— Я очень благодарен вам за столь внимательное отношение к моей персоне, — Вил пустил в ход своё обаяние, — но сие будет излишне. Я к господину Яно не по медицинскому вопросу. Разве я похож на болезного?

Прямая тёмная бровь четвёртого сына Дубового клана иронично поползла вверх, а женщина смутилась и отрицательно замотала головой.

— Здесь вопрос приватного характера. Вы — супруга доктора, или выполняете обязанности личного секретаря? Тогда потрудитесь сообщить господину Яно, что прибыл его друг из Кленфилда.

— Что вы, что вы, — замахала руками женщина, — я — всего лишь медицинская сестра, и ничего докладывать господину Яно не обязана, — она схватила свою сумочку и заторопилась к выходу, — по коридору лестница на второй этаж. Постучите.

— Лихо вы её смутили вопросом о супружестве, — заметила чародейка тихим голосом, — её словно ветром вынесло.

— Всего лишь психология и наблюдательность, — ответил Вил, поправив револьвер за поясом, — женщине в районе сорока лет, значит, либо она жена, либо — сотрудница. Она чувствует себя спокойно и уверенно, значит, работает давно. Возможно, она имела виды на своего доктора. Поэтому и намёк на семейные узы — самое то, чтобы у неё не возникло ни малейшего желания продолжать разговор. Главное, что Эрнст дома. Приготовьтесь.

— Я готова, — заверила Рика.

— Тогда пошли.

За дверью обнаружилась лестница на второй этаж. На площадке, там, где ступеньки делали крутой поворот, их встретила маска демона, косовато висевшая на стене.

— Обычно люди вешают в простенках комнатные цветы либо зеркала, — тихонько заметил коррехидор, с некоторым отвращением глядя на типичное для Артании изображение демона: красное, гротескно-перекошенное от злости лицо с выпученными глазами и высунутым языком. Надо лбом красовались внушающие уважение рога.

— Обычная фестивальная маска, — также шёпотом ответила чародейка, ей не давало покоя странное ощущение дискомфорта, источник которого она никак не могла вычленить, и приписала тому, что очень уж не любила докторов и всё с ними связанное. Естественно, в тех случаях, когда дело касалось её лично, — купил где-то по случаю, а после повесил тут.

Она пригляделась к маске и заметила, что ту окружает некая непонятная аура.

— Но более вероятно, — проговорила чародейка, протянутую руку которой кольнула магия, — маску используют в качестве поглотителя негативных эмоций, которые неизбежны для кабинета врача: страдания, боль, тревога. Полагаю, Эрнст пытался загородиться от них и заказал заклятие на маску.

Они переговаривались очень тихо, потому что не хотели, чтобы Эрнст услышал об их приближении раньше времени. Лестница привела к двери, куда коррехидор вежливо постучал.

— Что ещё? — раздался из-за двери голос, без сомнений принадлежащий Эрнсту, — идите домой, Лайра, я закончил приём сегодня, так и отвечайте тем, кто читать не умеет.

Вил постучал вторично.

— Да входите уже, мне нужна избыточная вежливость, — последовал ответ, и чародейка с коррехидором не преминули воспользоваться приглашением.

Их встретил удивлённый взгляд Эрнста, развалившегося на диване с газетой в руках. Рядом на столе дымилась чашка чая и лежала початая пачка бисквитного печенья.

— Как вы… — он осёкся при виде заранее вытащенного Вилом амулета.

— Коррехидор его королевского величества Элиаса — граф Вилохэд Окку, а сопровождает меня коронер Королевской службы дневной безопасности и ночного покоя — чародейка мистрис Эрика Таками.

— Ха, ха, ха! — с некоторыми истерическими нотками засмеялся Эрнст, откладывая газету в сторону, — вот это поворот! Выходит, поиски пропавшего кузена — выдумка. Но сразу заявляю, к наркотикам, что продают Парки, я никакого отношения не имею. Можете считать те спички жестом доброй воли, так сказать, посильной помощью вашему департаменту. Сам не покупаю, не употребляю, не храню и не распространяю. Можете проверять, сколь вашей душе угодно.

— Мы к вам совершенно по другому делу, господин Эрнст. Или правильнее будет сказать: господин Мортимер Яно?

— Ах, это — пустая безделица! — усмехнулся собеседник, и его беспокойство заметно стало угасать, — ну, называюсь я в столице Эрнстом, какая в том беда? Мне, как добропорядочному практикующему врачу не пристало запросто посещать бои без правил, травлю крыс, да проводить вечера в более чем сомнительной компании псевдодочерей супругов Парк, сами супружеские узы коих также могут и должны быть поставлены под сомненье. Вот тут-то на помощь мне и приходит мой Эрнст — давний приятель, которого отличает врождённая слабость здоровья, и которого, в следствие этого, я должен проведывать с завидной регулярностью, — короткий смешок, — слабость здоровья Эрнста предоставляет мне прекрасную возможность развлекаться в Кленфилде в своё удовольствие, не теряя репутации здесь, в Мохаре.

— Насиловать и резать проституток — прекрасное развлечение, — словно бы себе под нос проговорила чародейка, но с таким расчётом, чтобы её слова оказались расслышанными подозреваемым.

И он расслышал.

— Что? — Эрнст мгновенно спустил ноги с дивана и подался вперёд.

— Вы на прошлой неделе имели договорённость с девицей лёгкого поведения по имени Мона Хант на оказание услуг сексуального характера в районе Нижних складов. Вы уплатили ей за это авансом пятнадцать тысяч, и ровно двенадцать часов двадцать три минуты вы связали госпожу Хант, закрыли ей рот кляпом, после чего сняли с себя всю одежду и жестоко изнасиловали жертву, нанеся ей при этом множественные ранения при помощи острого ножа и накладных когтей. Последним ударом в сердце вы добили бедную женщину.

Рика наблюдала за тем, как менялось выражение лица подозреваемого во время монолога коррехидора, и при этом её буквально захлестнуло тошнотворное чувству чужеродного присутствия. Присутствие это было сильным, давящим, почти осязаемо отдающим затхлым удушающим зловоньем. Даже истинное зрение не позволило вычленить положение источника; ощущение демонического присутствия было явным, но вот где Эрнст прятал своё сокровище, по-прежнему оставалось под вопросом. Чародейка никогда не сталкивалась ни с чем подобным, но безупречная память подсказала ей, что такие ощущения характерны для демонического присутствия. Девушка мысленно обругала себя самыми последними словами. Ведь зеркало Пикелоу показало демона, а она исключила это, как невероятное, приписав след влиянию болеглота, неверно интерпретированным зеркалом. А ведь в демоническое присутствие вписываются и когти, и зубы, и та особенная жестокость, которую отличали оба убийства. Получается, Эрнст каким-то образом завладел частичкой демона?

Вил тем временем закончил с преступлением, красочно описав сбор всех возможных улик, не забыл он упомянуть и о складном стульчике, на котором Эрнст или Мортимер Яно аккуратно сложил все свои вещи, дабы они не запачкались кровью жертвы.

— В виду всего вышеизложенного, — проговорил Вил с обычной для него в таких случаях холодностью, — вы, господин Яно Мортимер именем Кленовой короны обвиняетесь в совершении двух изнасилований, истязаний и последующих убийствах с применением холодного оружия и накладных когтей. Желаете сделать какое-либо заявление по данному поводу?

— Накладных когтей? — с издёвкой удивился Эрнст, и его широкий рот расплылся в глумливой улыбке, — вот насчёт когтей у вас ошибочка вышла, древесно-рождённый господин начальник, — не было и нет у меня никаких накладных когтей.

— Да ну? — не выдержала Рика, — у обеих жертв характер поражения таков, что я со всей ответственностью могу утверждать, что одни порезы и раны нанесены острым ножом с лезвием, похожим на лезвие аджикири, а вот другие имеют рваные края, которые бывают при частичном разрывании тканей. Так что от накладных когтей, кои уже не одну сотню лет используются в Делящей небо, вам, Эрнст, не отвертеться.

Рика почти физически ощущала нарастающее давление, словно эмоции Эрнста начинали обретать плотность.

— Вас так интересует, что оставило те прекрасные рваные раны на телах женщин? — спросил он, и на лице у него появилось странное выражение, — правда, вы желаете этого?