Уиллоу кивнула и шагнула в душ, когда я жестом попросил ее зайти. Я наблюдал через открытую дверь, как она стоит под каскадом, позволяя воде течь по ее лицу. Ее глаза закрылись, а легкие задымились от внезапного тепла. Она повернулась, откинув голову назад, чтобы лейка душа ополоснула ее волосы, ее тело было скользким и влажным еще до того, как она вытерла капли с глаз.

Она остановилась, внезапно посмотрев на меня, где я стоял.

— Что ты делаешь? — спросила она, ее голос был до боли мягким. — Разве ты не заходишь?

Я приостановился, обдумывая ее состояние и взвешивая свой выбор. Я мог быть честным с ней, рассказать о своих потребностях и предоставить ей выбор или просто позволить ей спокойно горевать.

— Я не могу, — сказал я, думая только о ней.

— Но ты весь в крови, — сказала она, глядя на мою одежду, испачканную кровью.

— Я приму душ, когда ты закончишь, — сказал я.

— Грэй, — возразила она, нахмурив брови.

Ее нижняя губа дрогнула от вспышки уязвимости, и она обхватила себя руками.

Я пошел вперед, остановившись только тогда, когда оказался за дверью душевой.

— Я чуть не потерял тебя, — сказал я, и это признание вырвалось из самых глубин моей души.

Я не хотел признавать, насколько близка была Уиллоу к смерти, когда ей наконец удалось вырвать кинжал из живота, но я чувствовал, как она зовет в загробный мир.

Я видел жнеца, который ждал в тени.

— Не потерял же, — сказала она, и мягкость ее голоса поразила меня в самое сердце. Она чуть не умерла, и все равно беспокоилась о том, как это отразилось на мне.

— Но едва не потерял, и если я войду туда вместе с тобой, то все, чего я захочу, — это почувствовать тебя в своих объятиях. Чтобы напомнить себе, что ты все еще здесь, потому что, если бы тебя не было… — я замолчал.

Даже зная, что последую за ней в Ад, я понимал, что Уиллоу, которую я любил, больше не будет.

Она никогда не будет прежней после своей смерти. Она никогда не будет прежней, переживая свой первый день в Аду.

Тем не менее я не мог сказать ей об этом, поскольку это лишь раскрыло бы все то, что сейчас переживает Марго.

— С чего ты взял, что я не хочу, чтобы ты напоминал мне о том, что я еще жива? — спросила Уиллоу, мягкость этих слов противоречила жару ее взгляда.

— Ты горюешь, — сказал я, покачав головой в знак отрицания.

Я бы не воспользовался ею.

Не так.

Влага в ее глазах наконец-то потекла, лицо исказилось. У меня не осталось другого выбора, кроме как броситься в душ и заключить ее в объятия. Вода намочила мою одежду, заставив ее прилипнуть к коже, когда Уиллоу обхватила меня за шею. Она притянула меня к себе, захватив мой рот своим.

Это было нежное требование; ее потребность в прикосновениях выражалась в неистовой хватке ее пальцев на моем затылке.

Я сорвал с себя рубашку и бросил ее на пол ванной. Хлюпающий звук не заставил меня оторвать губы от жены, отказываясь разорвать нашу связь, пока я расстегивал ремень и стягивал брюки с бедер.

Я отстранился от нее лишь на время, чтобы снять мокрую ткань с икр, отбросив их и трусы-боксеры в угол душевой. Уиллоу подняла одну из своих ног в такт со мной, когда я ухватился за ее бедро, используя этот захват, чтобы поднять ее на руки и направить в противоположный угол. Опираясь одной ногой на выступ, предназначенный для бритья, она провела одной рукой между нашими телами.

Не было никаких предисловий или прелюдий, когда она подвела мой член к своему входу, убрав руку с пути, чтобы я мог войти в нее. Ее лоб прижался к моему, дыхание стало прерывистым, когда я раздвинул ее для себя.

Уиллоу прижалась ко мне так, словно от этого зависела ее жизнь, словно само существо нуждалось в напоминании о том, что я реален.

Ее дыхание спуталось с моим, и я понял, что никогда не смогу принять ни один из этих вдохов как должное. Ее сердце билось о мою грудь, ее пульс бился в такт с моим собственным. Я чувствовал каждый удар этого сердца внутри себя, проникая в глубины Источника с притяжением судьбы.

— Я люблю тебя, — пробормотала Уиллоу, нежно касаясь моих губ.

Она поцеловала меня, когда я вошел в нее, и ее тело открылось для меня, чтобы я занялся любовью с женщиной, которую чуть не потерял.

— Ведьмочка, — застонал я, чувствуя, как магия красного цвета покрывает мою кожу.

Уиллоу взяла мое лицо в свои руки, ее глаза вспыхнули силой Источника, когда она посмотрела на меня сверху вниз.

— Я выбираю тебя каждый день, — сказала она.

В этих словах прозвучало все, что я когда-либо хотела услышать.

Все, что мне было нужно, чтобы обрести покой.

Я поглотил ее рот своим, наклонив голову, чтобы поцеловать ее долго и глубоко. Я двигался в ней медленными, неторопливыми движениями, доводя ее до наслаждения и давая ей напоминание о том, что мы оба искали, когда наконец достигли кульминации как одно целое.

Мы были здесь.

Мы были вместе.

Мы были дома.

47

УИЛЛОУ

Я медленно просыпалась, и солнечный свет середины утра проникал в окна, не давая опомниться. Я заставила себя сесть и обнаружила Грэя, сидящего в кресле в спальне. Его глаза внимательно следили за моими движениями, отмечая каждую боль, возникающую от истощения, которое может вызвать только истощение моей магии.

Кинжал забрал у меня слишком много, а потом печать забрала то, что осталось. Я чувствовала, как Источник движется во мне, пытаясь восполнить утраченное.

Грэй отложил книгу в сторону и медленно встал. Его грудь была обнажена, только пара тренировочных штанов низко сидела на бедрах. Он подошел к комоду, взял поднос с фруктами и свежими овощами и поставил его передо мной на кровать.

Мой взгляд упал на лабиринт, который я выжгла на его груди, когда пометила как своего, и на мгновение задумалась, а действительно ли я его пометила. Лабиринт был физической реальностью самого Источника, символом силы, текущей через меня благодаря моей кровной линии.

То, что начала Шарлотта, закончится с моей дочерью — нашей дочерью, заставила я себя думать.

Он был такой же частью этой судьбы, как и я.

Грэй присел на край кровати и, преодолев расстояние между нами, нежно коснулся ладонью моей щеки.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил он, и я заставила себя отбросить все мысли и сосредоточиться на своем теле.

Кроме усталости и случайных болей, меня ничто не беспокоило в физическом плане.

— Со мной все будет в порядке, — сказала я, уклоняясь от ответа на главный вопрос.

В этом полом колодце внутри меня, месте, где собрались все мои потери, покоилась еще одна душа. Я была полна решимости вернуть ее.

— Я не это имел в виду, и ты это знаешь, — сказал он, его лицо было мягким, несмотря на суровость его слов.

— Когда я смогу снова открыть печать? — спросила я, протягивая руку вперед, чтобы взять ломтик огурца.

Я откусила кусочек, быстро жуя. Чем больше земной пищи я смогу съесть, тем быстрее восстановится хотя бы эта часть моей магии.

— Уиллоу… — сказал Грэй, и я знала, что его ответ мне не понравится.

Я знала, что он вобьет клин между нами, если я позволю… что его желание защитить меня от вреда заставит меня уйти.

Я знала, что мы можем уничтожить друг друга — сгореть, пока не останется только пепел.

Если мы не решим поставить друг друга на первое место.

— Когда? — спросила я, проглотив кусочек огурца.

— Тебе потребуется время, чтобы научиться использовать Источник в этом качестве. Мы не можем рисковать тем, что ты откроешь его раньше, чем поймешь, как позволить ему течь через тебя, не задействуя для этого жизненную силу, — сказал Грэй, изложив все ставки так, словно я их не понимала.

Мы не могли продолжать жертвовать другими ради долга, который должна оплатить я, не тогда, когда это злило баланс каждый раз, когда я едва избегала смерти.