— Так ли это? — спросила я, наблюдая, как ужас принуждает нежную улыбку исчезнуть с его лица в замешательстве.

Несколько студентов прошли мимо нас, направляясь в библиотеку с опущенными глазами, старательно избегая смотреть в мою сторону. Я превратилась из изгоя в главную, но ничто не могло изменить осуждения и страха, которые исходили от ведьм из-за моей связи с Грэем.

— О чем ты говоришь? — спросил Ибан, придвигаясь ближе.

Я отступила, покачав головой и подняв руку, чтобы показать ему, что нужно сохранять дистанцию.

— Что конкретно мне нужно защищать здесь? Людей, которые никогда не примут меня? — спросила я, махнув рукой, когда дверь библиотеки захлопнулась за ведьмами.

Мы с Ибаном снова остались одни, тишина каменных стен давила на меня, а мои ноги были слишком отдалены от земли под ногами.

В моей крови бушевала буря, как будто я была в двух минутах от катастрофы, которая в ярости поглотит Холлоу Гроув.

— Просто дай им время. Если ты сделаешь это, они будут поклоняться тебе, — с усмешкой сказал Ибан.

Он считал это шуткой, но мы оба знали, что это правда. Акт служения, чтобы заслужить расположение людей, которые в другой жизни могли быть моей семьей.

Еще одно испытание, чтобы доказать свою состоятельность людям, которые должны были меня любить.

Я крепко сжала губы, от скрежета зубов голова шла кругом.

— Уиллоу… — сказал Ибан, кажется, осознав, что сказал что-то не то.

— А тебе не приходило в голову, что, может быть, я заслуживаю того, чтобы меня принимали такой, какая я есть, а не такой, какой могу быть? — спросила я, делая еще один шаг назад от него.

По крайней мере, Грэй не притворялся невинным и отвечал за свои поступки. Мне нужна была дистанция, чтобы не наделать того, о чем я потом пожалею, например, не наброситься на него с магией, которая в гневе покрывала мою кожу. Даже Джонатан зарычал, высунув голову из моей сумки, чтобы посмотреть на меня с предупреждением.

— Хоть бы раз я позволила себе сделать что-то для себя, а не для гребаного Ковена, чтобы исправить его дерьмо.

— Я знаю тебя. Ты не хочешь его. Ты запуталась, и я это понимаю. Он мастер манипуляции, милая. Он точно знает, что сказать, чтобы заставить тебя отвернуться от всего, что для тебя важно. Ты должна бороться, чтобы освободиться от него. Мы оба знаем: он никогда не отпустит тебя, пока он здесь, — сказал Ибан, прислонившись плечом к каменной стене.

Я взглянула на крошечное окошко на вершине лестницы и посмотрела на лес, вспомнив о заключенной нами сделке. Пока он здесь, я никогда не освобожусь от этого места.

— Ты этого не знаешь, — сказала я, пожав плечами. — Ему может стать скучно.

— Не станет, — сказал Ибан, когда мои плечи безвольно опустились.

На смену ярости пришло уныние, и я поняла, что, что бы я ни сделала, мне придется выбирать между Ковеном и Грэем. И то, и другое мне не по силам, если я хочу, чтобы Ковен относился ко мне так же, как к своим.

Возможно, в конце концов, мы с Грэем не настолько уж и разные. Ведь печаль, сковавшая мою грудь, была вызвана не тем, что я никогда не смогу покинуть Кристальную Лощину.

А потому что мне просто хотелось иметь место, которое можно назвать домом, место, где можно быть собой.

Ибан подошел ближе и заправил прядь волос мне за ухо. Его пальцы коснулись моей кожи, и от их тепла меня охватил озноб.

— Мне бы не стало, — сказал он, его голос был печальным.

Я отмахнулась от его прикосновений, бросив на него предостерегающий взгляд. Его слова были тихой манипуляцией, он играл со мной, когда знал, что я уязвима. Мое мнение о нем изменилось в худшую сторону, и я сглотнула, стараясь не думать об этой потере в дополнение к потенциальному горю, которое уже смотрело мне в лицо, если бы я хладнокровно убила своего мужа.

— Это несправедливо, — признала я, покачав головой, скрестила руки на груди. — Почему это обязательно должна быть я? Почему это всегда я?

— Я знаю, что это несправедливо. Я бы забрал это у тебя, если бы мог, но… — он замялся.

— Я знаю, — сказала я, поджав губы.

Я не сомневалась, что Ибан с готовностью вогнал бы клинок в сердце Грэя, положив конец его жизни и освободив меня. Возможно, я не очень хорошо знаю мысли мужчин, но не нужно быть гением, чтобы предположить, что он видит выгоду в избавлении мира от Грэя не только по одной причине.

Одна из них была эгоистичной. Другая — нет.

— Думаю, мне пока стоит взять клинок, — сказал Ибан, потянувшись к сумке, лежащей у меня на боку. Я положила свою руку на его, природный инстинкт подсказывал мне, что нужно держать мощный предмет при себе. — Ничего хорошего не выйдет, если Грэй обнаружит его раньше, чем мы успеем применить против него заклинание.

Даже если в его словах был смысл, я не могла оторвать взгляд от сумки, в которую он сунул руку.

— Без тебя это бесполезно, Уиллоу. Нам нужно, чтобы ты заколдовала его своей магией, чтобы он сработал, — сказал Ибан, его слова обнадежили и оттолкнули чувство вины, которое не давало мне покоя.

Я отбросила закравшиеся подозрения, осознав истинность этого утверждения, и вздохнула. Кивнув, я убрала руку и позволила ему незаметно убрать клинок в сумку. В результате обмена мы оказались слишком близко, его лицо наклонилось к моему, когда он прислонился к стене.

У меня перехватило дыхание, когда он медленно опустил голову, его глаза потемнели, а я просто смотрела на него. Он двигался не спеша, его глаза были полны вопросов и ждали отказа, который я не могла заставить себя дать.

Мне нужно было знать, не держит ли меня в плену внушение Грэя, не является ли оно причиной моей реакции на него. Если бы я почувствовала что-то с Ибаном, я бы знала, что это подлинное влечение.

Его рот нежно коснулся моего — мягкое прикосновение к коже и едва слышный шепот поцелуя. Я стояла совершенно неподвижно, не смея пошевелиться, боясь того, что подсказывал мне инстинкт.

Мне нужно было знать.

Кончик его носа коснулся моего, когда он наклонился; ласковое прикосновение показалось мне неправильным. Он сильнее прижался к моим губам, его рука скользнула под завесу моих темных волос, чтобы сжать подбородок и прижать меня к себе. Я закрыла глаза, отгоняя видение лица мужчины, которого я должна была выбрать. Я не могла смотреть на него, выдавливая из себя правду, которая смотрела мне в лицо.

Только закрыв глаза, я увидела образ самодовольной ухмылки Грэя, смотрящего на меня сверху вниз. Все, что я чувствовала, — это нежную ласку его рта на моем, то, как он раскрывал меня и заставлял отдать все.

Рот Ибана был слишком нежным, слишком ласковым, когда он пытался вытащить меня на поверхность. В его прикосновениях не было ни битвы, ни войны, только сладость там, где я хотела страсти.

Я отпрянула назад, ударившись головой о стену позади себя, и оторвала свой рот от его. Прикрыв губы рукой, я распахнула глаза и увидела, что Ибан открывает их гораздо медленнее.

— Уиллоу, — сказал он низким и хриплым голосом.

Казалось, он совершенно не замечал моей незаинтересованности, как будто пережил совсем другой поцелуй.

— Это была ошибка, — сказала я, быстро стряхивая с себя напряжение и судорожно вытирая губы тыльной стороной ладони.

Проскользнув между Ибаном и стеной, я поспешила к лестнице и к выходу в сад.

— Он не заслуживает твоей преданности! — воскликнул Ибан, но в его словах не было ярости.

Лишь разочарованный укор отказа.

И все же я вздрогнула от одного только осуждения этого заявления.

— Ты прав. Однако если быть до конца честными? — спросила я, кивнув в знак согласия. — И ты тоже.

25

ГРЭЙ

Уиллоу торопливо спустилась по лестнице, сбежав с места своего неосмотрительного поступка. Меня не должно было беспокоить то, что она позволила ему прикоснуться к себе в течение столь ограниченного времени, не тогда, когда конечный результат был именно таким, как я хотел.