Утром за завтраком О’Брайн и Пат почти не разговаривали друг с другом, он был мрачен, она подавлена. Несколько раз он заговаривал с ней — она отвечала очень коротко и недружелюбно, так что разговор быстро прекращался. Конец завтрака прошел в гробовом молчании; О’Брайн был занят своими мыслями, Пат не отрывала глаз от чашки. Она поднялась первой, он направился за ней. До убиравшей коридор горничной донесся его голос:
… в конце концов это просто глупо. Ты сама выдумала Бог знает что.
— Я не выдумала, я знаю! И ты знаешь, что я говорю правду, — ответила Пат. — Не надо меня обманывать! Я же ни в чем тебя не упрекаю и ничего не требую. Из-за меня у тебя не будет неприятностей.
— Поверь мне, ты заблуждаешься!
— Не хочу жить среди лжи. Зачем это нам, мне и тебе тоже? — Он собрался возразить, но она крикнула: — Оставь меня! — и захлопнула перед ним дверь.
В полдень О’Брайну позвонил частный детектив:
— Относительно того года мне не удалось выяснить ничего нового, сэр. В Шотландии следы теряются.
Его сообщение раздосадовало О’Брайна:
— Больше ничего нельзя сделать?
— Нет, сэр, я перепробовал все способы.
— Вы уверены?
— Уверен. Если вы полагаете, что я что-то упустил, обратитесь к другим. — Человек на другом конце провода был уязвлен. — Мне считать дело законченным?
— Да. То есть нет. У меня есть для вас еще одно поручение. Приезжайте сегодня к четырем часам.
Ровно в четыре в дом вошел молодой мужчина и назвался мистером Стэнфордом. Предупрежденный о его визите лакей сразу провел посетителя в кабинет О’Брайна.
— Раз вы утверждаете, что все возможности исчерпаны, будем считать вашу миссию законченной, — сказал О’Брайн.— Сколько я вам должен?
Стэнфорд вытащил записную книжку, полистал ее, вырвал страничку и положил перед О’Брайном. Тот посмотрел только на итоговую цифру счета, достал бумажник, отсчитал нужную сумму и положил деньги на стол, а затем рядом — еще пачку банкнот. Стэнфорд был приятно удивлен размером аванса для следующего задания, однако постарался сохранить полную невозмутимость.
— Вы поедете в Париж, — сказал О’Брайн. — Вот точный адрес, это где-то в пригороде. Там проживает некая Делия Иган. Ваша задача: показать ей эту фотографию, — О’Брайн положил поверх денег маленькую фотографию, вернее, часть фотографии, другая часть была отрезана, — и выяснить, знаком ли ей этот человек. У меня есть основания полагать, что знаком. Добейтесь, чтобы она рассказала все, что ей известно о нем. Каким образом вы это сделаете, мне безразлично. Если понадобятся деньги, я заплачу́.
— Фотография смазанная…
— Другой нет, — отрезал О’Брайн. — Если она в свою очередь заинтересуется, зачем вы ее расспрашиваете, придумайте что-нибудь сами.
Взяв деньги, которые были платой за предыдущие услуги, Стэнфорд разглядывал фотографию, не прикасаясь ни к ней, ни к лежащим под ней деньгам.
— Вы ставите меня в трудное положение: я должен придумать правдоподобное объяснение относительно человека, о котором не знаю ровным счетом ничего, тогда как женщина, перед которой я буду разыгрывать этот спектакль, вероятно, знает гораздо больше. Боюсь, результат нашей беседы вряд ли удовлетворит вас.
О’Брайн нахмурился, а затем нехотя сказал:
— Этот человек — Джон Крайтон.
Стэнфорд с интересом вгляделся в фотографию, потом, подняв глаза на О’Брайна, хотел было что-то спросить, однако передумал и лишь сказал:
— Напрасно вы не дали мне ее раньше. Вполне вероятно, что с ее помощью я добился бы в Шотландии бо́льших успехов. — О’Брайн ничего не ответил. — Могу я спросить, почему вы полагаете, что мадам Иган его знает?
— В завещании мистер Крайтон обязал меня каждый год, пока она жива, переводить на ее имя тысячу фунтов. Это все, что мне о ней известно.
Стэнфорд аккуратно положил в бумажник деньги и отдельно — фотографию.
— Я поеду завтра. — Перспектива прокатиться в Париж за счет клиента привела Джеймса Стэнфорда в хорошее настроение. — Вам позвонить оттуда или сообщить о результатах, когда вернусь?
— Позвоните. Если меня не будет здесь, вот телефон моей лондонской квартиры. Только не просите кого-либо другого что-нибудь передавать мне.
Сев в такси, Стэнфорд снова достал фотографию, пожал плечами, не найдя никакого разумного, с его точки зрения, ответа на вопрос, почему О’Брайн не дал ее сразу, и переключился на более приятные мысли, связанные с поездкой во Францию; поручение казалось несложным.
По обе стороны улицы тянулся ряд аккуратных коттеджей; Делии Иган принадлежал третий по правой стороне. Прежде чем идти к ней, он разузнал, что мадам Иган — весьма почтенная особа шестидесяти шести лет, вдова, одинокая, детей нет. В доме кроме нее проживали служанка и кухарка. Стэнфорда смущал ее возраст, шестьдесят шесть лет было многовато для роли, которую он отвел ей относительно Джона Крайтона, Она была старше его на десять лет, это делало сомнительным предположение о том, что в свое время она была его любовницей — положение усложнялось. Стэнфорд без особого труда узнал от словоохотливого хозяина маленького уютного кафе, куда зашел перекусить, что мадам Иган живет тут уже много лет, с тех пор как умерли ее родители. У нее здесь множество знакомых, и она член всех местных благотворительных обществ, которым отдает все свое время и деньги.
Итак, первоначальная версия не годилась. Стэнфорд зашел на почту. Ему повезло — там сидела молодая симпатичная девушка и со скучающим видом рассматривала иллюстрированный журнал. Посетителей, кроме него, не было. Приятели неоднократно говорили Стэнфорду, что для сыщика у него чересчур броская внешность, однако на сей раз его синие глаза и вьющиеся белокурые волосы оказались очень кстати — девушка изо всех сил старалась помочь молодому очаровательному англичанину, разыскивающему дальнюю родственницу, связь с которой была давно потеряна. Задав ряд отвлекающих вопросов, перемежавшихся с комплиментами и благодарностями, Стэнфорд поинтересовался, получала ли мадам Иган письма из Англии.
— При мне нет, мсье. Я здесь четыре года работаю и не припомню, чтобы она хоть раз получила письмо из-за границы. Вообще-то ей много писем приходит, но все из наших краев. Она член всех местных общественных организаций и комитетов, в этом вся ее жизнь, мсье. Что поделаешь, одинокая женщина, надо же ей чем-нибудь заняться. Да, писем из Англии для нее не было, а вот переводы приходят. Давно, лет десять или даже больше.
Стэнфорд насторожился.
— Лет десять, говорите? — Выходило, что до О’Брайна деньги посылал ей сам Крайтон.
— Да, лет десять, не меньше, так мне говорили. Странная история с этими переводами: неизвестно от кого они приходят. Представляете, она регулярно получает деньги от неизвестного лица!
—Регулярно?
— Она получает каждый год по тысяче фунтов.
— Наверно, она-то знает, от кого деньги.
— Говорит, что нет, — девушка кокетливо улыбнулась, — но не обо всем же стоит говорить вслух.
Убедившись после еще двух-трех вопросов, что больше здесь ничего узнать не удастся, Стэнфорд заявил, что вряд ли мадам Иган и есть его родственница, и потратил еще четверть часа на расспросы о других женщинах такого же возраста, чтобы у его собеседницы не осталось впечатления, будто он интересовался одной Делией Иган.
— Благодарю вас, мадемуазель, вы мне очень помогли, — сказал он с обаятельной улыбкой.
Выйдя наружу, он засунул руки в карманы плаща и прошелся по противоположной стороне улицы, разглядывая коттедж мадам Иган и обдумывая, под каким предлогом показать ей фотографию. Наконец он позвонил и представился впустившей его горничной репортером одного английского журнала.
Мадам Иган оказалась маленькой седой старушкой, очень живой и говорливой. Визит репортера-иностранца был для нее большим событием, и она смотрела на гостя с откровенным любопытством. Стэнфорд сказал, что редактор журнала, в котором он работает, решил напечатать серию статей о благотворительных обществах, как своих английских, так и зарубежных.
