громушкина распахнула широкую дверь и пропустила меня вперед. – Он ведь меня терпеть не может…

– Почему? – спросила я, оглядываясь на хозяйку и чуть поднимая голову кверху.

Что поделаешь? Вероника была намного выше меня! Она таинственно улыбнулась, но промолчала. В общем-то ответ на этот вопрос и так был известен. Наверняка мой клиент не относил Громушкину, проживающую в коммунальной квартире, к «своему» кругу. Словно прочитав мои мысли, она сказала:

– Басманов слишком высокомерный… Разве вы этого сами не заметили? Надменность так и прет из него. Да вы присаживайтесь!

– Спасибо. – Я опустилась в покрытое потертым плюшевым пледом кресло, а Вероника уселась напротив меня на старенький диван.

– Представляете, ему не нравилось, что я без предупреждения приходила к Наташке. Его бесило то, что мы долго разговаривали с ней по телефону. Он называл это – вечерний треп. В последнее время он ее вообще не отпускал ко мне. Говорил, что здесь гадючник. Слово-то какое подобрал! Однажды Наталья забежала ко мне после работы, мы заболтались, потом она позвонила мужу, попросила приехать за ней. Басманов приехал. – Вероника горько усмехнулась. – Зашел сюда с таким брезгливым видом, а я взяла и сказала ему, что он, сидя в своем кресле, наверное, думал: все тарасовцы уже живут в его новостройках… Короче, он мне ничего не ответил, а взял Наташу за руку и вывел за дверь.

– Да, бывает, что люди не находят общего языка. Вы, Вероника, были с ним не слишком учтивы, Андрей Георгиевич к такому не привык.

– Да, я такая! – с достоинством сказала девушка. – Всегда говорю что думаю. А вы, Татьяна, наверное, готовы лебезить перед Басмановым, раз он платит.