— Не знаю, — тихо ответил Вил, — но раз он говорит, значит — разумен. Держитесь позади меня и приготовьте на всякий случай что-нибудь защитное.

— Защитное? — усмехнулась чародейка, — я ж — некромант, не забыли? Лечить и защищать — это не мой профиль.

Буквально на следующем шаге их взорам отрылась расчищенная площадка с какими-то грязными мешками у стены и странным существом, которое внезапно возникло прямо у них на пути.

Вил никогда не видел ничего, даже отдалённо похожего, на того, кто с высоты своего огромного роста разглядывал незваных гостей.

— Ты — не господин, — обвиняюще проскрежетало существо, — обманщик! Ругаешься, как господин, а сам другой!

Существо принялось мерно покачиваться из стороны в сторону.

— Кто это? — почти беззвучно спросил коррехидор, рассматривая гиганта, преградившего им дорогу.

Более всего он походил на недоделанную статую из молочно-белого мрамора. Словно некий не особо умелый скульптор начал ваять, однако деятельность сия ему прискучила ещё в самом начале работы и он забросил инструменты, отправившись по иным, гораздо более интересным делам. Ему удалось лишь первоначально наметить облик своего произведения: у здоровяка, около девяти сяку росту, практически не было лица, рассечённая кривоватая трещина заменяла ему рот, две выбоины служили глазами (в этих выбоинах теплились недобрые красноватые огоньки), а грубый выступ долженствовал обозначить нос.

Остальное тело было под стать, что совершенно не мешало существу быть абсолютно живым: оно двигалось, и при том с удивительным проворством, например, ловко почесало плечо под грязноватой хламидой, прикрывающей его наготу и неотрывно следило за людьми, что остановились перед ним.

— Элементаль земли, — также негромко ответила чародейка, — сама впервые вижу, только читала. Опасный, злобный, неуправляемый стихийный дух.

— Сможете убить или нейтрализовать? Вы же блистательно уничтожили тяготона в Оккунари.

— Навряд ли. Тяготона породил чародей, а элементаль — существо из духовного мира. У меня будет всего одна попытка, если не хватит мощи или вид заклятия не подействует, нам конец.

— О чём это вы там шепчетесь? — вопросил элементаль.

— Ни о чём серьёзном, — взял на себя роль переговорщика коррехидор, — леди выражала восхищение вашей красотой и силой. Уверен, среди ваших собратьев не так часто встретишь такого красавца.

— Это что, — ответил польщённый стихийный дух, и в его глазницах огоньки сменили цвет с алого на фиолетовый. Коррехидор предпочёл считать, что он успокаивается, — моя плотская сущность ни в какое сравнение не идёт с истинным обликом, — и дух принялся методично перечислять свои многочисленные достоинства.

Воспользовавшись тем, что противник погрузился в воспоминания и уточнения, Вил прошептал чародейке:

— Рискнёте?

— Боюсь, — последовал ответ, — я не знаю, что подействует на элементаля, да и вообще, не уверена, что их можно убить. А в ответ ему ничего не стоит мгновенно завалить нас кучей земли и камней. Он повёлся на разговоры. Попробуйте поторговаться с ним, разговаривайте, а я буду искать варианты хотя бы на время обездвижить его. Физиология элементалей практически не исследована, а то, что я читала чрезвычайно скудно, да ещё и разнится в зависимости от автора до противоположности.

— Не могли бы вы назвать себя, чтобы я с должным уважением мог обращаться к столь могущественному духу, — Вил включил своё неотразимое обаяние не полную катушку, и это, как ни странно, сработало.

Элементаль поправил своё бесформенное одеяние и важно изрёк:

— Моё истинное имя, смертный, я естественно, тебе не сообщу ни под каким видом, особливо в присутствии девки, от которой магией несёт на милю. Скажу лишь то прозванье, какое мои пленители дали этой безобразной, унизительной каменной оболочке, куда моя сияющая сущность заключена волею твоего собрата, между прочим! — на последних словах в глазницах элементаля вновь загорелись красные искорки, и они вперились в Рику, — зовусь в вашем мире я Глыбарём. Не очень-то звучно, без фантазии, но приклеилось сие позорное прозвище ко мне накрепко. Да существование моё — хуже не придумаешь, — доверительно сообщил он Вилу.

— Что такое, господин Глыбарь, — посочувствовал Вил, — кто эти мерзавцы, что осмелились проявить неуважение, достойное самого глубокого порицания?

— Кабы я знал! — тоскливо проговорил Глыбарь, — мужчина и женщина. Баба самая подлая. Обещала мне много еды, развлечений, любовь лучших земны красоток, а что я в итоге получил? Зачарованный обруч — он задрал своё нехитрое одеяние и показал тесно обхватывающий его массивную талию обруч, от которого шла длинная цепочка к кольцу в стене.

— Цепочка-то для такого силача, как господин Глыбарь, плёвая, — заметил Вил, чуть сдвинувшись вправо.

— Стой, — воскликнул дух, — даже не думай сбежать!

Казалось, это незначительное движение коррехидора вновь привело его в агрессивно-раздражённое состояние, о чём свидетельствовали разгоревшиеся злобой красные огоньки глаз.

— И ты такой же, — яростно бормотал он себе под нос, — сбежать удумал, не выйдет! Я сперва съем тебя, хватит мне эту гадость сладкую жрать. Крыски, что хозяин приносит — разве ж это еда! А Глыбарь исправно ихний сироп ест, исправно какает, ест и какает. А ему вкуснятины не приносят. Крысой разве ж наешься? Вот мужчину съем, с бабой сперва развлекусь, а потом тоже съем.

— Придумали что-нибудь, — воспользовавшись самоуглублёнными рассуждениями элементаля, спросил коррехидор, — а не то нас и вправду ждёт незавидный конец.

— Убить его, боюсь, не сумею, но вот освободить…, — Рика поглядела на цепь, — похоже на метеоритное железо. Предложите ему обмен: его свободу на нашу жизнь.

Коррехидор кивнул.

— Господин Глыбарь, — с поклоном, который удовлетворил бы самого строгого блюстителя дворцового этикета, обратился к элементалю Вил, — моё сердце буквально обливается кровью, когда я вижу, с какой несправедливостью обходятся люди с благородным и могучим стихийным духом.

— Тебе недолго осталось беспокоиться, — успокоил элементаль, — вот как только решу, от какого способа умерщвления твоё мясо вкуснее оказется, так сразу и убью.

— Очень жаль, — сокрушённо заметил Вил, — право, очень жаль.

— Естественно, тебе жаль твоей никчёмной человеческой жизнишки, — проговорил Глыбарь, — но и сожалениям твоим тоже скоро настанет конец.

— Я сожалею не о своей жизни.

— Неужто, о бабе? — осклабился дух.

— Нет, — покачал головой коррехидор, он понимал, что единственный их шанс выбраться из лап элементаля — это не терять самообладания и заговаривать ему зубы, — я сожалею о том, что бездумно расправившись с нами, вы лишитесь возможности освободиться из ненавистного плена. И вам придётся есть сахар, замоченный в керосине, перерабатывая его в наркотики, и воспринимать редкие подачки в виде крыс, как гастрономические изыски. Ведь ваши пленители, когда надевали на вас обруч из хладного железа обещали иное?

— Да, — грустно произнёс дух, обхватив голову руками, — наслаждения, человеческие жертвы, они даже сулили сделать меня своим богом, а сами заставили жрать омерзительный сироп и срать их желанным порошком…

— Так вот, господин Глыбарь, — воспользовался горькой паузой Вил, — вы со свойственной стихийным духам проницательностью изволили заметить, что меня сопровождает чародейка, — элементаль перестал привычно раскачиваться и воззрился на Рику, — позвольте нам вместе с ней освободить вас из плена. Вы обретёте полную свободу, истинную форму и сможете полностью распоряжаться собой.

Глыбарь какое-то время осознавал сказанное.

— А она сможет?

— Она попытается, — ответила Рика, — и шансы у неё велики. Не думаю, что Паркам было по карману приглашать квалифицированного чародея, вероятно заклятие соорудил маг средней руки, что-нибудь простое, в первую голову подпитываемое энергией материала, и при этом надёжное. Уберём обруч, исчезнет и заклятие. Ведь не только цепь удерживает тебя на месте?