«Если верить данным бортового компьютера, мы здесь уже семь месяцев и двенадцать дней. Пока никаких перемен. Попытки связаться с Землей или любой другой обитаемой планетой известных систем безрезультатны. Мы продолжаем посылать одно сообщение за другим, используя все имеющиеся каналы. Но надежда угасает. К счастью, пока не было ни одного нападения слатцеров – Хищников, как мы их называем, – хотя присутствие их кораблей неподалеку фиксировали приборы. Они прошли по своей траектории, не отклонившись, чтобы приблизиться к нам. Наблюдают. Однако мы все время находимся в состоянии готовности, тревога не оставляет нас. Выйти на поверхность планеты, – или другого космического тела, ведь размеры его нам неизвестны, – не представляется возможным. Мы не обладаем информацией, приспособлены ли скафандры к здешним условиям, нам ничего неизвестно о гравитации в этом месте и о поджидающих опасностях. Кроме того, в случае атаки, мы окажемся беззащитны. Сейчас нас хотя бы защищает корабль, его стены надежны, они должны выдержать любой удар. Мы так считаем. Или просто хотим в это верить, потому что не знаем, какими видами оружия обладают Хищники: их военный потенциал не уточнен. Как не знаем и цели, с которой они ведут войну. Если для того, чтобы получить планету, нашу или другие, почему до сих пор не сделали ни одной попытки? Что они ищут? Чего хотят? Неясно. Удручает, что состояние капитана Фран не улучшается. Она находится в коме и лишь медицинские приборы поддерживают жизнь. Ее тело в порядке, но разум спит. У нас нет ожиданий, что она очнется, поэтому рассчитывать приходится только на себя. Но силы тают вместе с надеждой. Моральный дух нашей маленькой команды никогда не был в таком плачевном состоянии, как теперь. Понимаю, что должен подбадривать. Но у меня нет для них слов поддержки. Никогда не любил врать. Мне ясно, что мы застряли на другом конце Вселенной и отсюда нет обратной дороги. У нас два пути: прожить всю жизнь втроем, или, если капитан очнется, то вчетвером, здесь, на корабле, покуда хватит запасов. Или же стать добычей Хищников, если они решатся атаковать. Переговоры с врагом бесполезны и не приносят результатов. Они не отвечают на наши сообщения, даже если способны их получать и понимать. Мы не сможем добраться до других обитаемых планет и не сможем вернуться обратно – слишком далеко. Кроме того, носовой отсек, откуда осуществляется управление кораблем, оторвало при посадке. Обнаружить его мы также не можем. Вероятно, он разрушен или находится вне зоны нашего видения. Есть вариант, что активирована визуальная защита, и отсек скрыт от врага, а заодно и от нас, – невидим для человеческого глаза, для глаз слатцеров и для любых приборов. Лететь без кабины управления, ясное дело, не получится.

Наша последняя надежда – что кто-то случайно перехватит этот сигнал, как доходили в безбрежном океане письма потерпевших крушение, отправленные в бутылке, до обитаемой земли и морских судов. Они плыли, гонимые течениями, преодолевали сотни миль и рано или поздно оказывались в нужных руках. Сейчас я направляю это послание, очередное послание в бутылке, в надежде, что кто-то услышит. Хотя, кого я обманываю… в этой части Вселенной не бывает кораблей. И все же, мой долг – пытаться спасти то, что еще осталось от экипажа. Говорит Нив Шерри, временный капитан корабля «Октавион-17». Мы терпим бедствие и нуждаемся в помощи. Наши координаты…»

Пока Нив передавал координаты, дверь каюты бесшумно распахнулась и на пороге появилась Тори. Молодой ученый, одна из помощниц Сигрид Фран. Для нее это четвёртый полет, он должен был стать самым дальним, но Тори даже не предполагала, насколько дальним! Девушке едва исполнилось двадцать шесть, ее светлые, почти белые волосы завивались у виска в симпатичные крупные локоны, и Тори машинально постоянно поправляла их. Она не была красавицей, не обладала специфическими чертами лица, но могла быть названа хорошенькой молодой особой. Или это отсутствие других женщин заставило Нива видеть ее такой? Раньше он и не замечал ее, они мало пересекались на корабле. Пожалуй, самым заметным на ее лице были глаза, красивого, необычного оттенка: они казались серыми, жемчужно-серыми.

На самом деле, ее звали Томирис Ипатова – родители дали имя в честь древней царицы амазонок. Мать и отец называли ее Тома. Но здесь, на корабле, за ней закрепилось имя «Тори». Это придумала Сигрид Фран, капитану так было привычнее.

– Привет, – тихо сказала девушка. – Не помешала?

– Привет, – как можно более бодро откликнулся Нив.

– Отправил очередное сообщение?

– Надеюсь, это поможет. Что-то должно помочь, рано или поздно! – он улыбнулся и подмигнул девушке. Тори ответила слабой улыбкой. От взгляда Нива не укрылось, что ее лицо еще больше осунулось и побледнело – сказывалось постоянное напряжение из-за нависшей над ними угрозы в лице Хищников и переживания об оставленных дома родных, которым они не могут подать о себе весточку.

– Они считают нас погибшими? Как думаешь? Уже считают? – спросила Тори, поднимая глаза.

– Пропавшими без вести.

– Это одно и то же…

– Вовсе нет! Вспомни, как долго числилась в пропавших капитан Фран! И все же – она вернулась и снова с нами! – возразил он.

– Если бы она была с нами, – Тори снова печально вздохнула. – Она бы что-нибудь придумала!

– Да, – Нив с сожалением кивнул, – Она бы обязательно что-нибудь придумала! С ее-то опытом! Но пока, давай, подумаем о чем-то более приятном. Например, Хабба уже ждет нас на ужин. А потому, направляемся в столовую. И помни: за едой грустить запрещается! Ты вообще не имеешь права грустить, Тори. Как и я. Ведь нам повезло куда больше, чем нашим товарищам. Больше, чем капитану Фран!

– Не уверена, что нам повезло больше, – мрачно откликнулась Тори, направляясь к выходу. – Она хотя бы ничего не чувствует!

Нив вздохнул. Упорная девчонка! И ведь она права! Из их экипажа, насчитывавшего девяносто семь человек, в живых остались лишь четверо. Капитан Сигрид Фран, которая после крушения не вышла из комы, помощник капитана, старший пилот Нив Шерри, Томирис Ипатова и Хабба Ибо – второй механик, отвечавший за потерянный модуль управления. В связи с отсутствием объекта своей работы, Хабба, не любивший сидеть без дела, добровольно взял на себя роль кока, Тори лишь изредка подменяла его на корабельной кухне.

***

Хабба не был человеком, он принадлежал к вымирающей цивилизации, получившей за свои привычки название космических скитальцев. Много веков назад планета, на которой жили скитальцы, была уничтожена в результате межгалактической катастрофы, столкновения двух кластеров, причиной которого явилась как раз атака слатцеров. С тех пор населявшие ее прежде жители, – те, кому удалось уцелеть, – селились на других планетах, основывая небольшие колонии. Но большинство, не в силах выносить чужеродную среду, присоединялись к экипажам космических кораблей и странствовали в бесконечных просторах Вселенной, ведя жизнь кочевую, одинокую и тихую: они не заводили пару, не создавали семьи, сторонились шумных компаний. И людей обычно они тоже не жаловали. Хабба оказался счастливым исключением – он был еще совсем юным, подростком, когда корабль, на которым он летел, потерял управление по неустановленным причинам. Экипаж погиб, и Хабба должен был погибнуть. Но его спасла Сигрид Фран. Она выходила его и вырастила. Хабба проникся к спасительнице не просто симпатией или любовью – он боготворил Сигрид и следовал за ней повсюду, в любые, самые дальние путешествия. Его любви хватало и на прочих членов экипажа, к которым Хабба относился без пиетета, но с известной долей симпатии. Общество Тори было ему приятнее прочих, и в глубине души Хабба радовался, что именно она осталась жива, но бесконечно грустил из-за тяжелого состояния капитана Фран, хотя и верил, что та обязательно поправится однажды. После всего, что пережила эта женщина, может ли она погибнуть в результате какой-то ошибки портала! Да и не тот у нее характер, чтобы лежать в коме, когда ее экипажу нужна помощь! Она обязательно очнется, должна очнуться!