Внимание присутствующих немедленно сфокусировалось на мне, но если все глазели с ленивым любопытством, то Иван Тарасович посмотрел с нескрываемым осуждением.

— Молодой человек! — сварливо произнёс он. — А вы имели дело с подобной техникой прежде?

Я кивнул.

— Доводилось. Перегонял с механического завода на Кордон и обратно, когда в бронетанковом дивизионе служил.

Герасим с довольным видом рассмеялся.

— Так-то вот! Не все мои друзья из золотой молодёжи!

— И в мыслях такого не было! — пробасил Иван Тарасович и вновь обратился ко мне: — И какие впечатления остались?

— Мне мотоцикл очень понравился. Правда, сам я обкаткой не занимался, но на трассе он очень хорошо себя показал.

Герасима потянули в ресторан и вскоре оттуда донеслись крики «горько», а чуток подвыпивший Иван Тарасович вцепился в меня будто клещ. Толковали мы с ним о мотоциклах производства новинского мехзавода никак не меньше получаса, но зато по итогам разговора мне вручили визитную карточку и велели непременно позвонить в понедельник.

— Распоряжусь лучший аппарат выделить! Лучший! — пообещал новый знакомый, оказавшийся ни много ни мало директором завода.

Когда вернулся за стол, Инга и Аркадий уже собрались уезжать — на ночь в гостевом домике они решили не оставаться. Я вызвался их проводить и помог загрузить в вездеход кресло-каталку, вот тогда-то Аркадий и спросил:

— А что за Городец с военной кафедры? Знаешь такого? Меня к нему на собеседование отправили.

— В понедельник с утра зайду за тобой и познакомлю, — пообещал я, вспомнил о необходимости составить отчёт о своей двухмесячной стажировке и не удержался от тяжёлого вздоха. Понедельник — это уже послезавтра, а домой я разве что только завтрашним вечером попаду.

Возник соблазн догнать машину и укатить на ней в город, но переборол этот порыв и отправился на поиски Карла. Вот куда он в самом деле запропастился?

Карла я отыскал уже только поздней ночью, после того как отгрохотал и отсверкал на берегу фейерверк. Заметил фигуру здоровяка на причале, подошёл и спросил:

— Ты где Маринку потерял?

Тот махнул рукой.

— Да они на яхте поплыли.

— А ты чего?

Карл пожал плечами.

— Не мой круг общения. — Он вдруг достал из кармана початую бутылку коньяка и предложил: — Выпьем?

Я большую часть вечера пробавлялся содовой, поэтому сохранил ясность мысли, вот и указал товарищу на террасу ресторана.

— Непременно выпьем, только с нормальной закуской.

— Да хороший коньяк! — запротестовал Карл. — Амброзия! Научный факт!

— Идём, идём, идём!

Несмотря на поздний час, в ресторане продолжали гулять разбившиеся на отдельные компании гости, но их заметно поубавилось, так что мы без всякого труда отыскали свободный столик на террасе, где и расположились. Моментально оказавшийся рядом официант справился о наших предпочтениях, и Карл заказал лимон, а я мясную нарезку.

— Ну, рассказывай! — сказал я, разливая коньяк по рюмкам.

Здоровяк немедленно возмутился.

— А чего это я? Ты рассказывай!

— Три пули, два месяца реабилитации, Республиканский крест. Конец истории.

— За здоровье! — провозгласил Карл, мы чокнулись и выпили, а после он подцепил вилкой кусок балыка и вздохнул. — Ну ты же помнишь, меня Маринкин папенька на собеседование пригласил?

— Ну и?

— Ну и вот! — невпопад ответил здоровяк и разлил нам по новой. — Меня в канцелярию бумажки перекладывать определили — вроде как на время оформления допусков к секретным материалам, а там — война. Я добровольцем вызвался, неделю промурыжили, потом в штурмовой отряд перевели. Там два месяца и отвоевал.

— Ну ничего себе!

Я ослабил узел галстука, Карл последовал моему примеру и распустил узел своего.

— И — ни царапины. Представляешь? А значит, за что надо выпить?

— За здоровье! — провозгласил я и добавил: — Ну и за удачу, конечно.

— Научный факт! — поддержал меня здоровяк.

Потом выпили, не чокаясь, и Карл окончательно загрустил.

— Вернулся, а тут… непонятно как-то. Маринка свою ненаглядную вечернюю школу забросила и всё больше с золотыми мальчиками и девочками общается, а меня с них воротит. Так и набил бы морду! Умом понимаю, что не за что, а кулаки чешутся. Наваждение какое-то. И не ревную ведь, просто… Просто…

Он не закончил фразы и махнул рукой, а я покопался в памяти и прищёлкнул пальцами.

— У тебя это… Травматическое расстройство психики. Тревожность, нарушение сна, раздражительность. Надо…

Карл потянулся за бутылкой.

— Выпить?

— На йогу походить. Но и накатить тоже не помешает.

— Научный факт! — объявил Карл и разлил по рюмкам остатки коньяка. — Давай!

Мы выпили и помолчали, потом я спросил:

— Практику ты прошёл, так? А дальше куда?

Здоровяк пожал мощными плечами.

— А бог его знает! В июне распределят куда-нибудь. Наверное, обратно в СЭЗ. Мне Маринка уже все уши прожужжала, чтобы в аспирантуре оставался, а я не хочу чужое место занимать! — Он подался ко мне. — Ну не моё это, понимаешь!

Я окончательно опьянеть не успел и решил в понедельник поговорить о Карле с Городцом, но в относительно трезвом состоянии продержался недолго. Честно говоря, так и не понял, откуда вторая бутылка взялась. Это всё Карл. Чисто — волшебник.

Спать мы в итоге не пошли, так и проторчали на террасе до самого утра. И ладно бы вдвоём сидели — так нет же! Кто-то подходил, приносил выпивку, травил байки, уходил и возвращался. Или это уже подходили новые припозднившиеся гуляки. Никого не запомнил. Никогошеньки. А случайных людей на свадьбе не было. Самые случайные тут — это мы.

Зараза!

Следующий день вплоть до самого обеда я отпаивался содовой, отвечал на кивки вроде бы незнакомых товарищей, кому-то жал руку. Не могу сказать, будто в памяти зиял один сплошной провал, но и всех событий ночи припомнить не получалось. Ладно хоть ещё костяшки без ссадин и одежда в полном порядке.

Впрочем, Карлу приходилось и того хуже — его пилила и строила Марина. Как оказалось, он клятвенно пообещал дождаться её возвращения на пристани, а вместо этого заявился в гостевой домик уже под утро чуть тёпленьким.

— Вали всё на меня! — разрешил я.

— Да вот ещё! — отмахнулся Карл. — Они сами только на рассвете приплыли!

Но окончательно убил меня разговор с проректором по развитию. Тот перехватил нас на входе в ресторан и объявил:

— Пётр! С тебя трофейный «Парабеллум»! Ты обещал! Не забыл?

Я враз покрылся испариной, но в голове будто что-то щёлкнуло и вспомнился ночной разговор, поэтому изобразил беспечную улыбку:

— Юрий Арнольдович, как можно? Всё будет!

— Юрий, просто Юрий. Договорились же! — напомнил проректор и вручил рюмку. — Штрафная!

Тёплую водку я терпеть не мог, но тёплую пить и не пришлось.

Предварительно охладил.

Глава 3

Вернулся в Новинск я воскресным вечером отнюдь не в том состоянии, чтобы писать отчёт о стажировке, не стал даже мучить себя. И вставать ни свет ни заря, дабы наскоро накидать тезисы, тоже не посчитал нужным. Ничего это изменить уже в любом случае не могло, нагоняй мне был обеспечен. Да и не дело халтурить.

Вот только и опрометчиво входить в клетку со львом безо всякой защиты мне откровенно не хотелось. Городца на свадьбу Герасима приглашением не удостоили, а это что-то да значит. По всем раскладам Георгий Иванович сегодня будет сильно не в духе. Мне требовался громоотвод, и я потянул с собой на военную кафедру Аркашу.

Сработал сей манёвр лишь отчасти. Отчитать меня Георгий Иванович конечно же не преминул, но пропесочил как-то без огонька.

— Завтра сделай! — потребовал он под конец. — И зайди в канцелярию за документами: ты со среды на две недели в командировке на Кордоне. Сам будешь подопытных отбирать.