– Ваши друзья сейчас под моей защитой в безопасном от любых внешних влияний месте под названием Колыбель. Изменить роль гостя на заключенного займет меньше времени, чем ваша мысль о переигровке моих правил в свою выгоду. Я не вижу смысла манипуляций, дабы свершить простое сложными инструментами. Я выкладываю вам сейчас достаточно сведений для принятия решения последовать за мной и узнать, почему вы так мне важны и для чего я так долго распинаюсь. Наученный опытом, предпочитаю собирать сведения, прежде чем принимать решения. И вы получите эти комплексные сведения про наш общий провокатор перемен, который, будьте уверены, являясь спрятанным, станет оскорблением для вас, привыкших к центру внимания. Вы не могли не догадаться об ускользающем времени, отчего я и вынужден ограничить срок осмысления в угоду скорому решению. Взамен ваших услуг я предлагаю не только стать Основателями, но и самую высокую, персональную, созданную лишь под вас плату. Избавить тебя, Люба, наконец-то от фрагментов новоназванного Осколка будет столь же важно, сколь дать возможность встретиться с матерью на личной основе, закладывая в фундамент твоего будущего не меньше, чем конкретный, доказанный научным способом ответ на вопрос всей жизни Бэккера: судьба ли правит – или же свобода воли?

Оскар сидел за общим круглым столом, деля его с Настей и Родой. Все трое направлены в центр, чтобы видеть каждого перед собой. Оскару было одновременно и тепло, и холодно, чему способствовало очень вялое физическое состояние, которое не поспевало за восстановлением бодрствующего сознания. Несмотря на плотную теплую куртку, штаны и ботинки, ему пришлось немного вжаться в стул с подлокотниками из-за дискомфортного, похожего на болезненное, состояния. Как мог, он контролировал руки, пока жадно поедал целый обеденный набор из контейнера, порой еще и почесывая свежую щетину и короткую, почти под ноль, стрижку головы, случившуюся сразу же после его пробуждения.

Настя неряшливо бросила маленький планшет на стол, после чего поджала ноги к себе, поставив их на поверхность стула, и несколько отрешенно, думая о чем-то своем, сказала:

– Все с тобой в порядке. Просто ты первый раз был в анабиозе, ничего особенного. Кушай, пей, отдыхай, через часок будешь бодрее нашего.

Нахмурившийся Оскар кратко переглянулся с Родой, которая облокотилась на стол, поглядывая на него с заботой, что-то пытаясь решить у себя в голове насчет происходящего. У нее были короткие черные волосы, ныне зачесанные вбок, что открывает целиком лицо, на котором заметны несколько тоненьких диагональных шрамов от лба до подбородка. Ее красота преимущественно проистекала из дерзкого, немного наглого характера, так что ее естественная красота каким-то странным образом лишь подчеркнулась этими тоненькими линиями телесного цвета.

– Ешь давай. Настя у нас тут сама у себя на уме, – с легким акцентом на претензию произнесла Рода, взглянув на подругу, чьи светлые волосы зачесаны назад и спрятаны под капюшоном, а некогда нежное и чуть ли не детское лицо обросло жизненным опытом, лишь часть которого знали Оскар и Рода.

– Сначала проснулась она, потом я, ты третий. Всего-то час назад я сидела на твоем месте, так что советую не спешить.

Стол был небольшим, человек на пять максимум, причем места вокруг него было также в дефиците. Оглядевшись, Оскар подметил в этом тесном холодном помещении преимущественно серых, белых и черных тонов лишь шкафчики по углам и шесть кроватей, по три на сторону многоуровневого каркаса, также было две створки дверей – впереди него и позади.

– Это так принято в космосе? Нам теперь следующих по одному будить?

Оскар доел последнее из контейнера, жадно выпил воду, аккуратно сложил пластиковые приборы в специальные крепления сбоку, после чего, следуя кивку Роды, увидел слева от себя приемник грязной посуды, куда положил свою и вернулся за стол уже более собранным. Военное воспитание отцом укоренило в нем определенные манеры, которым давно проще следовать, нежели их обдумывать.

– Мы единственные.

Рода сказала это сразу же, как он сел. В ней не было ни грамма смятения на этот счет, как и у Насти, что лишь подстегнуло его на нужду быть более осведомленным в происходящем, чего не могла не заметить Рода.

– Капитан этого звездолета сообщил нам, что еще в полете к Опусу было решено разделить команду на тех, кто из столицы, и тех, кто с Комы.

– Но ведь ты же…

– Мы с отцом двенадцать лет на Коме. Им этого достаточно, чтобы считать меня, как было сказано, иммигрантом.

– Бэккер…

– Неа.

– Изабелла…

– Нет.

– Люба?

– И даже Лорна – нет. Здесь только мы трое. И нет, насчет беженцев с Комы нам неизвестно.

– Какой-то бред. – Оскар сам не заметил подкравшейся злости из-за очередной неясности происходящего, что преследовало их неприлично долго.

– Лично я очень этому рада.

Даже Настя взглянула на Роду с желанием узнать подробности такого громкого заявления.

– Что? Окей, поясню, друзья мои, раз умудрились запамятовать. С чего бы начать? А, точно, возьмем Бэккера, который умудрился за два дня разрушить Монолит, после чего почти похоронить нас на Целестине, причем еще и проиграв тому великому злу с тупым именем Варвар, что, к слову, обесценило гибель вашего, между прочим, дома, и обосрать жертву сотен тысяч человек. А самое главное, мы с тобой, Оскар, чуть ли не погибли еще и от рук Лорна, который спасал этого урода от нашего с тобой желания праведной мести, чего, опять же, уж извините за детализацию, но потерпите, потому что я, честно, не хочу ни видеть его, ни знать, что с ним, иначе жажда возместить ущерб опять взыграет, да еще и с большей силой! Мы с вами тремя с самого начала на своем, несоизмеримом с чьим-либо опыте вкусили, вопреки своей же воле, последствия его провокаторской натуры, которая, что-то мне подсказывает, вряд ли возымеет… не знаю, реконструкцию возможностей и потенциала!

Оскар даже улыбнулся с особым удовольствием от наблюдения в Роде крайне артистичного порыва, сопровождающего все ее яркие всплески дерзкого характера, не чурающегося ни на крик, ни на вызов. Она выговорилась достаточно ярко и детально, чтобы и Настя включилась в их разговор с головой, ощущая знакомый оттенок ее лучшей подруги, возвращающий приятные старые дни юной жизни на Монолите.

– Я вам еще так напомню, что из-за него погиб мой папа. Я грохну его сразу же, как увижу. Но я не хочу этого. Не хочу… – Внутренняя борьба Роды читалась для Оскара и Насти слишком отчетливо, ибо они видели те ужасные крайности, пережив которые человек редко может вернуться к прежней обычной жизни. – Нам с вами повезло остаться в живых. Тебя, Настя не было тогда, вы с Любой потом пришли, но я и Оскар… мы почти убили Лорна, чтобы добраться до Бэккера. Я… раз мне повезло быть далеко от него, то воспользуюсь этим редким шансом свернуть в сторону от… Ну вы и так поняли.

Настя взяла подругу за руку с искренней заботой, поддерживая ее превозмогание над безумным в своей жестокости монстром, ставшим на Коме спасительным инструментом, пробуждающимся слишком активно при малейшем намеке личной угрозы.

– А вот меня беспокоит, что мы не знаем, где он. Какое говно он опять готовит для нас или всех вокруг? Предпочитаю знать расположение врага – так хотя бы его можно приструнить быстро.

– И что ты предлагаешь?! – Раздраженно спросила Рода.

– Пока ничего. Я лишь хочу донести, что нельзя расслабиться.

– Да никто и не расслабляется! Мы проснулись пару часов назад, сами только пожрали, причем еще в полете, как нам капитан сказал.

– Рода хочет сказать, – Настя внезапно удивила всех фундаментальным спокойствием, – что не стоит спешить с какими-либо решениями.

– Мы вместе, и это здорово. Не знаю, как вы, но после того, как я убедилась в существовании этого Варвара… что-то… Короче, жить стало проще.

– Это при его-то угрозе…