Да и наплевать!

Георгий Иванович сделал знак подойти и уточнил:

— Огляделся?

— Угу, — подтвердил я. — Что нужно делать?

Городец ухмыльнулся в прокуренные усы.

— Хорошо проводить время, — произнёс он вроде как на полном серьёзе, похлопав меня по плечу. — Позвони сегодня Альберту. У него к тебе дело.

— Даже так? — озадачился я. — Мы же не должны афишировать наши отношения?

— А ты и не афишируй, ты позвони. Встреться, поговори. Ваше знакомство ни для кого не секрет, вопрос исключительно в отдельных деталях. И отнесись к его просьбе с пониманием.

— Это приказ?

— Настоятельная рекомендация, — заявил Городец, нисколько таким ответом ситуацию не прояснив. — Я в курсе дела, но оно вне компетенции научного дивизиона. Пожалуй, и корпуса тоже.

Мне только и оставалось, что вздохнуть. Но раз уж впервые за два месяца выпал случай пообщаться с Георгием Ивановичем с глазу на глаз, упускать такую возможность не стал и уточнил:

— А что с наши рыжим знакомым?..

Городец огляделся, достал из кармана портсигар и кивком указал на выход во внутренний двор. Там и без нас хватало желающих подымить, мы расположились на одной из лавочек подальше от прочих курильщиков, после чего Георгий Иванович сказал:

— Наш рыжий знакомый оказался кукушонком

— Это как? — не понял я.

— Для легализации подменил собой другого соискателя, — пояснил Городец. — Ты ведь с ним в одном поезде ехал? Нападение анархистов помнишь? А в детском доме, где он якобы воспитывался, при пожаре сгорели все документы. Попутчиков не осталось, из архива фотографии не запросить. Чисто сработали.

Я понимающе кивнул.

— Полагаю, он изначально прошёл инициацию в другом источнике, а на Эпицентр просто перенастроился?

— Именно, — подтвердил Городец, затянувшись. — Сейчас такую подмену на раз-два вскрыли бы, а раньше соискателей на инициацию чуть ли не прямо с поезда отправляли, да ещё такой форс-мажор случился! Вот и упустили. Как знать, его ли одного…

— Он с напарницей был, только она погибла.

— В курсе.

— А на кого работал, если не секрет?

— Без комментариев, — с улыбкой ответил Георгий Иванович. — Всё, что мог рассказать, я тебе уже рассказал. Да и сам не в курсе подробностей. Даже не знаю, вычистили из него все блокировки или ещё нет. Остальным оболтусам мозги уже вправили, но это ты и сам знаешь.

Я вздохнул и уточнил:

— Так мне можно отчаливать уже?

Георгий Иванович взглянул на часы.

— Полчаса помаячь здесь ещё и свободен. Давай! Иди и приобщись к прекрасному!

Пришлось исполнять. В одном из залов углядел Нику. Та с глубокомысленным видом взирала на снимок набегающей на берег волны, и я немного даже посочувствовал Охрянцу, который с неприкаянным видом переминался с ноги на ногу. Вот кто-кто, а он точно от всего сердца желал провалиться всему этому фотоискусству прямиком сквозь землю.

Ну да! Это не в «Лире» коктейли через соломинку тянуть и барышень на танцы приглашать. Здесь соответствовать нужно! Он — нет, он не соответствовал.

Я тоже. Поэтому молча прошёл мимо Ники.

Задумался, потерял бдительность и оказался лёгкой добычи для Лии.

— Петя! — взяла она меня под руку. — Завтра мы едем на пленэр! Будем жарить шашлыки!

— Мы — это кто? — уточнил я с обречённым вздохом.

— Я, Герасим, Инга, Аркаша и ты. Лев пока ничего не ответил, но я его тоже позвала.

— У меня другие планы на день, — покачал я головой. — Праздник же!

— Вот именно, что праздник! К Гере друзья приедут. Будет весело!

Мой начальник с улыбкой подтвердил.

— Точно-точно. Будет. Не отвертишься.

— Ты же дежуришь завтра? — напомнил я.

— С шести вечера заступаю, так что вместе в город вернёмся, — пояснил Герасим. — Всё, не спорь! Заедем за тобой часиков в девять.

Я даже не потрудился подавить обречённый вздох.

— Куда поедем-то? Просто за город?

— Нет, на дачу. С собой ничего не бери, всё будет.

За разговором совершенно незаметно прошли отмеренные мне Городцом полчаса, и я сделал всем ручкой. Но именно что отправиться восвояси, покинув художественную галерею, не смог. Отправился звонить Альберту Павловичу.

Того удалось отыскать в институте, но общаться по телефону куратор не пожелал, на миг задумался, потом сказал:

— Через полчаса в «Жар-птице». — И повесил трубку.

Я последовал его примеру и пробурчал себе под нос:

— Конспирация на грани фантастики! — После чего потопал к ближайшей трамвайной остановке.

В конце концов, мне-то что с того? Мне от компетентных органов скрывать нечего.

Совершенно нечего!

Но по сторонам я поглядывать не забывал. Просто так, по привычке.

Вахтёра на входе в «Жар-птицу» я миновал без единого вопроса. Не иначе, сказались пошитый у первоклассного мастера костюм и уверенный внешний вид.

— Вас ожидают? — уточнил встречавший гостей метрдотель.

— Ожидают. Альберт Павлович… — произнёс я и сделал паузу, но ничего уточнять и не пришлось.

Метрдотель подозвал официанта, и тот сопроводил меня в дальний конец зала. Уж не знаю, случайно так совпало или нет, но Альберт Павлович облюбовал именно тот столик, за которым мне в своё время выпало общаться с профессором Палинским. Будто сто лет назад всё происходило…

— Что-то закажете сразу? — предупредительно уточнил официант.

Я вопросительно взглянул на куратора, и тот повёл рукой.

— Мы никуда не спешим, так что ни в чём себе не отказывай.

— Чёрный чай, — решил я и легонько хлопнул по кожаной папке. — И ещё меню посмотрю. — А когда молодой человек оставил нас, сел за стол и уточнил: — Супруга не потеряет?

Альберт Павлович вздохнул.

— Не волнуйся, ты меня не задержишь. Сейчас поужинаю и в институт вернусь. Горячая пора: ещё не закончилось распределение выпускников, а уже начался приём абитуриентов.

— С повышением, кстати, — сказал я, открывая меню.

— Благодарю. Твоё содействие оказалось весьма кстати.

— Скажете тоже! Я слышал, у вашей предшественницы просто гиперчувствительность к излучению Эпицентра проявилась.

— Всё так, — улыбнулся Альберт Павлович. — Ей в срочном порядке подыскали тёпленькое местечко в комиссариате.

— Боже, спаси науку! — усмехнулся я.

Куратор покачал головой, и его округлое лицо на миг растеряло всю свою обманчивую мягкость.

— Это Новинск — тихая гавань, а в столице вовсю дуют ветра перемен. Могут и сдуть.

Вернулся с чайничком официант, и я заказал отбивную с жареным картофелем, а заодно по совету Альберта Павловича взял говяжьи медальоны под каким-то здешним фирменным соусом. Сам он ограничился зелёным чаем, салатом и тушёным кроликом с запечёнными овощами.

— Вряд ли вы экономите, — отметил я. — И вид вполне цветущий. Неужто Лизавета Наумовна на диету посадила?

— Цветущий, говоришь? — остро глянул на меня Альберт Павлович, выпрямился и вроде как даже попытался втянуть живот. — Мой тебе совет Пётр: или женись молодым, или не женись вовсе. Нервов себе и своей второй половине сбережёшь просто уйму! — Он склонил голову набок и вдруг спросил: — Ты жениться-то, к слову, не надумал ещё?

Я улыбнулся.

— Нет, пока ещё не нашёл ту единственную.

— Ой ли? — прищурился куратор. — А как же личный интерес к Нике Кондратьевне?

Хорошо, что я ещё только дул на чай, а то бы точно подавился от неожиданного вопроса.

— Вашей осведомлённости остаётся лишь позавидовать.

— Это не ответ.

Из голоса Альберта Павловича разом пропала показная беззаботность, и всё же я уточнил:

— А он действительно необходим?

Куратор развёл руками, тогда я откинулся на спинку стула и задумался.

Что я на самом деле испытываю к Нике?

Влечение — однозначно. Любовь?

Я припомнил строгую барышню, крайне метко поименованную сестрой снежной королевой, и решил, что отнюдь не прочь закрутить с ней роман, а вот в качестве спутницы жизни её определённо не вижу. Даже если и проломлюсь через стену холодного отчуждения, толка из этого не выйдет. Точек соприкосновения и общих интересов у нас попросту нет. Опять же круг её общения мне категорически не нравится, да и разницу в социальном положении тоже со счетов сбрасывать никак нельзя.