— Каким поездом мы поедем? — спросил Мейн, откладывая снимки. — Мне надо еще раз осмотреть больного.

— Для этого у вас времени более чем достаточно. Сегодня уехать отсюда вообще невозможно, а завтра — смотря по тому, когда кончится дождь.

— Вы шутите? — Мейн так и подпрыгнул.

— Ничуть. Если вы не надумаете пуститься в путь пешком, то придется ждать по крайней мере до завтра: на машине к станции не проехать.

— Вы всерьез предлагаете пойти пешком? — со скорбным изумлением вопросил Мейн.

— Разумеется, нет; только если вы сами захотите.

— Почему вы решили, что у меня появится такое дикое желание? — подозрительно спросил Мейн.

— Я как раз надеюсь, что оно у вас не появится, меня прогулка под дождем совсем не привлекает.

Мейн посмотрел на покрытое водяными брызгами оконное стекло. Похоже, он испытывал мрачное удовлетворение от того, что его предсказания начали сбываться.

— Я так и знал, что нечто подобное обязательно случится.

— Напрасно вы столь пессимистично настроены. Здесь превосходный повар и наверняка найдется что-нибудь интересное почитать — мы вполне сносно проведем время.

— Можно подумать, что мне больше нечего делать, как только торчать в этой дыре, — буркнул Мейн.

— Раз уж так получилось — ничего не поделаешь.

Спасшись от ворчанья Мейна бегством, Бэрридж с облегчением вошел в свою комнату и, вызвав горничную, попросил принести каких-нибудь журналов. Полистав их с полчаса, доктор почувствовал, что хочет спать, накануне он лег недостаточно рано, чтобы отоспаться за проведенную в Лондоне неделю, в течение которой каждый вечер допоздна засиживался с лондонскими знакомыми. Монотонный шум дождя навевал сон, и Бэрридж не стал бороться с собой. Проснулся он перед самым обедом.

В столовой были те же, кого он видел утром за завтраком, и еще Крайтон и Мейн. Вопреки дурным предчувствиям Бэрриджа, Мейн вел себя очень прилично, более того, он, как ни странно, выглядел довольным. Бэрридж уже настолько привык к его унылой мине, что, бросив беглый взгляд на своего коллегу, уставился затем на того с величайшим изумлением: доктор Мейн сиял.

«Что с ним случилось?» — терялся в догадках Бэрридж, пораженный неожиданным преображением. — «Неужели существует что-то, от чего он способен перестать ворчать на весь свет?»　

По одну сторону длинного узкого стола сидели те, кто жил в этом доме: ближе к окну — Клемент, затем Патриция, Крайтон и О’Брайн. Противоположная сторона была предоставлена временным обитателям: адвокату Хамфри, Бэрриджу, Мэдж и Коринне Бойлстон. Мейн уселся между Клементом и адвокатом и оказался как бы во главе стола. Из присутствующих мужчин он был самым низкорослым, из женщин одного с ним роста была Патриция, остальные — выше, поэтому на председательском месте доктор Мейн выглядел смешно, что, однако, нисколько его не смущало. Патриция то и дело поглядывала на него, но при Крайтоне не решалась ничего спросить. Внимание Клемента Тэмсрли было всецело поглощено ею, Патриция отвечала ему ласковой улыбкой, и они выглядели счастливой и довольной друг другом парой. Крайтон спросил Бэрриджа, что новенького в Лондоне.

— Все мои новости относятся к медицине, — ответил Бэрридж.

— После Лондона здесь тихо и скучно, — сказал Крайтон. — Особенно тем, кто помоложе и привык к городским развлечениям.

— Преимущества большого города имеют и обратную сторону, — заметил О’Брайн.

— Особенно если там мало времени для развлечений, а здесь — много, — подал голос Клемент.

— Но здесь, увы, нет развлечений, — сказал Крайтон.

— Зато много свободного времени, когда можно, по крайней мере, бездельничать в свое удовольствие, — язвительно заметил Клемент, взглянув на О’Брайна.

О’Брайн воспринял этот выпад совершенно хладнокровно. Судя по его виду, можно было подумать, что он даже не понял, кого подразумевал Тэмерли, однако О’Брайн производил впечатление человека слишком умного, чтобы не уловить столь открытого намека. Патриция укоризненно посмотрела на Клемента и сказала:

— Мне здесь нравится. Сколько я себя помню, мы с отцам всегда жили в пригородах. В большом городе я как-то теряюсь.

— В наше время смешно бояться города, — сказал О’Брайн.

Лицо Патриции залила краска, и она уткнулась в свою тарелку.

— А я привыкла к городу и не смогла бы жить в такой глуши, — вступила в разговор Мэдж. — Чем вы здесь занимаетесь? — Вопрос был адресован О’Брайну.

— Всем понемногу. К примеру, здесь прекрасные возможности для спорта.

— Вы увлекаетесь спортом?

— Серьезно — нет.

— Аллан скромничает, — сказал Крайтон. — Он отличный теннисист и меткий стрелок.

Патриция не умела на кого бы то ни было долго сердиться.

— Мистер О’Брайн, научите меня играть в теннис? — спросила она.

— У меня нет способностей учить чему-либо других, — холодно ответил О’Брайн. — Мистер Тэмерли наверняка сделает это лучше, чем я.

— Аллан, вы напрасно отказываетесь, — заметил Крайтон. —　Пат будет старательной ученицей, да и вам полезно поразмяться, в вашем возрасте вредно часами лежать с книгой.

— Вот именно, вредно, — язвительно повторил Клемент.

— Если вы считаете, что в мои обязанности входит учить игре в теннис вашу племянницу, то я беру свой отказ обратно,　ровным тоном произнес О’Брайн, обращаясь к Крайтону.

За столом воцарилось неловкое молчание.

— Кстати, о книгах, — вдруг подал голос Мейн, дотоле безмолвно отдававший должное искусству повара. — Лично я утверждаю, что нет ничего лучше интересной книги. Я подразумеваю по-настоящему хорошую книгу.

— Вы любите романы? — спросила миссис Бойлстон.

— Романы?! Какая чушь! — возмутился Мейн. — Зря бумагу переводят.

— Вы имеете в виду современную литературу?

— Не только современную, — воинственно ответил Мейн.　— Раньше тоже ерунду писали.

— А, так значит, вы ополчились против литературы вообще? — спросил Клемент. — Неужели вам ничего не нравится?

Мейн презрительно фыркнул.

— Кажется, вы, мистер Мейн, начали с похвалы хорошей книге, — заметил Крайтон. — Или я не расслышал?

— Да, — подтвердил Мейн, но не снизошел до объяснений.

— Аллан, вы подготовили бумаги? — через некоторое время спросил Крайтон.

— Да, сэр.

— Зайдите ко мне после обеда.

— Я положил их вам на стол.

— Все равно зайдите.

«Похоже, О’Брайн получит нагоняй», — подумал Бэрридж. — «Если я не ошибаюсь, Патриция — любимица своего дяди. Зачем он обидел этого милого ребенка?»　

— Сэр, после обеда вы собирались заняться со мной, — напомнил адвокат.

— Именно для этого мне и нужны бумаги.

— Дядя, вы опять будете заниматься делами? — с упреком спросила Пат. — Вы же обещали никогда больше к ним не возвращаться.

— Я решил составить завещание, вот и все, — ответил Крайтон, ласково коснувшись ее руки.

— Завещание? — встревожилась Пат. — Зачем?

— В моем положении это необходимо.

— Неужели, мистер Крайтон, у вас до сих пор не было завещания? — спросила Мэдж.

— Не было, я лишь сейчас занялся этим. Как-никак, состояние налагает определенные обязанности.

— Но преимуществ больше. — Мэдж прищурила свои зеленые глаза.

— Преимущества бесспорны, — вступил в разговор Клемент, — поэтому о них и говорить нечего, а вот отрицательные моменты… Например, брак. На мой взгляд, ужасны браки, когда женщина богаче. Такое противоестественное положение угнетающе действует на мужчину и не приводит к добру. Когда богаче он, это нормально, так как издавна принято, что мужчина обеспечивает женщину, а когда наоборот — это кошмар. Такой брак не будет счастливым. Жениться на женщине богаче себя — чистое безумие, я бы ни за что этого не сделал. — Он с нежностью посмотрел на Патрицию и беззаботно рассмеялся. — Нам с Пат хорошо, у нас у обоих ничего нет.

О’Брайн как-то странно посмотрел на него.

— Браки полны неожиданностей, — философски заметила Мэдж. — Зачастую все получается не так, как предполагаешь. Как и вообще все в жизни.