— Я этого не говорил.

— Значит, ты сбросил его через перила, потому что он сказал что-то, что тебе не понравилось? Даже если это была правда? — спросила я, открывая ящик тумбочки и запихивая зарядку для телефона в спортивную сумку.

Грэй пожал плечами, его ухмылка показывала, что он не видит ничего плохого в своих действиях.

— Я убивал и за меньшее…

Юмор в его голосе не должен был заставить меня смеяться, но этот извращенный юмор подействовал на меня. Я прикрыла рот рукой, чтобы скрыть улыбку, не обращая внимания на бабочек в животе, когда взглянула на Грэя и увидела душераздирающе красивую улыбку, озарившую его лицо.

Ни в коем случае. Я не стану трахаться с убийцей.

Он встал и с ухмылкой направился ко мне, пока я боролась с гневом. Я все еще была в ярости от того, что он счел уместным убить кого бы то ни было, не говоря уже о моем друге. Мысль о том, что следующими могут быть Делла, Марго или Нова, заставила улыбку исчезнуть с моего лица, а гнев вернуться, когда он остановился передо мной.

Он провел пальцами по моему подбородку и наклонил мое лицо так, чтобы я смотрела на него сверху.

— Думаю, тебе нравится идея, что я настолько поглощен ревностью, что готов убить любого ради тебя, так что позволь мне кое-что прояснить. Один раз я был готов смотреть на это сквозь пальцы, но в следующий раз? Неважно, друг он тебе или нет, следующий человек, которому ты позволишь прикоснуться к себе, умрет от моей руки, и я позабочусь о том, чтобы он страдал.

— Иногда мне кажется, что ты хочешь, чтобы я тебя возненавидела, — сказала я, и в моем голосе прозвучало предостережение, когда я поднялась на ноги.

Я протиснулась мимо него, не обращая внимания на то, как мое тело прижимается к его, когда я доставала одежду из комода.

— Это потому, что иногда я нужен тебе, чтобы отвлечь от эмоций, которые ты еще не готова пережить, Ведьмочка. Ты должна ненавидеть меня прямо сейчас, потому что мы оба знаем, что если ты сможешь простить меня за это, то сможешь простить меня за все, — сказал он.

Я насмешливо покачала головой от его высокомерия.

— Я не прощаю тебя. Я не прощаю тебе ничего из этого, — огрызнулась я, хватая свою спортивную сумку и рюкзак. Я направилась к двери, уверенными шагами удаляясь от него.

Хуже всего было то, что это было правдой, и мы оба это знали. Это было непростительно.

И я рассмеялась.

Грэй схватил меня за руку и развернул лицом к себе, сумки упали к нашим ногам. Он с силой дернул меня на себя и захлопнул дверь в нашу спальню, когда его рот прижался к моему.

Это было жестокое завоевание, обладание, когда он схватил мои щеки в свои руки и распахнул их для нападения. Я застонала, выпуская лямки своих сумок, чтобы упереться ему в грудь. По моей коже пробежала отчетливая магия воздуха. Сильный ветерок отбросил его на шаг назад, когда он наклонил голову в сторону и уставился на меня.

Я в ужасе опустила взгляд на свои руки, и тут меня осенило: Грэй ухмылялся с чисто мужским удовлетворением. Он отдал мне часть себя: свою кровь, свою магию.

То же самое, что он отдал Ковену.

Неважно, что Сюзанна была Мадиззой, она владела магией всех наследий, поэтому была беспристрастна к любому элементу.

— А вот и моя маленькая злая ведьма, — сказал Грэй, делая один шаг ко мне.

На этот раз, когда он потянулся ко мне, я встретила его на полпути. Мой рот прижался к его, я вцепилась когтями в ткань его рубашки и в конце концов разорвала ее.

Грэй стонал, когда я царапала его кожу, оставляя красные рубцы, пока наконец не содрала ее. Он сорвал с меня рубашку и отбросил в сторону, а я расстегнула лифчик и бросила его на пол. Его рот снова накрыл мой, его рука зарылась в мои волосы, пока я возилась с пряжкой его ремня и расстегивала ширинку. Я не позаботилась о том, чтобы снять с него брюки, прежде чем переключить внимание на свои собственные. Стянула их, скинула сапоги и боролась за то, чтобы он не отнял свой рот от моего.

Он схватил меня за бедра и швырнул на кровать. Я подпрыгнула, прежде чем опуститься на подушки. Грэй смотрел на меня, взгляд согревал мое тело, пока он стягивал с меня штаны вместе с нижним бельем, а затем оседлал мою талию и сцепил мои руки возле головы. Розы, которые я держала на тумбочке, расцвели и разрослись, как колючая лоза.

Была только одна проблема. В кои-то веки не я контролировала ситуацию.

— Грэй, — прошептала я, обращаясь к нему, когда он прижал меня к себе.

Лоза обвилась вокруг стоек кровати, натянулась, а затем протянулась ко мне и обвила мои запястья. Они расположились аккуратно, прижимая угрожающие шипы к моей коже. Я почувствовала их укол только тогда, когда сдвинулась с места, и Грэй отпустил меня, откинувшись назад и глядя на меня сверху вниз.

Он встал, снимая штаны и позволяя теплому взгляду скользить по моему телу. Его ласки ощущались как сладкое дуновение воздуха, проходящее по моей коже. Мои соски затвердели от прохладного ветерка, а его прикосновение к моим ногам заставило меня раздвинуть их.

Грэй захихикал, шлепнув меня по верхней части бедер, от чего я вздрогнула так, что шипы пронзили мою плоть. Он ухмыльнулся, склонившись надо мной, и со стоном слизал кровь с моей кожи.

Я задалась вопросом, скучал ли он по этому, или ему нравилось, что в этом нет необходимости. Такой человек, как Грэй, не любил зависеть от чего-либо или кого-либо. Я знала это, потому что сама тоже не любила.

Он злобно ухмылялся, разрабатывая свой план.

Я была в полной жопе.

27

Грэй

Вкус ее крови на моем языке вызывал во мне желание дикости. Я хотел большего, хотел чувствовать ее вкус всегда. Пусть у меня больше не было клыков и физической жажды, это не означало, что я не желал близости, которую она приносила с собой.

Встав на колени, я устроился верхом на ее груди, сжимая свой член и направляя его к ее губам. Она плотно сжала их, в ее вызывающем взгляде светилось неповиновение. Она все еще была зла на меня, но не могла отрицать потребность, которую испытывала. Жестокость танца между нами означала, что мы могли одновременно желать пустить друг другу кровь и трахаться; две противоположности, обрушившиеся друг на друга.

Оставалось только надеяться, что мы уцелеем после этой бури.

— Открой свой чертов рот, Ведьмочка. На этот раз ты будешь пить не мою кровь, — сказал я, ухмыляясь, когда ее глаза расширились.

Она открыла рот, чтобы проклясть меня, и я воспользовался этой возможностью, чтобы войти в нее. Уиллоу застонала, обхватив головку моего члена, когда я стал проталкиваться глубже. Я просунул руку под ее голову и прижил ее шею к подушке, чтобы мог проникнуть глубже.

Она бормотала, пытаясь вымолвить слова. Я не позволил ей этого сделать, не выходя полностью из ее теплой гавани, пока трахал ее рот. Мне не нужно было слышать слов, чтобы понять, что она сказала, блеск в ее глазах только сделал мой член тверже.

Ты гребаный мудак.

Это было написано на ее лице.

Я еще глубже вошел в ее горло, не давая ей возможности сглотнуть. Она зарычала, ее глаза заслезились, а взгляд стал еще глубже.

— Не делай вид, что твоя киска не промокнет к тому времени, как я накрою тебя своим ртом, любовь моя, — выругался я, когда Уиллоу сглотнула и позволила мне войти.

Я двигался неторопливыми толчками, нежнее, чем если бы она стояла передо мной на коленях.

Она была в моей власти, потому что хотела этого, как бы она ни пыталась возразить. Хитрая штучка присосалась, когда я отступил от ее горла, давая ей возможность дышать.

— Блять, — простонал я, чувствуя, как она берет то, что хочет, и это мучило меня.

Мне хотелось почувствовать, как ее ногти впиваются в мою задницу, как она втягивает меня в себя все сильнее и сильнее. Вместо этого я довольствовался неглубокими толчками, позволяя ей творить магию языком, пока не переступил грань.