Глава 17

　Всю дорогу они молчали. Глаза О’Брайна были закрыты: то ли он в самом деле заснул, то ли делал вид, что спит. Пат старательно следила, чтобы импровизированная подушка, сделанная из шторы, которую она вытащила из кучи хлама в бильярдной, не выбилась из-под его головы, и периодически осторожно подсовывала ее обратно. Скорее всего, О’Брайн все же не спал. Когда они проехали бо́льшую часть дороги, он открыл глаза и сказал Бзрриджу:

—  Вы, наверно, считаете, что мне с самого начала следовало сообщить о подозрительном звонке в полицию?

—  Это было бы разумно.

— Я не мог сделать такой шаг вслепую. Тэмерли сказал по телефону, что, если конверт попадет в чужие руки, я же первый пожалею об этом. Он сказал, что сведения касаются мистера Крайтона.

— Крайтона или его убийства? — уточнил Бэрридж.

— Он сказал: «Касаются Крайтона», и все.

— А сами вы что ожидали найти в конверте — сведения о Крайтоне или о его смерти? — продолжал допытываться Бэрридж.

— О Крайтоне, ответил О’Брайн после некоторого колебания.

«Ситуация не так проста», — подумал Бэрридж. — «Положим, О’Брайн не представлял четко, какого рода сведения якобы находятся в концерте, но на что рассчитывал Тэмерли? 0чень маловероятно, что ему была известна тайна Крайтона, а раз так, он имел в виду сведения об убийстве Крайтона. И выставив такую приманку, он твердо рассчитывал, что О'Брайн явится сам, притом один — все свидетельствует о том, что Тэмерли в самом деле считал его убийцей и перед смертью пытался сказать, что Крайтона убил О’Брайн вместе с кем-то еще»　

Теперь Бзрридж знал, кем был мнимый подросток, которого видели у дома Мэдж, но что это дает? Абсурдно полагать, будто Пат голыми руками пыталась задушить Мэдж. Однако если о маскараде пронюхает полиция… Они могут решить, что миссис О’Брайн выслеживала соперницу и, застав своего мужа в ее квартире, действовала в состоянии аффекта, а мисс Бойлстон, хотя, конечно же, узнала ее, скрыла это, чтобы избавить себя и его от шумного процесса. Можно подумать, что миссис О’Брайн и убила потом Мэдж, заманив ту в свой загородный дом под предлогом, скажем, разговора об О'Брайне. Вполне правдоподобно, что встреча двух женщин, претендующих на одного мужчину, причем очень богатого, кончилась убийством. Твердого алиби на предполагаемый день убийства у Пат нет, это Бзрридж знал. Она говорила, что каталась на катере по Темзе и гуляла по городу — если полиция заподозрит ее всерьез, ей придется туго, ведь спутников у нее не было. Тут Бэрридж с внутренним трепетом осознал, что существует схема, в которую укладываются все события, начиная со смерти Джона Крайтона, а вернее, Уиксона. О’Брайн знает о завещании и убивает его либо с ведома Пат, и тогда они были в сговоре с самого начала, либо действует в одиночку. Поведение его со шпилькой тоже можно объяснить двояко: или он действительно любил Пат и не хотел, чтобы ее обвинили в преступлении, которое совершил он сам, или же она была в курсе событий и он просто-напросто решил, что, если подозрение падет на девушку, она все равно его выдаст, и потому решил лучше самому сознаться. Относительно же сейфа теперь уже не разберешь, что он там искал и зачем. Потом Пат в припадке ревности накинулась на него и Мэдж в ее квартире, а затем заманила соперницу в дом Крайтона и там убила. Дня Бэрриджа веским подтверждением этой теории служило то, что прояснились все странности нападения в квартире Мэдж: нападавший действовал под влиянием внезапного сильного импульса. Бежавший каким-то образом из тюрьмы Тэмерли стремится отомстить О’Брайну, из-за которого сломалась его жизнь. Он теперь был вынужден скрываться и жить в постоянном страхе, в то время как О’Брайн преспокойно завладел деньгами Крайтона.

Бэрридж посмотрел на сидевшую сзади пару.

«Если я скажу полиции о содержимом багажника, им конец», — подумал он. — «У него еще есть шансы выкрутиться, поскольку полиция может пренебречь последней фразой Тэмерли: Они же считают его убийцей Крайтона, а у нее шансов нет. Она, наверно, признается, что следила за домом Мэдж, чтобы удостовериться, бывает ли там ее муж, но будет отрицать, что напала на них, однако кто ей поверит? Ее признают убийцей Мэдж».

— Мистер Бэрридж! — окликнула его Пат. — Вы проехали поворот, нам налево.

Бэрридж был так поглощен мыслями, что ехал прямо, чисто машинально следя за дорогой.

— Как вы думаете, станет полиция заново ворошить обстоятельства смерти мистера Крайтона? — спросил О’Брайн.

— С какой стати им опять браться за старое дело? — тревожно сказала Пат. — Разве смерть Тэмерли что-нибудь меняет?

—  Этот мерзавец перед смертью сказал, что мистера Крайтона убил я.

— Неужели все начнется сначала? — Пат жалобно вздохнула. — Опять бесконечные вопросы… Я тогда так устала, а … Давай потом куда-нибудь поедем! Ты же всегда любил путешествовать, а сейчас и мне хочется сменить обстановку, чтобы быстрее все забыть. — Она прижалась щекой к его плечу. — Сначала поедем на Средиземное море, хорошо?

О’Брайн улыбнулся и убрал с ее лица прядь волос.

— Куда захочешь.

«Что я могу противопоставить этому логичному объяснению событий?» мрачно думал Бэрридж, прислушиваясь к их разговору. Внутреннее убеждение, что они так не поступали? Да и есть ли оно у меня, это убеждение? Если бы только нашлось иное объяснение!»　

В голове у него вновь завертелась карусель трагических событий: гибель Крайтона, нападение в квартире Мэдж Бойлстон, ее изуродованный труп, смерть Тэмерли. Бэрридж сейчас находился в том особом состоянии обостренной восприимчивости, которое порой испытывал во время особенно сложных операций, когда в считанные секунды приходилось принимать решение, от которого зависела жизнь больного. Найти хотя бы малейшую зацепку! И тут в мрачном хороводе смертей перед ею мысленным взором мелькнул просвет. Это была еще не разгадка, а лишь предположение о наличии звена, прежде начисто упущенного из числа возможных вариантов.

Бэрридж плавно съехал на обочину и остановил машину.

— У нас мало времени, — деловито сказал он, обернувшись к удивленно воззрившейся на него паре. — Мистер О’Брайн, самое разумное, что вы сейчас можете сделать, это ясно и четко ответить на мои вопросы, какими бы странными они вам ни казались.　

— Здесь, сейчас? Если вы хотите со мной поговорить, почему бы не сделать это дома?

— Вполне возможно, что в доме нас будет ждать полиция. Мне надо кое-что выяснить прежде, чем отвечать на их вопросы.

— Почему?

— Послушайте, так дело не пойдет! Или вы делаете то, что я вам говорю, или…　

Бэрридж пожал плечами:　

— Что «или»?

— Боюсь, вам обоим придется очень плохо, — сказал Бэрридж с сожалением; сочувственная интонация не сочеталась с грозным смыслом его слов, и это противоречие сбивало О’Брайна с толку.

— Хорошо, — согласился он. — Спрашивайте.

— Вы говорили, что на стене в гостиной мисс Бойлстон висели фотографии. Повторите, что на них было изображено?

Зачем… — начал было О’Брайн, осекся и хмуро сказал: — Если вы решили еще раз проверить мои умственные способности, пожалуйста. Значит, так: снимки лошадей; лошадь в прыжке, прыгает через изгородь; затем лошадь, скачущая по лугу; еще кони без всадников, тоже бегущие по равнине. Затем пейзажи Южной Америки.

— Подождите! Прошлый раз вы сказали, что это были австралийские пейзажи!

О’Брайн смешался и замолчал, что-то вспоминая, а потом сказал:　

— Да, это точно были австралийские пейзажи, потому что справа на одном снимке виднелись кенгуру. Когда фотография висела на стене, их не было видно, поскольку этот кусок закрывала соседняя фотография, но они упали на пол, и я, когда поднимал, заметил там кенгуру.

— А почему вы сейчас назвали Южную Америку?

— Я ошибся, — неуверенно ответил О’Брайн. — Мне почему-то казалось, что мисс Бойлстон говорила про Южную Америку, но я, конечно же, сам все перепутал. Она приехала из Южной Америки, вот я и решил, будто она говорила, что фотография оттуда. Вы были правы, после того как меня стукнули по голове, я не все помню достаточно отчетливо. Но другие снимки я помню хорошо.