Если Маргариту и удивило, что Астахов не поинтересовался причиной моего ухода и не потребовал отработать положенные две недели, то виду она не подала. Говорю же, профессионал.

— Пройдемте в мой кабинет, — произнес мужчина.

Я кивнула и еще раз виновато взглянула на Маргариту. Неудобно перед ней…

Мы зашли в кабинет к Астахову, и я сразу словила флешбеки того, как я копалась у него на столе. А затем зашел его бугай, который велел следовать за ним. И мой страх, когда он тащил меня по парковке. И все те мои мысли, которые пронеслись в голове, пока я ехала связанная в машине.

Видимо, я застыла на пороге, потому что Астахов меня окликнул.

— Юля?

— Да… Да, мне заявление еще написать надо.

— Садись, пиши.

Я села за стол, и передо мной появилась бумага и ручка.

Пока я писала, Астахов молчал. Но его присутствие слегка напрягало. Словно, его энергетика заполнило все пространство, мешая мне дышать.

— Так, все…

Я протянула ему листок бумаги. Он прочел, а затем поставил размашистую подпись. Почему-то невольно вспомнилась подпись отца — аккуратная, даже, словно, каллиграфическая.

— Ты свободна, — произнес он, отдавая мне заявление. — Занеси это в отдел кадров.

— Хорошо. Спасибо.

Почему-то я чувствовала неловкость. Не ненависть, не злость и даже не страх. Наверное, потому что теперь я сомневалась, и постепенно приходило осознание того, что я натворила.

— Ты не передумала? — с ухмылкой спросил он у меня.

Я отрицательно мотнула головой. Если даже Астахов не причастен к смерти моих родителей, отдавать ему фирму отца — кощунство.

— Жаль. Если передумаешь — дай знать.

Я снова кивнула, а затем все же решилась спросить.

— Тебе так нужна фирма папы? Это что-то, типа, доминирования?

Он рассмеялся, даже, как будто, искренне.

— Я бизнесмен, а не альфа-самец. Мне не нужно над кем-то доминировать, чтобы доказать свою власть. Я банально хочу денег. И фирма твоего отца — отличное вложение средств.

Вроде, даже честно.

— Ясно. Прощайте, Ярослав Андреевич.

— До свидания, Юлия Александровна.

Я хмыкнула. Все же он уверен, что мы еще пересечемся. А я вот так не думаю. Если он и впрямь не замешан в этом ужасном преступлении, то у нас нет точек пересечений. Заниматься фирмой я не планирую, и как только унаследую акции, с помощью партнеров папы буду искать, кому их продать. И это будет точно не Астахов.

Я вышла из кабинета, попрощалась с Маргаритой и отправилась в отдел кадров. Я молодец, одно дело сделано. Теперь наследство. Завтра я этим как раз займусь.

Выйдя из дверей фирмы абсолютно свободной, я вдохнула свежий летний воздух. Было много гуляющих людей, словно, это и не будний день. И я решила, что мне тоже не мешало бы прогуляться. Проветрить голову, подумать обо всем. А еще хорошо бы съездить в родительский дом. Но как представлю, так сразу плохо становится. Все же этот пункт, я оставлю на потом.

Ну а пока я отправлюсь на набережную, куплю себе огромной мороженое, и буду делать вид, что все у меня прекрасно.

Было очень тепло. Но летний вечер внес свою коррективу в жару, добавляя немного прохладного ветерка. И гулять стало сразу приятнее.

Я доехала до набережной, купила себе мороженое и села на лавочку, любуясь закатом. Я чувствовала себя умиротворенно. Конечно, заботы не отступили, как и моя депрессия, но на какое-то время я и впрямь ощутила себя лучше.

Нужно больше гулять. Наверное, надо начать видеться с людьми. Доехать до сестры, пообщаться с друзьями. А то за последнее время я только с Маргаритой, да с Астаховым говорила. И наш разговор с мужчиной нельзя назвать приятным. Хотя, вопреки логике, я не ощущала и чего-то плохого после того, как мы все с ним обсудили. Вопросов осталось много, недоверие осталось, но я, наверное, была рада, что мы поставили точку. Хоть Астахов и считает ее многоточием.

Я анализировала его слова, но в этот раз беспристрастно. Я думала о том, что если Астахов говорит правду, то значит, я мыслю не в том направлении. Конечно, моя основная версия и версия следствия, что родителей убили из-за бизнеса. Но что, если это не так. Могли ли они быть случайной жертвой? Вдруг, это должно было быть банальное ограбление, но что-то пошло не так?

Верится с трудом. Ведь в окнах горел свет, и грабители должны были понимать, что там кто-то есть. Либо же это какие-то беспринципные грабители, которым убить ничего не стоит, и они идут на дело, в независимости от того, есть кто-то дома или нет? Так чего они, тогда, ждали? Могли бы уже схватить какие-то вещи, ценности. Но, вроде, все было на своих местах.

Я тряхнула головой. Хватит об этом думать. Но меня сводила с ума мысль, что виновного могут и не найти. И эта мысль была моим личным адом.

Сегодня, пока я ехала на набережную, я связалась с нотариусом. Мы договорились, что завтра я приеду и, наконец, вступлю в наследство. Если честно, я даже не особо представляла, сколько всего мне осталось. Много, очень много. Папа всю жизнь пахал, чтобы я, без каких-либо усилий, получила все на блюдечке с голубой каемочкой.

Когда я в фильмах или в книгах натыкалась на то, что близких людей убивают из-за наследства, я всегда считала это выдумкой. А теперь я была уверена, что это выдумка. Я бы все эти деньги отдала без раздумий, только бы мои родители были живы. В таких ситуациях начинаешь понимать, что и впрямь материальное — это не главное в жизни. У меня теперь есть все, чтобы жить, ни в чем себе не отказывая, чтобы заниматься любимым делом, не думая, как заработать на хлеб с маслом. А мне это не нужно. Я даже этого не хочу. Конечно, я мозгами понимаю, что с этими деньгами мне будет проще, но такое чувство, что за них я купила жизнь своих мамы и папы. Глупость, я знаю. Но ничего не могу поделать с этим ощущением.

Да и мое любимое дело меня больше не привлекает. Конечно, думаю, дело в том, что я просто еще не отошла от смерти родителей. Но у меня такое чувство, что я больше не хочу фотографировать. Вообще, ничего не хочу. Ту неделю я вставала с постели, чтобы отомстить Астахову, а теперь и этот пункт пропал. Да, я придумала себе кучу занятий, пытаюсь вернуть жизнь в нужное русло, но думать об этом проще, чем делать. Вот даже сейчас у меня очень сильное желание отменить на завтра встречу с нотариусом. И я ему сопротивляюсь, как могу.

Я доела мороженое, вытерла руки салфеткой и решила еще немного прогуляться. Скоро наступит осень, и уже не выйдет наслаждаться теплыми деньками. А они для меня хоть какая-то отдушина.

Я шла по набережной, наблюдая за прохожими. Было очень много родителей с детьми. Детки носились по набережной, пускали мыльные пузыри, смеялись.

Эта картина вызывала у меня грустную улыбку. Когда я была маленькой, мы с родителями тоже часто гуляли здесь. Я всегда просила купить мне сахарную вату, а потом мама оттирала мне лицо от сахара. А еще мы катались на теплоходе. Я так любила наблюдать, как он рассекает волны, и когда вода попадала мне на руки, я приходила в дикий восторг.

Когда я уже немного подросла, папин бизнес пошел в гору. И мы уже редко просто гуляли здесь. Обычно мы все вместе ездили на море, на разные базы отдыха. Но вот эти детские впечатления от простых, казалось бы, радостей остались в моей памяти навсегда. И они бесценны.

Помимо детей с родителями по набережной бродили парочки разных возрастов. Были и подростки, подшучивающие друг на друга и целующиеся каждую минуту. Были и пожилые люди, поддерживающие друг другу под руку. Я тут же подумала, что и мои мама и папа, если бы дожили до таких лет, тоже выглядели бы влюбленными старичками. Но у них такого уже никогда не будет.

Были и спортсмены. Кто на велосипеде, кто на самокате, кто просто бегал. Я тоже люблю кататься на велосипеде, весь город могу объехать. Точнее, любила. Сейчас мне сложно понять, что мне нравится.

Один из таких спортсменов бежал прямо в мою сторону. В бейсболке, в наушниках, ничем не примечательный человек.