— Кто сказал, что ты должен сдерживаться? Она поджимает ноги, упираясь пятками в мою задницу.

— Я сказал. Я хочу, чтобы это длилось вечно.

Она издает горловое мурлыканье, ее внутренние мышцы пульсируют. Если бы я знал, насколько хорош массаж члена, я бы никогда не смог держать дистанцию, между нами.

— Мне нравится, как это звучит.

Я насаживаюсь сильнее, погружаясь в ее жар. Она такая маленькая подо мной, но обхватывает меня, как крендель. Каждая клеточка моего тела, кажется, скандирует одно единственное слово. Наконец-то. Наконец-то!

— А мне нравятся звуки, срывающиеся с твоих губ. Хочу засыпать каждую ночь, слыша их.

Она поднимает брови, и на мгновение в ее глазах что-то вспыхивает. Удивление? Нерешительность? Но потом я опускаю руки, и она откидывает голову назад. Я веду проигрышную битву. Наконец-то я получил то, чего всегда хотел, победил своих демонов и потерял себя в женщине своей мечты. Я нахожусь на расстоянии вдоха от того, чтобы наполнить ее своим спермой, и все же не могу удержаться от желания изучить этот взгляд.

Сомневается ли она во мне?

В нас?

В глубине души звучит рычание, которое отрицает это. Пайпер со мной.

Со мной.

Ее глаза следят за мной уже три чертовых года. А может, и дольше. Она не раз умоляла меня поцеловать ее. И она хочет меня так же сильно, как и я ее, так в чем же дело? Она не верит — вот и все.

Она не ошибается. Моя красавица редко ошибается.

Я беру в руки ее левую грудь и дразню сосок. Он морщится под моим большим пальцем, и я смотрю на него, с трудом веря, что это реально.

Ее ногти проводят по моему позвоночнику, и я вздрагиваю. — Что это?

— Ты. Не могу поверить, что ты настоящий.

Она щипает меня за задницу, и мы смеемся. Если смеяться, когда яйца глубоко в твоей женщине, — это не самое лучшее чувство, то я не знаю, что это такое.

— Ты настоящий.

— Я настоящий, — говорю я ей, отводя бедра назад, напоминая ей, что такое пустота. Я хочу привязать ее к себе и никогда не отпускать. Возможно, это слишком, но я ничего не могу поделать с тем, что чувствую.

— Это начало для нас. Ты и я. Назад дороги нет. Я был глуп, думая, что то, что у нас было, достаточно. Так глупо, черт возьми. Но ты ведь простишь меня, правда, милая?

Я наклоняю голову и глубоко засасываю ее сосок, дразня его языком. Ее сладкая киска сжимается вокруг моего члена, а ее горловые вздохи заполняют мои уши. Мое сердце сжимается, в груди возникает непрекращающаяся боль.

Я перехожу к другой ее груди и нахожу сосок таким же твердым и жаждущим моего рта. Я покусываю ее кожу и наслаждаюсь ее криками, полными блаженства.

— Ты простишь меня за то, что я потратил столько времени и позволил своей глупости помешать нам делать это каждый день. Я подкрепляю свои слова толчками бедер. Ее спина выгибается, и она издает звук согласия. — Как твоя голова?

— Лучше не бывает. Она проводит пальцами по моим волосам, глядя на меня почти с обожанием.

— Хорошо. Я наклоняю голову и провожу губами по ее губам. Она тут же открывается для меня. Я одариваю ее долгим, медленным поцелуем, набирая темп. Ее язык проводит по моей нижней губе, и мои нервные окончания загораются, как рождественская елка. Мои бедра подаются вперед. Она задыхается у меня во рту, и я использую все преимущества, трахая ее. Оставляю свой след в ее сердце и душе. Она никогда не сможет забыть эту ночь и то, что она для меня значит. Я всегда буду напоминать ей, как сильно она мне нужна.

Жаждать ее. Обожать ее.

Она отрывает свои губы от моих, выкрикивая мое имя. — Я. . нуждаюсь…

Я тоже. Чудо, что мне удалось сдержаться, но ее потребность подстегивает мою собственную. Я просовываю руку между нашими телами, меняя положение, чтобы погладить ее клитор тугими кругами. Ее внутренние мышцы напрягаются, сжимая меня, словно вытягивая из моего члена сперму. Я никогда не испытывал ничего подобного.

— Вот так, милая. Давай.

Ее ногти впиваются в мои бицепсы, и она извивается подо мной. Я не могу понять, пытается ли она подойти ближе или ослабить давление.

— Моя, — прорычал я ей в губы.

Еще один круг по ее клитору, и она вскрикивает подо мной, тело напрягается, как скрипичный смычок, попеременно отталкивая меня и прижимая к себе. Черт, она прекрасна. Ее О-лицо — самое упоительное, что я когда-либо видел, и я падаю вслед за ней. Струя за струей сперма вырывается из ее сладкой киски. А ее киска… она высасывает из меня все, что я могу. Все мое тело дергается, когда я отдаю ей все, что у меня есть.

— Тебе не больно? — это все, что я могу сказать.

Она качает головой, грудь вздымается. Это великолепно. Она великолепна. Мои мышцы начинают сдавать, потому что, черт возьми, это было очень сильно. Впрочем, наша связь всегда была такой.

Я опускаюсь рядом с ней, и она тут же сворачивается калачиком у меня под боком. Я впиваюсь поцелуем в ее волосы. И когда мы оба погружаемся в сон, я шепчу три слова, состоящие из десяти букв, которые я напевал в своей голове уже много лет.

ПАЙПЕР

Когда я просыпаюсь, на улице уже темно, дверь в спальню приоткрыта. Светильник в ванной отбрасывает теплый отблеск на гостиную. Я растягиваюсь на простынях, все еще теплых от тела Хантера, похожего на печь.

У меня все болит. Очевидно, секс марафон многое забирает из девушки.

Я улыбаюсь в темноту, вспоминая все способы, которыми он заставил меня кончить сегодня ночью.

— Что это за коробки? Голос Хантера прорезает тишину. — Хизер переезжает?

Ужас захлестывает меня. Я облизываю губы. — Нет. Она любит это место.

Он появляется в дверном проеме, освещенный светом. На его красивом лице застыли тени. — Вы переезжаете? Когда?

Возникает пауза, потому что я не знаю, как ответить. Я решаю, что придерживаться правды — лучшая политика в данный момент. То, что мы шептали друг другу в разгар занятий любовью, может оказаться неправдой при свете дня, верно? Он может вернуть все назад, и где тогда буду я? Больной и с разбитым сердцем.

— Завтра.

Его брови взлетают вверх по лбу. Затем он поднимает запястье и проверяет часы. — То есть сегодня?

— Да. Я чувствую себя как жук под ботинком. Испуганной, неспособной увернуться от того, что приближается.

— Почему ты не сказала об этом? Ты же знаешь, что я помогу тебе переехать.

О, я знаю, что он поможет. Мои отец и братья тоже были бы там, плечом к плечу с ним. Грузовики и все такое.

— Я не возьму много, — говорю я, и мое сердце разрывается на части. Это должен был быть просто поцелуй, чтобы наконец-то выкинуть все из головы. Но в тот момент, когда мои губы встретились с его губами и удивительное ощущение правильности происходящего охватило меня, я должна была узнать, каково это — быть любимой им.

И я узнала.

— Куда ты переезжаешь?

— В ЛОС — АНДЖЕЛЕС.

— В ЛОС — АНДЖЕЛЕС? Я вижу, что он пытается понять, где это. Потому что, конечно, я не могу иметь в виду город, расположенный в нескольких штатах от нас.

— Лос — Анджелес, — подтверждаю я, проталкивая слова через губы.

— Какого черта, Пайпер? Его массивные руки поднимаются, скрещиваясь на груди, и он смотрит на меня в полном замешательстве. Но это только заставляет меня любить его еще больше. Он не злится. Просто растерян.

Я так отчаянно хочу, чтобы все, что он сказал, было правдой. Что я его, и он меня не отпустит. Не сегодня. Не завтра. Никогда.

— Там живет мой двоюродный брат, — говорю я, как будто это все объясняет. Это ничего не объясняет. Он знает это. И я знаю. Но я не должна была говорить ему ничего из этого. Я бы просто отстранилась от ситуации и постаралась бы, черт возьми, забыть о его существовании.

— Ты никогда не говорила об этом раньше. Ты любишь этот город.

Неужели он должен быть таким чертовски красивым? Длинные ноги и облегающие джинсы, обтягивающие его тонкую талию.

Я сглатываю.

— Я знаю.