— Откуда ты знаешь? — поднял на меня удивленные глаза Одион.

— Очень просто. Исходя по срокам выплаты вот из этой расписки, — постучал я пальцем по одной из бумаг.

Глава рода Адамастро тщательно просмотрел каждый документ, а потом бросил многообещающий взгляд на Рория. Тот, будто только этого и ждал, сразу же упал на колени и заголосил, моля о пощаде и прощении. Кричал и рыдал, что это Ваэрис соблазнил его нечистыми посулами, а сам бы он никогда на такое не решился. Но, разумеется, пузатому приказчику эти крокодильи слезы уже ничем не могли помочь. Аристократы своё привыкли оберегать очень рьяно. Поэтому, я толстяку не завидую. Однако у меня не было желания смотреть на то, как бедолагу режут по живому. А именно это ему и обещал пылающий взгляд Одиона. Посему я вежливо отказался от предложения отца Ризанта посетить дальние конюшни. Вместо этого я осведомился, дозволит ли мне он самому навестить авторов всех расписок, чтобы вернуть серебро. И нор Адамастро мне не отказал. Он вообще выглядел донельзя гордым тем, что его сын раскусил мелкого жулика сам. Эх, знал бы он, в каких схемах я участвовал в прошлой жизни…

В общем, всё что мне сейчас хотелось, это лишь отправиться спать. Глаза-то уже слипаются, а завтрашний день обещает быть оч-чень долгим.

То, что мой авторитет в глазах главы Адамастро возрос еще больше, было видно невооруженным взглядом. Следующим утром, когда я отправлялся в торговые ряды Клесдена, аристократ лично вышел меня проводить. Впервые на памяти Ризанта он по-отечески похлопал сына по спине и приобнял за плечи. И, как назло, эту сцену застала пронырливая милария Илисия. То, как недовольно скривилась при этом её физиономия, не поддавалось никакому описанию. По её глазам я кристально ясно понял — за главенство для своего Велайда в семье она будет биться до последнего вздоха.

Но всё это случится когда-нибудь потом. Одион пребывает в самом расцвете сил. И до той поры, когда начнется его угасание, еще не один десяток лет. Ну а пока мне следует старательно укреплять наши отношения. Ведь лояльность главы дворянского рода упростит мою жизнь, как ничто другое. А потому я погрузился в уже знакомую двуколку и проверил наличие расписок в глубоком внутреннем кармане сюртука. Поплотнее запахнув полы длинных одежд, чтобы утренняя прохлада не дотянулась до моей кожи, я приготовился к длительному ожиданию. Дабы не терять время напрасно, я извлек дежурную монетку и принялся перекатывать её в пальцах. И хочу сказать, что Ризант оказался поистине уникальным молодым человеком! То, на что у Александра Горюнова когда-то ушли годы тренировок, у аристократа заняло ничтожные недели. Мелкая моторика прогрессировала ударными темпами. И мне кажется, что я уже вполне мог бы схлестнуться с кем-нибудь в кости или напёрстки на своих правилах. Интересно, а на что способны чистокровные альвэ?

Увлеченный своим нехитрым занятием и первыми успехами, я и не заметил, как мы домчали до торговых рядов. На сей раз по-крестьянски захолустные строения не навевали тоску, и вездесущий смрад не ощущался так остро. Сегодня даже деревянный настил, заменяющий тут тротуары, был каким-то поразительно чистым от продуктов жизнедеятельности крупного одомашненного зверья. И сей факт только улучшил мое настроение.

Спрыгнув с коляски, я приказал возничему отъехать чуть подальше, а сам двинулся к магазину первого купца из списка. Двинулся, да тут же замер, будто пораженный громом. Потому что мне навстречу из лавки вышла… нет, выплыла самая прекрасная девушка, которую только видел Александр Горюнов! Она была стройна, как лоза. Подвижна, как бегущий горный ручей. В каждом жесте сквозила такая грация, что профессиональные акробаты обзавидовались бы!

Её обтягивающий костюм отчетливо не дамского покроя, привлекал внимание ничуть не меньше пары висящих на поясе кривых сабель. И, судя по всему, пользоваться прелестница ими умела отменно.

Кожа у незнакомки выглядела заметно смуглее, чем у остальных жителей Клесдена, которых я видел. Я бы сказал, что по тону ближе находился насыщенный коньячный цвет. Но больше всего меня поразили глаза этой особы. Такие волчьи, глубоко-янтарные, будто бы слегка светящиеся изнутри. Почти как и у Ризанта… Матерь божья, да это же чистокровная альвэ! Впервые я видел представителя другой иномирной расы воочию! Как она вообще попала в человеческие государства?

Заметив, что я откровенно пялюсь на неё, алавийка прямо взглянула на меня и брезгливо поморщилась. По-солдатски смачно сплюнув себе под ноги, она с нескрываемым презрением процедила:

— Vaail mingsel…

А потом гордо прошествовала мимо, не удостоив больше ни каплей внимания.

— Ох, мой экселенс, ну что же вы так… — вмиг осипшим голосом поделился еще не отъехавший извозчик. — Слава Многоокому, обошлось.

— Что именно? — не понял я.

— У темноликих не принято так неприкрыто рассматривать друг друга. Для них это считается дурным тоном. Нам обоим повезло, что алавийка за мечи не схватилась…

— У себя дома, пусть хоть перережут друг друга за косые взгляды! — раздраженно буркнул я. — А у нас не надо свои порядки насаживать.

— Кха… конечно, мой экселенс, ваша правда…

Возничий поспешно свернул беседу и отъехал на указанное мной ранее место. Сначала я не понял причины столь странной реакции. Но потом, когда уже дошел до дверей лавки, чуть не хлопнул себя по лбу. Ё-моё, да я же сам наполовину этот… как там кучер их назвал? Темноликий, во! Постоянно о том забываю. Похоже, прав был Ваэрис, утверждая, что полукровки одинаково презираемы и людьми, и альвэ. И благо, что меня еще защищает аристократическое происхождение. Будь я простолюдином, давно бы камнями забили где-нибудь в подворотне…

Выбросив из головы не шибко приятную встречу, я всё же отправился исполнять то, за чем приехал. Марафон по купеческим лавкам затянулся до самого вечера. И разговор с каждым из дельцов, с которыми сотрудничал Рорий, выдался крайне напряженным. Торгаши изо всех сил упирались, не желая обналичивать свои собственные расписки сейчас. Некоторые особо наглые даже утверждали, что и после наступления оговоренного срока не смогут вернуть всю сумму. Поскольку судоходство было осложненно из-за штормов, засуха с южных предгорий дошла до хозяйственных угодий, степные разбойники распоясались, реки обмелели и еще тысяча иных отмазок.

Мне, чтобы добиться от бессовестных барыг требуемого, пришлось тоже активно включаться в эту игру. Я сыпал оскорблениями, угрозами, хватался за эфес рапиры, пугал несуществующими знакомствами в торговой палате Патриархии и многое другое. В общем, блефовал по максимуму, чтобы отбить всяческое желание пудрить мне мозги. На удивление хорошо себя показало стращание алавийцами. Вкупе с моими нечеловеческими глазами оно срабатывало безотказно во всех случаях, когда я к нему прибегал. Стоило только намекнуть купцам, что шутить со мной не надо, ибо за моей спиной маячат влиятельные темноликие, как у оппонентов сразу же выступала испарина на пухлых лицах. Что ни говори, а альвэ внушали людям не просто страх, а какой-то глубинный иррациональный ужас.

Если честно, я до сих пор не понял, в каких отношениях находятся наши расы. Вроде и воюют, а вроде и дипломатическое взаимодействие между ними активное. У нас в Клесдене это еще не так заметно, а в столицу делегации желтоглазых чуть ли не каждую седмицу наведываются. А где-то на окраинах Патриархии, поговаривают, существуют города, где возведены целые алавийские кварталы. Причем, человеку пройти туда стоило немалых усилий. Будто он границы другого государства пересекал.

Иными словами, я боюсь, что у меня уйдет только год, чтобы разобраться в геополитической ситуации нового мира. А ведь есть еще и таинственная пустошь Абиссала, населенная кьеррами. О них никто толком ничего не знает, но слухи бродят самые наипаскуднейшие. Если верить им, то получалось, что это народец психопатов и кровожадных потрошителей. Основной их ресурс –людская плоть. Она для них и пища, и сырье для сотворения неведомых монстров. Признаться, звучало это всё как какая-то детская страшилка. Однако здесь, в мире магии, всякое могло быть. Кроме того, о чем-то таком меня предупреждал и Ваэрис…