Литмир - Электронная Библиотека

В комнате никого не оказалось, на столе одиноко стояла сковородка с недоеденной картошкой. Антон, не разуваясь, упал на стул, взял ручку и блокнот и уставился в пустой лист. Пустой лист словно бы глядел на него в ответ. Готовый ко всему, Антон написал: «Одним промозглым осенним днём три кота и одна кошечка…»

Долго и бесполезно копался в мыслях и, не выдержав, вывел поперёк страницы: СОВОКУПЛЯЛИСЬ. И швырнул блокнот в угол. Некоторое время сидел не двигаясь, после чего подобрал блокнот, перечитал ранее написанное и вымолвил:

– Отвратительно.

ОТСТАВНОЙ КОЗЫ БАРАБАНЩИК

Тупосердие

Дверь распахнулась, и Кирилл внёс в просторный кабинет крупную картонную коробку, которую поставил на стол. Мужчина и две женщины (служащие отдела по оформлению и выдачи заграничных паспортов) тут же вскочили со своих мест. Это были совершенно обычные люди, ничем не примечательные, одетые в простые одежды. Кирилл смотрел в мрачные и унылые лица служащих, не убирая рук с коробки.

Мужчина (его звали Александр Фролов или просто – Сашка) теребил мочку левого уха, некогда проколотую, отчего на ней остался маленький шрамик. Кирилл догадывался, а однажды Сашка и сам рассказал: это след разгульного рокерского житья-бытья. Того житья, что рассеялось как дым. На его место пришло другое, пришло незаметно и навсегда, и символами которого стали отдышка и заплывший двойной подбородок с жиденькой бородкой.

Женщины (Кирилл называл их не иначе как тётки) застыли точно две восковые статуи. У них были имена, у этих статуй – Ирина Эдуардовна и Виолетта Баранова. Однако имена никак не подчёркивали что-либо личное в женщинах, не создавали с ними единый образ, и Кирилл иногда забывал, как их зовут и обозначал тёток просто – она и она.

Все трое взирали на Кирилла так, будто вопрошали: «Ну и?» Единственное, что он мог им ответить:

– Вот, – и ударить ладонью по коробке.

Кто-то с силой и грохотом открыл ногой дверь. Кирилл обернулся и увидел, как Великанов вносит в кабинет ещё одну картонную коробку. Великанов опустил её на стол рядом с Кириллом и самодовольным тоном, с нескрываемой враждебностью гаркнул:

– На, устанавливай.

Кирилл проглотил агрессию в свой адрес и покорно начал разрезать ножницами целлофановую плёнку на коробках.

Великанов отвернулся, снял с себя полицейский китель, оглядел его и принялся щёткой чистить от складской пыли.

Восковые статуи оживились, одна из них, Ирина Эдуардовна, всплеснув руками, слёзно запричитала:

– Ну почему только два принтера? У нас же три ноутбука, нам теперь тут до ночи сидеть печатать?

– А я ж знал, что херня будет, – откликнулся тревожным смехом Сашка.

Эдуардовна ничего не услышала, так и била фонтаном её раздосадованная беспокойная речь:

– Ну как же! Кирилл, как нам теперь быть? Вот будем до ночи работать… Вот вы готовы, я вот не готова…

Кирилл извлёк из коробок принтера Olivetti, распаковал провода – делал всё это не спеша и отстранённо. Виолетта Баранова наблюдала за ним с опаской, ожидая от всего происходящего таких дел, которые могли бы нарушить её комфорт. Великанов тем временем закончил чистить китель, надел его на себя, покрасовался перед зеркалом, достал из кармана перстень со стекляшкой и натянул на палец. То была обыкновенная тусклая стекляшка, не какой-нибудь драгоценный или редкий камень, а дешёвая побрякушка, купленная в захудалом рыночном ларьке.

Из кабинета начальника на шум и разговоры вышел Всеволод Колпак. При виде принтеров обеспокоенный взгляд его сменился бессмысленным взглядом животного.

– А чё их только два? У нас же три ноута.

Завопила Эдуардовна:

– Всеволод Николаевич, будем теперь в двенадцать ночи отсюда уходить.

– Тише, тише. А ещё одного принтера на складе нет?

– Пишите письмо, – сказал Великанов. – Начальник рассмотрит и выдаст.

– Так мы ж писали. Там две штуки разве было?

Эдуардовна обречённо бросила:

– Ну вы же сами подписывали, Всеволод Николаевич.

– Подписывал… смотрю на подписании документ, не я же его составлял.

Сашка нервно усмехнулся:

– А я в отпуск скоро.

– Слушай, – увлёкся Колпак. – Ты не пробовал пробить путёвку в наш ведомственный санаторий?

– Не-а, – покрутил головой Сашка.

– Я недавно узнал, что можно путёвку себе выбить, оказывается. Ты живёшь там бесплатно целую неделю, а тебя ещё и кормят – три раза в день!

– О, мы знаем, как там кормят, Всеволод Николаевич, – отозвалась Виолетта Баранова, до этого выжидательно глядевшая на коллег из своего угла.

– Притом три раза в день! И всё за счёт государства.

– Если кормят как в нашей столовой, то извините, – сказал Великанов очень громко. Он машинально захотел вклиниться в разговор. Стекляшка в перстне на его пальце тускло блеснула в свете ламп.

– А у нас хорошая столовая! – возмутился Колпак.

Пока шёл разговор о еде, Кирилл тихо и молча подключал принтера Olivetti к ноутбукам. Ему вспоминались обеды в той самой столовой – вот Великанов, несмотря на свои претензии, пожирает огромные куски отбивных, разрывает мясо зубами и запивает жадно квасом – аж по подбородку течёт. Конечно, вытереться салфеткой не забывает. Офицер всё-таки.

Иначе обедает Колпак. Он берёт крупную тарелку наваристого борща и четыре-пять кусков столового хлеба. Покончив с первым, незамедлительно приступает ко второму – обычно это котлетка, которую он нанизывает на вилку и проглатывает одним махом. После чего откидывается на стуле и торжественно выдыхает: «Фух».

Как только Кирилл вспомнил эту картину, Колпак проговорил:

– Почти шесть часов, скоро ужин.

– Вам надо за принтера в накладных расписаться, – предупредил Великанов.

– А почему мне?

– Ну вы же материально ответственный.

– А чё я? Я никогда материально ответственным не был.

– Вы начальник отдела.

Колпак пробурчал:

– Щас я быстро вещи возьму.

Он вернулся из кабинета в куртке и с барсеткой подмышкой, кивнул подчинённым:

– Меня уже не будет.

И, удаляясь вместе с Великановым, держа его под руку, говорил ему на ухо:

– Никогда я не был материально ответственным лицом, у нас есть один такой приказ…

Оставшись без своего главы, служащие тот час раскрепостились и засуетились какими-то мелкими и бесполезными действиями – перекладыванием ручек и карандашей, выбрасыванием исписанных бумаг, наведением порядка на столах, а Виолетта даже переобулась из кроссовок в туфли на каблуках. В такой суете чувствовалось желание скорее уйти домой. Одна Ирина Эдуардовна пребывала в напряжении:

– Да за те деньги, что мы тут получаем и за то сколько мы тут работаем… нам доплачивать должны.

– Как вам хватает зарплаты? – недоумевал Сашка. – Я уже не знаю у кого занимать, – и рассмеялся. – Бывшая от меня ещё алименты ждёт.

– А теперь ты будешь тут ночами сидеть.

– Лучше пойду утоплюсь.

– Не пил бы ты пиво каждый день после работы и деньги бы водились.

– Надо бы завязывать.

– Кирилл, а ты что скажешь? – спросила Эдуардовна.

– Можно и пива, – откликнулся Кирилл.

Сашка переполошился:

– Вот видишь!

Виолетта между делом накинула пальто и теперь осторожно двигалась к выходу.

– Виолетта! – воскликнула Эдуардовна. – Давай задержимся, у нас же много работы.

Однако женщина успела ловко юркнуть за дверь. Кирилл бескомпромиссно ударил кулаком по столу:

– Всё – шесть вечера.

– А мне опять одной дорабатывать? Столько всего доделать нужно…

– Ирина Эдуардовна, завтра утром мы придём и вам поможем, – смеялся Сашка.

В вечерних сумерках он и Кирилл шли на остановку. Посреди дороги стоял автомобиль с мигающей «аварийкой», под колёсами которого остывало бездыханное тело собаки. В раскрытой пасти животного виднелись окровавленные клыки. Водитель, разглядывая труп, чесал затылок.

– Убрать что ли боится, – сказал Сашка.

3
{"b":"901506","o":1}