Однако исследования продолжились и после ухода с острова Пасхи. Пройдя примерно 1200 км на запад, Хейердал провел раскопки на объекте Моронго-Ута острова Рапа-Ити.

Он обнаружил, судя по описанию, допотопную кладку и следы более свежей адаптации – очаги, хижины, поделки. И кроме того, еще один допотопный добывающий поселок с пирамидой, подобный поселку Уака-Пинтада прямо на вершине горы. Размышляя о судьбе белых поселенцев Пасхи, понимаешь, что города на вершинах были не просто прихотью и данью фэншуй. Также ясно, часть скитальцев решила идти дальше, на запад от Рапа-Нуи, в сторону Австралии. Хейердал шел тем же путем.

Далее ступенчатые платформы были обнаружены на острове Питкерн Айленд. Остров уникален населением – его основали англичане, сбежавшие с таитянками, потом остался вообще один, он и стал отцом для многих десятков жителей второго поколения, первопредка звали Адамс, что забавно, конечно.  Очень любопытные метисы сегодня населяют этот клочок суши. Оливковая кожа полинезийцев сочетается с русыми волосами и чертами лиц европеоидов.

Следующая остановка, остров Раиваевае, французская Полинезия. Но самые интересные следы Колонии нас ждут еще дальше на запад, на Маркизских островах. В книге «Та́йпи, или Беглый взгляд на полинезийскую жизнь» Германа Мелвилла (13) есть упоминание о громадных мегалитических платформах-площадках на Маркизских островах. К сожалению, поиски на спутниковых снимках результата по ним не дают – все покрыто тропической растительностью.

«У подножия горы, в окружении густых рощ, вздымается циклопическая каменная лестница, ступени-террасы которой уходят вверх по склону. Они не менее сотни ярдов в длину и ярдов двадцать в ширину. Грандиозность всей лестницы, впрочем, не так поражает, как невероятные размеры каменных плит, из которых она сложена. Иные камни, продолговатые по форме, имеют длину до пятнадцати футов и толщиною футов в шесть. Грани их совершенно гладки, но, несмотря на правильную форму, не несут на себе никаких следов тесала. Уложены они без всякой цементирующей прослойки, так что кое-где образовались большие щели. Самая верхняя и самая нижняя террасы по конструкции отличаются от остальных: обе имеют в центре по квадратному углублению. В щелях между каменными плитами выросли огромные деревья, и их развесистые кроны, переплетаясь, образуют балдахин, почти непроницаемый для солнечных лучей. Вся лестница увита лозами дикого винограда, которые переползают со ступени на ступень, пряча серый камень от глаз в своих узловых объятиях. Кое-где закрывают его густо разросшиеся кусты. Нехоженая тропа пересекает одну террасу, и тень здесь так густа, так буйна растительность, что, не зная, можно пройти мимо самых ступеней и ничего не заметить.

Сооружение это носит несомненные признаки большой древности, и Кори-Кори, единственный авторитет, к которому я прибегал в моих научных изысканиях, заверил меня, что оно одного возраста с мирозданием, что строителями его были сами великие боги и что оно будет здесь стоять до конца времен …»

Но более всего впечатляют на этих островах десятки каменных скульптур. Все они изображают поодиночке и группами гуманоидов в шлемах со встроенной очковой частью, иногда прикрывающими нос с ноздрями – вероятная защита от пыли, часто с возбужденными репродуктивными органами – хулиганская шутка создателя. В руках некоторые из них держат ручной инструмент, частенько напоминающий отбойные молотки, хотя совсем необязательно, что это именно они. Если речь при упоминании молота Тора идет о таком инструменте, то немудрено знать, почему лишь Тор мог им пользоваться. Весь инструмент был именным, с записью работы и идентификацией – МЕ.

Иногда на них костюмы, напоминающие водолазные, уши закрыты наушниками, у некоторых скульптур интересной конструкции. Минимум дважды встречается сюжет, когда на камне сидит отец и держит на коленях двух братьев одного возраста, все в защитных шлемах. Неужели это Энки с сыновьями? Вполне возможно. Еще одна напоминает групповой портрет. Одиннадцать рабочих сидят в нише в два ряда, прижимаясь друг к другу, будто позируют, глядя в объектив. Двое на первом плане сидят по-турецки, двое за низким столиком, облокотившись на него, один – прижав к себе колени. В их позах чувствуется усталость, их явно запечатлели после трудовой смены. Все вместе эти скульптуры напоминают фольклорных гномов – рудознатцев и кузнецов – низких и неприветливых мастеров своего дела, живущих под землей.

Скульптуры напоминают советскую эстетику изображения человека труда времен Сталина, и, если бы не шлемы с подобием очков-консервов, похожие на летные или танковые, мы бы определенно могли подумать, что попали в шахтерский городок СССР. Вы без труда найдете их в изобилии при поиске в Сети. Стоит добавить, что на островах Тихого океана кое-где еще остались месторождения кобальта, никеля и меди, которые, вероятно, и были их целью.

Это не единственное место, представлявшее собой шахтерский поселок. Бесчисленное количество статуй было разломано вандалами-миссионерами на островах Полинезии, Таити. Везде по ходу течения Хейердал находил следы стоянок или поселений тех людей.

Еще одним фетишем жителей Пасхи был человек-птица, иногда двухголовый. Это память о пилотах электролетов, так или иначе, но именно пилоты были теми богами, которые только и появлялись на виду у последних поколений тех скитальцев. Водный транспорт Энки и Озириса был уничтожен в ходе войн тысячи лет назад. Датировки этих памятников нет.

Возможно, кто-то шел дальше в Австралию, подобно своим собратьям из Египта, зная, что там, где должны находиться ворота к звездам, есть дежурные колонисты, там еще сохраняется порядок?

Так или иначе, но самые искусные каменотесы, скотоводы, ремесленники, самые упорные, самые родовитые, самые знающие из потомков Семи мудрецов вероятно ушли как можно дальше на запад. Кто-то задерживался в пути на тех или иных островах, надеясь дождаться там спасательной миссии. Или же, оказавшись в тропическом раю, они посчитали, что дальше смысла двигаться нет? Или же они были полны чаяний до последнего, и лишь столкнувшись с Восточно-Австралийским течением, путникам стало ясно, что оставшиеся несколько тысяч километров им не одолеть. Точный ответ мы, по всей вероятности, уже не узнаем никогда.

Теперь куда яснее становится и второе предназначение истуканов. Они установлены на острове, чтобы их увидели с воздуха – красные головы дадут понять, что богов тут ждут. Это маяки для спасателей, вполне практичное дело. Хотя, в какой-то момент им стало ясно, что уже никто не придет, и они продолжили делать их в память о предках, да и просто, чтобы не сойти с у ума на каменистом клочке суши, ставшем для них последним пристанищем и домом.

К исходу побоища мятежники обнаружили себя в хаосе распадающейся от мора и анархии цивилизации, державшейся на авторитете Энки и его детей и введенном ими порядке. Это момент, соответствующий примерно XXX веку до н.э. +– (скорее в плюс) 200 лет. Точно нельзя сказать, сколько именно провел Энки в заточении в Нан-Мадоле, куда, как мы помним по рассказам местных жителей, был отправлен единственный оставшийся в живых хозяин Пернатого Змея, но, вероятно, когда прошли годы, затем десятилетия и столетия, страсти улеглись, ему предложили свободу. В это время Ану принял на себя роль третейского арбитра и распределил регионы, над которыми еще сохранялся контроль следующим образом:

Нергал и (косвенно) Инанна, получили коллапсирующий Египет, при этом Верхняя и Нижняя части страны также разделились. Энлиль взял на себе ответственность за Ханаан от нынешней Турции до нынешнего Суэцкого канала, который смог поначалу контролировать лишь на уровне уговоров с плодящимися местными царьками. В этот момент жители этих регионов еще ощущают себя одним народом с египтянами. Шумер распался на номы: Урук с Э-анной остался за Ану и Инанной, Энлиль получил Ниппур, Нанна – Ур и т.д. Правители планеты превратились в мелких феодалов с туманными перспективами.