Я прошла через спальню, Джонатан вертелся вокруг моих ног. Я застонала от досады, когда он мяукнул на меня, постоянно вставая на пути. Мне требовалась каждая унция равновесия, чтобы не грохнуться на лицо.

Я задела его ногой, но кот не выказал ни малейшего раздражения.

Он не шипел, как обычно, чтобы показать мне свое недовольство.

Я нахмурила брови и некоторое время смотрела на черного кота, прежде чем наклониться и почесать ему шею. Моя рука прошла сквозь него и оказалась с другой стороны, когда все внутри меня напряглось.

— Я впечатлен, — произнес мужской голос, заставив меня быстро встать и повернуться к нему лицом.

Он стоял в дверном проеме, и одной его фигуры было достаточно, чтобы заполнить щель, ведущую в гостиную и кабинет за ней.

Если бы его тела было недостаточно, то белые пернатые крылья, распустившиеся за его спиной, сделали бы это.

Его лицо было так похоже на лицо Грэя, что это причиняло боль, поражая меня, как удар под дых. Он был чисто выбрит, волосы аккуратно подстрижены, а черты лица добрые. Его губы приподнялись в улыбке, которая показалась мне более фальшивой, чем все те насмешливые улыбки, которыми Грэй одаривал меня во время своего обмана.

Я направилась к нему, сглотнув, когда поняла, кто это, должно быть, такой.

— Михаэль, — сказала я, и в моем голосе прозвучало столько же страха, сколько и в моих чувствах.

— Уиллоу Геката, — ответил он, намеренно игнорируя мое имя.

— Уиллоу Утренняя Звезда, — поправила я его, подняв подбородок.

Он усмехнулся и сделал шаг ко мне. Он двигался, пока не оказался слишком близко, даже в царстве снов, где ни одно нормальное существо не могло прикоснуться ко мне. Я не знала, какой магией он владеет и похожа ли она на магию его брата-близнеца, тем более что Грэй однажды сумел пометить меня во сне.

— Только не в глазах Бога, — сказал он, оттопырив губы.

Зубы за ними были идеально белыми и ровными, непритязательными и тусклыми. И все же что-то в нем заставляло меня задуматься, не был ли он еще более безжалостным, чем Грэй, а его праведность — оружием, которым нужно владеть.

Я пожала плечами и отошла к окну, чтобы посмотреть на сады. Они были темными, без света звезд, которые обычно мерцали в фонарях над головой.

— Я никогда не придавала особого значения тому, что думает обо мне ваш Бог, — сказала я, повернувшись к нему лицом.

Его глаза были такого же шокирующего голубого цвета, как и у Сосуда Грэя. Когда-то я думала, что буду скучать по голубизне этого взгляда, когда потеряю его из-за золота и осознания того, кем он был, но, глядя на Михаэлья, я не могла не понимать, что он — лишь бледная имитация.

— Я не ожидал, что кого-то вроде тебя это волнует. Мы оба знаем, куда ты отправишься после смерти, ведьма, — сказал Михаэль, и в этом слове было куда больше злобы, чем ласки, которую дарил мне Грэй.

— Разве так можно разговаривать со своей невесткой? — спросила я, ухмыльнувшись, и направила на него свое отношение, которое Грэй так открыто поддерживал во мне. Михаэль только посмотрел на меня исподлобья, как будто я не стою грязи на его красивых белых туфлях.

— Ты мне не невестка, — прорычал он, шагнув глубже в иллюзию спальни, которую он создал в моем воображении.

— Тогда почему бы тебе не перейти к делу и не сказать мне, чего ты хочешь, чтобы я мог снова заснуть? — спросила я, встретив это рычание своим собственным.

Михаэль насмешливо хмыкнул.

— Ты — все, о чем Он говорил, — сказал он, вызвав у меня улыбку.

— Я просто рада, что моя репутация опережает меня, — сказала я, махнув рукой, чтобы он продолжал.

— У тебя есть возможность снова открыть Адские Врата, — сказал Михаэль. Я подняла бровь, скрестив руки на груди. — Он хочет, чтобы ты сделала это и вернула всех представителей своего рода и семьи Люцифера туда, где им самое место.

— Мой род родился здесь, — сказала я, расцепляя руки и сжимая ладони в кулаки по бокам. — Это место принадлежит только нам.

— Вы — мерзости, которые никогда не должны были существовать. Вы продали свои души дьяволу и должны отправиться туда, где место всем, кто выбрал его объятия, — сказал Михаэль, становясь выше. Он расправил крылья, словно его размеры могли меня напугать.

— А что мне за это будет? — спросила я, склонив голову набок и изучая его.

— Он не имеет дела с чертями, — сказал он, и в спокойной ярости его голоса прозвучало предупреждение.

Я подошла ближе, взяла его синий галстук и поправила его, насмешливо глядя на него из-под ресниц.

— А что, если я не хочу быть грешницей? Примет ли Он меня тогда на Небеса?

Он отступил, на его лице отразилось отвращение от угрозы моего прикосновения. Даже в состоянии сна он был твердым, осязаемым и ощутимым.

Теоретически его можно было убить.

— Конечно, нет. Использование Источника оскверняет твою душу, — сказал он, и я отчетливо поняла его слова.

— Я не использую Источник. Я — его часть, и Он не может с этим смириться, не так ли? — спросила я, и мой смех наполнил комнату. — Ты хочешь сказать, что все добрые дела, которые я могу совершить, никогда не будут иметь значения? Для меня не существует небесных объятий?

Он поднял подбородок, его негодование было очевидным, когда он наблюдал за мной.

— Ты не можешь изменить то, что ты есть.

Я усмехнулась.

— Спасибо, Михаэль, — сказала я, отвернулась от архангела и принялась играть с лепестками розы, которую держала на тумбочке. Я не могла прикоснуться к ней, мои пальцы проникали сквозь нее, но она все равно служила своей цели и придавала мне сил.

— За что? — спросил он, и его обманчиво красивое лицо исказилось в замешательстве.

— За то, что дал мне повод делать с этого момента все, что захочу, — сказала я, сокращая расстояние между нами, и магия жизни потекла по моей коже, словно шепот о том, что было на самом деле. — Передай своему отцу, что я сказала «пошел на хуй», мальчик-посыльный.

Я прижала ладони к его груди, встретившись с твердой плотью, и его глаза расширились. Я оттолкнула его, заставив влететь в открытую дверь спальни. Архангел, спотыкаясь, отступил в темноту, исчезнув из виду так же быстро, как и появился.

Я повернулась…

Я приподнялась в постели и посмотрела на Грэя, который беспокойно спал рядом со мной, словно чувствуя присутствие брата. Протянув руку, я погладила лепестки цветов, к которым прикасалась во сне. Они рассыпались в прах под моим прикосновением, и жизнь, которую я забрала, угасла в них.

Я свернулась калачиком в постели, пообещав себе заменить розы утром.

У меня было предчувствие, что они мне понадобятся.

36

УИЛЛОУ

На следующее утро Грэй вошел в комнату, заставив меня вздрогнуть от неожиданности. Пара серых тренировочных штанов была низко надвинута на бедра. В его руках был поднос с завтраком — вычурная деревянная вещь, безукоризненно вырезанная и явно не из школьной столовой.

Я поправила покрывало на талии, устраиваясь поудобнее, и уставилась на разнообразные фрукты и пирожные, которые он разложил для нас на тарелках.

— Доброе утро, любовь моя, — сказал он, наклонившись вперед, чтобы нежно прикоснуться губами к моему лбу.

Это прикосновение было таким сладким, что я не хотела прерывать момент, ошеломленная его заботой о том, чтобы принести мне завтрак.

— Ты не должен был этого делать, — сказала я, потянувшись за стаканом воды.