– Бери больше. Мы с мамой на этих мультиках выросли. А вот вашему поколению повезло меньше.

– Решено. Сделаю песню про «баба-ёжек» сигналом вызова на телефоне.

– А папа пусть песню водяного поставит. Ему как раз подойдёт, – съёрничала супруга.

– И этой женщине я отдал лучшие годы своей жизни, – отвечаю под смех дочери.

Проснулся я от тряски и скрипа колёс. Некоторое время лежу и не могу понять, где я и что со мной. Какие-то колючки впиваются в тело. Потом по запаху определил, что это сено. Значит, я лежу в движущейся телеге. Ощущения двойственные. Сильно донимают слабость и жажда. Голова особо не беспокоила, ещё почувствовал, что на ногах у меня повязки. Сам я накрыт какой-то дерюгой, на голове вообще не пойми чего.

– Ты вернулся, – радостно закричал в голове солнечный мальчик. – А я уже испугался, что опять остался один.

Дёмка быстро отчитался, что всё хорошо. Пахом довёз меня до лагеря, где наше тело просто вырубилось из-за последних событий. Сейчас мы едем на телеге, но братик не знает куда, потому что сам ушёл в свою сферу, где стал дожидаться моего возвращения. Узнав про мультики, он радостно запрыгал и исчез.

Делаю попытки пошевелиться и тут же слышу возглас Пахома. Телега останавливается, откидывается головной убор, оказавшийся соломенной шляпой, и я вижу радостное лицо ближника.

– Живой! Ну и испугал ты нас, Димка! – кричит счастливый казак.

– Пить дай и рассказывай, – прерываю я своего друга.

– Ага, сейчас.

Буквально через секунду я намертво присасываюсь к тыкве с водой. Напившись и отдышавшись, вижу над собой улыбающиеся лица Шафонского с Сашкой Абрамовым, присоединившимся к ближнику.

– Вам ещё нельзя вставать, Дмитрий, – менторским тоном заявляет доктор, – рана головы такая вещь, что неизвестно, к каким это приведёт последствиям. Поэтому прошу вас лежать и меньше двигаться. Вечером на привале я вас осмотрю.

– Голова – предмет тёмный и исследованию не подлежит, – выдал я фразу из фильма.

Доктор сначала вскинулся, наверное, подумал, что это ещё одно из откровений по медицине. Но увидев улыбку на моём лице, начал заразительно смеяться, в чём был поддержан всеми окружающими.

– Вот так оно и произошло, Димка. И по-другому не получилось, так как доказательств никаких нет. Да и не стал я обвинять Денисова. Он полковник, а я кто перед ним?

На самом деле ситуация сложилась лучше некуда. Это Пахом по простоте душевной решил, что меня тянет на подвиги и дальнейшее участие в войне. Я как раз наоборот, насмотревшись на всю эту катавасию, понял, что пора валить. Если не убьют в бою и не сгниёшь от ран, то подцепишь какую-нибудь кишечную или иную инфекцию. Это благо, что русская армия, уже наученная действиями в степи многочисленными неудачами прошлых лет, перестала нести огромные и неоправданные потери. Да и мы с Шафонским сделали многое, чтобы избежать лишних смертей. Но продолжать лихие атаки на турок и прочих татар мне порядком надоело. Хочется чего-то более спокойного и стабильного, желательно в тылу, а лучше в паре тысяч вёрст от войны.

По словам Пахома, до лагеря я добрался более или менее живой. Терял пару раз сознание и меня рвало желчью. Далее отключился и не приходил в себя почти четыре дня. Низкий поклон доктору, который сразу понял, в чём тут дело, приказал меня не беспокоить. Заодно и ноги мои начал лечить, как оказалось, распорол я их капитально. И это на фоне того, что его самого отзывали из действующей армии и отправляли в Москву. А это сборы, передача дел и ещё много всего. А ещё он умудрился договориться с Иловайским, что мы с Пахомом и братьями Абрамовыми переходим в подчинение доктору. Как они это провернули, не знаю. Может, будем числиться охранниками, но бумагу от полковника мы получили и разного рода держиморды не должны нас беспокоить. На конфликт с Денисовым Иловайский не пошёл из-за отсутствия доказательств и свидетелей. Все фигуранты дела, кроме меня, вроде как погибли.

Шафонского, как и в моей истории, назначали в московский Генеральный госпиталь. Хотя я не очень уверен, что это мой мир, а не какой-нибудь параллельный или вообще бред воспалённого сознания. Тем не менее мы медленно, но неотвратимо движемся в Москву. А если мне не изменяет память, то как раз к нашему приезду в бывшей столице начнётся эпидемия «моровой язвы», которая приведёт к ужасным последствиям. С другой стороны, это моя земля и народ, поэтому помочь уменьшить последствия от этой напасти долг любого адекватного человека.

На привале, после того, как все разместились, по-ели и мне сменили повязки на ногах, решил поговорить с доктором на тему эпидемии. Афанасий Филимонович, одетый по-походному в добротные штаны и высокие сапоги, сидел на складном стульчике, я же лежал рядом и заворожённо смотрел на игру воображаемых саламандр в горящем костре. Здоровье идёт на поправку, вокруг просто изумительная по красоте природа первозданной степи со всеми её запахами и видами. Стрекочут цикады или сверчки, я в них не разбираюсь, но слушать приятно. Дым от огня отгоняет мошкару с комарами, в общем, благодать господня, если не учитывать, что вокруг могут рыскать банды татар, запорожцев и прочих ногайцев. Но у нас достаточно крупный отряд из десятков повозок и с хорошей охраной.

– Доктор, – сразу беру быка за рога, – можете считать меня безумцем или шарлатаном-предсказателем, но меня немного пугает нынешнее положение дел. На юге наша армия не только одержала великую победу над превосходящими силами осман. Мы столкнулись просто с человеческим морем из врагов. Я вам уже рассказывал, что такое количество людей, вынужденных жить скученно при отсутствии выполнения элементарных правил гигиены – есть прямой путь к эпидемии. Моровая язва как раз всегда приходила на Русь с юга от осман. Если мы с вами ещё не увидели явных признаков заболеваний, то не факт, что их нет. И если больного человека можно определить и вовремя изолировать, то как быть с товарами. Вы не сможете заглянуть каждому солдату или офицеру в личные вещи и заставить их отказаться от какого-нибудь трофея. Может даже мы с вами сейчас везём в своих вещах заразу.

Доктор чуть со стула не упал от подобных заявлений. Дураком он не был и давно понял, что мои ссылки на таинственного бухарца, последователя Авиценны, просто прикрытие. Он даже кое-какие опыты уже провёл, что ещё более убедило его в моих познаниях.

– Надо что-то делать, Дмитрий. Но я даже не могу представить, как предотвратить эпидемию. Вы правильно сказали, что каждому в сумку не залезешь.

– Не нервничайте, Афанасий Филимонович. Суетой делу не поможешь. В данный момент мы можем использовать только один метод борьбы с заразой, пока не началась эпидемия. Есть сенатский указ о карантине, не помню от какого года. Необходимо срочно вводить его в действие. Ведь пострадать может не только Москва, но и практически все южные губернии. Мой вам совет, написать московскому генерал-губернатору о начале эпидемии чумы у турок и о желательных мерах по её предотвращению в России. Если градоначальник человек умный, то предпримет все необходимые меры. В противном случае будем уже бороться с зара-зой на месте.

Мы ещё долго говорили с Шафонским и его двумя учениками про способы борьбы с чумой. Это и профилактика в виде гигиены, вывоза мусора и уничтожение грызунов. Далее обсуждали способы проведения карантина и выявления заболевания. Рассказал им про дезинфекцию, которую в моей истории применял Ягельский[30]. В принципе, вполне реально если не предотвратить эпидемию, то сильно уменьшить людские и экономические потери, которая она принесла. Опять возвращаясь к моей реальности. Если бы не трусливое поведение генерал-губернатора Салтыкова с другими военными и гражданскими чинами, то ситуация не дошла бы до бунта[31] с огромным количеством жертв. Но для нынешней России с безответственностью и безнаказанностью чиновников ситуация может сложиться просто катастрофическая. Хотя в моём времени положение ненамного лучше, если не хуже. В XVIII веке среди чиновников и военных хватало вменяемых людей, следующих правилам дворянской чести. В ХХI веке подобных «паршивых» овец во власть стараются не допускать. А если вдруг кто-то случайно прорвётся, то травят всем миром, как стая шакалов. Не заметил, как уснул прямо у костра.