***

Тори и Нив одновременно увидели, как надвигается нечто необъятное, нечто белое: словно огромным ластиком время стирало их жизнь, их мысли, их память. Все, что раньше составляло историю экипажа «Октавиона», превращалось в чистый лист, пустой, нетронутый. Клубок времени отматывался назад, огромная система, именуемая Вселенной, возвращалась к некоторой точке в прошлом, все, что было после, становилось – Непрожитым.

Сложно представить, как я была рада, когда получила приглашение на вечер! Мне не так давно исполнилось восемнадцать, я была студенткой второго курса, училась в Академии и мне еще только предстояло сделать выбор в профессии. Пока я не могла решить, свяжу жизнь с космосом или же перейду на какую-то специальность, связанную с наукой. Понятное дело, тоже в космической сфере, но не пилотом и не на военные специальности. Многие девушки становились сейчас рулевыми и штурманами, но я так и не определилась. И потому то, что меня позвали на гала-ужин, посвященный памяти Сигрид Фран, капитана легендарного корабля «Октавион-17», героически погибшей пять лет назад во время атаки слатцеров, было неожиданностью и большой честью. Наверное, потому что я считалась одной из лучших на своем курсе и не так давно стала призером всеобщей галактической Олимпиады.

Мне разрешили взять с собой родителей, и теперь через открытую дверь комнаты я могла наблюдать, как мама в длинном черном платье вертелась в коридоре, возле зеркала в полный рост. У нее были длинные волосы, такие же светлые, как у меня, волнистые, тяжелые, гуще моих. Свои я отрезала по плечи, чтобы не мешали.

– Тома, что ты наденешь? – крикнула мама, – Уже собралась?

На мне было темно-зеленое, очень короткое, платье, украшенное стразами по вороту, – оно хорошо подчеркивало фигуру. В моем возрасте, наверное, допустимо носить столь короткие вещи, ведь я была еще студенткой. Надо пользоваться моментом, пока возможно. Волосы я сколола на макушке, чуть начесала, сделала легкий макияж и была готова вовремя. Как и папа, чьи сборы заняли около получаса. Сидя в гостиной на диване, мы вдвоем ждали маму, которая никак не могла определиться с прической и украшениями.

– Мама, скорее, мы опоздаем, – не выдержала я.

– Сейчас-сейчас, – она торопливо закивала. – Куда я дела сумочку, не знаешь?

Наконец, мы выбрались из дома, и уже совсем скоро легкомоторное такси доставило нас к вершине башни отеля, где в роскошном ресторане собрались астронавты и ученые, солдаты и офицеры, политики и бизнесмены, – все, кто был приглашен почтить память погибшей женщины-ученого. Сама я никогда не встречалась с Сигрид Фран, видела ее только по телевизору, читала о ней пару статей, слышала одну лекцию в Академии, – больше ничего. Не могу сказать, что я интересовалась биографиями, в том числе и биографиями знаменитых ученых. Родители были еще дальше от этого, но мы были счастливы оказаться на торжественном мероприятии, куда пускали лишь избранных.

Автоматические двери распахнулись, свет тысяч сияющих ламп ослепил нас, а потом робот-дворецкий покатился по ковру, указывая путь к столу, который был зарезервирован для семьи Ипатовых. Да, мы втроем сидели за отдельным круглым столиком, покрытым белой скатертью! Робот-официант подал мне бокал шампанского, и, сжав его холодную ножку, я почувствовала, насколько все сейчас иллюзорно. Мне по-прежнему казалось, что произошла ошибка, разве имею я право находиться здесь? Разве должна быть тут? Я казалась самой себе какой-то незначительной, маленькой, боялась, что сейчас кто-то подойдет, извинится за оплошность и попросит нас покинуть зал. Но никто не подходил, играла музыка, гости все прибывали. Некоторые были в военной форме, но большинство все же в костюмах и вечерних платьях.

Мое внимание привлекла группа молодых мужчин в форме, чуть позже я разглядела среди них и женщин. Они смеялись, что-то оживленно обсуждали, а я вдруг узнала одного из них. Темноволосый, широкоплечий, не очень высокий – видела его портреты в Академии, да и не только там. Нив Шерри, один из героев войны. Совсем молодым он прославился, совершив несколько успешных атак, получил звание майора, и теперь золотая звезда сияла на его груди, приколотая к мундиру.

– Это Нив Шерри, вон там, – я потянула отца за рукав.

– Точно, он, – папа кивнул. – Надо будет подойти, поприветствовать. Может, сфотографироваться с ним.

При мысли об этом я почему-то смутилась. Нив Шерри показался мне очень приятным и даже симпатичным молодым человеком, к тому же он был героем галактики, и одного этого было достаточно, чтобы я стеснялась фотографироваться с ним.

Через некоторое время гости, наконец, расселись по местам, свет приглушили, на большом экране появилось изображение Сигрид, вверх побежали цитаты из интервью с ней.

Потом выступали чиновники и боевые товарищи Сигрид Фран, а после на сцену поднялся невысокий человечек – Хабба Ибо, космический скиталец. Маленький друг Сигрид, которого она спасла в далеком космосе совсем ребенком, вырастила, можно считать была для него и подругой, и матерью, и целым миром. Хабба Ибо в сером, под цвет его кожи, костюме, с неподвижным, как у всех скитальцев, лицом, сказал несколько скупых слов, которые без сомнения никак не отражали глубины пережитой им потери. Его любовь и преданность были поистине безграничны, никакой надежды, что время излечит его раны. Космические скитальцы, в отличие от людей, не умели забывать, они хранили лебединую верность единственному существу, однажды избранному их сердцем.

Хабба Ибо спустился со сцены и занял место за столом, заиграла музыка, зажегся свет, гости приступили к ужину. Роботы-официанты неслышно скользили по паркету, развозили еду и напитки, все было необычайно вкусным. В душе я радовалась и гордилась, что мне удалось вывести родителей на такое интересное, трогательное и даже немного роскошное мероприятие. После десертов, снова заиграла музыка, кое-где появились танцующие пары. Кто-то поднялся из-за стола, поприветствовать знакомых, отовсюду доносились разговоры, смех, шутки, только Хабба одиноко сидел, ковыряя вилкой в тарелке.

Мы тоже поднялись, я хотела представить отцу сокурсников: от Академии пригласили еще несколько человек. Когда мы медленно продвигались по залу, лавируя среди приглашенных, толпа неожиданно вынесла нас к группе астронавтов, к той, где стоял Нив Шерри.

– Нив! – окликнул вдруг его отец. – Иван Ипатов, рад знакомству. Это моя жена Эдита и дочь Томирис. Тори. Она учится в той же Академии, которую окончили вы. И делает успехи. Мы хотели сказать: для нас большая честь быть рядом с вами, и если позволите, хотели бы сфотографироваться.

– Спасибо, без проблем! – Нив улыбнулся, а после его взгляд вдруг остановился на мне. – Тори? Мы знакомы?

– Нет, – я покачала головой. – Однажды вы приходили в Академию, я сидела в зале и видела вас. Но вы вряд ли могли видеть меня. Там были сотни студентов, а я была далеко не в первом ряду.

– Зато теперь вы впереди остальных, раз оказались здесь, – улыбнулся Нив. – Вы знали Сигрид?

– Нет. Знаю о ней ровно столько, сколько все прочие люди. Но никогда не имела чести встречаться лично, – ответила я, пока мы фотографировались. – А вы?

– Однажды она приходила ко мне, познакомиться, хотела, чтобы мы летали вместе. Давно. Но у нее в экипаже не было свободных мест, поэтому не сложилось. И теперь уже не сложится, – Нив вздохнул. – Жаль, она была невероятно одаренным ученым и чудесной женщиной. Почему-то лучшие люди часто умирают молодыми.

– Да, очень жаль, – согласился отец.

Мы поблагодарили Нива за фотографию и отправились дальше на поиски моих сокурсников, а я чувствовала странное волнение – сердце стучало сильнее, чем обычно, почему-то встреча с Нивом Шерри произвела на меня куда большее впечатление, чем я могла ожидать. Однако с грустью понимала, что на него эта встреча не произвела, да и не могла произвести, никакого впечатления. Я была всего лишь одной из девушек-студенток. Не красавица, не героиня. Самая обычная девушка, которая почти случайно оказалась на этом банкете. В ближайшие годы я больше не увижу Нива, до окончания учебы – уж точно. А потом – можно помечтать, что мы будем в одном экипаже. Но вероятность этого мала, чрезвычайно мала…