Мое сердце колотится о ребра, и, хотя его слова кажутся моему мозгу логичными, мое сердце, кажется, не хочет воспринимать их прямо сейчас. Я делаю еще несколько вдохов, пока они окружают меня, и паника начинает отступать.

— Прости, — бормочу я, глядя в землю, когда наконец могу говорить.

— Тебе не нужно извиняться, Ангел, — твердо говорит Хантер. — Он облажался с тобой, и потребуется больше, чем несколько месяцев терапии, чтобы справиться с этим.

— Но Рори прав, — шепчет Мейер мне на ухо. — Даже если бы он нашел тебя, мы бы с этим справились. Тебе не нужно бояться. Больше нет. Мы никому не позволим причинить тебе боль.

Я делаю глубокий вдох и задерживаю его на счет "три", прежде чем отпустить, повторяя это несколько раз, прежде чем, наконец, снова взять себя в руки, даже если я все еще чувствую легкую дрожь.

— Спасибо тебе, и я знаю, ты говоришь, что мне не нужно извиняться, но я все еще извиняюсь. Предполагалось, что это будет веселый вечер, а я взбесилась и испортила все еще до того, как мы переступили порог.

— Ты ничего не испортила, Котенок. Мы должны были предупредить тебя о средствах массовой информации. Прости, — говорит Мейер, сжимая мою талию. — Поверь мне, когда ты прижимаешься ко мне, это совсем не трудно.

Хантер смеется, а Рори качает головой, в то время как я закатываю глаза.

— Я даже не знаю, что на это сказать.

— Ты хочешь вернуться домой? — спрашивает он, и я знаю, что если я скажу "да", мы все заберемся обратно в машину, и они больше ни слова не скажут о той ночи и никогда не заставят меня чувствовать себя виноватой из-за того, что я не осталась, но я не потратила весь день на то, чтобы быть на волосок от смерти, чтобы вернуться домой при первом же препятствии. Особенно когда они так уверены, что я здесь в безопасности.

— Нет, — решительно отвечаю я. — Ты сказал, что Томми следит за ним, и я верю этому. Томми сказал бы мне, если бы что-то было не так, и я верю, что вы, ребята, защитите меня.

Я отмахиваюсь от маленькой придирки, что с тех пор, как я получила весточку от Томми, были напряженные минуты, но я уверена, что они трое поняли бы, если бы что-то было не так.

Верно?

Абсолютно, верно. Дыши, Куинн, мы принарядились, пойдем попробуем насладиться ночью.

— Пойдем устроим вечеринку. К тому же ты сказал, что еда будет вкусной, а я умираю с голоду.

Хантер ухмыляется мне, качая головой.

— Конечно, тебя здесь держит еда.

— Эй, хорошая еда не должна пропадать даром, — поддразниваю я, быстро показывая ему язык, когда Мейер отпускает меня и подходит ко мне, прежде чем снова обнять за талию.

— Тогда пошли, Котенок. Пойдем, покажем этим богатым придуркам, как хорошо ты выглядишь, и пусть они на одну ночь пожалеют, что не мы.

Я закатываю на него глаза, но ничего не говорю, потому что знаю, что он просто возразит мне. Вместо этого я расправляю плечи и высоко поднимаю голову. Эта толпа может подумать, что я здесь не подхожу, но я подхожу этим троим, куда бы они ни пошли, и это единственное знание, которое мне нужно, чтобы пережить все, что ждет меня до конца этой ночи.

Пока что эта ночь была намного веселее, чем я ожидала. Я танцевала, смеялась и наслаждалась компанией моих парней. Я имею в виду, что мне также до слез надоели некоторые разговоры, в которые я была посвящена, но я принимаю хорошее за плохое, тем более что хорошее перевешивает это.

Мейера утащил политик несколько минут назад, когда убирали посуду после ужина, и вскоре после этого Рори отправился пытаться спасти его, оставив меня с Хантером, который придумывал фальшивые истории для светских львиц, присутствующих здесь сегодня вечером. Сказать, что это было забавно, было бы чудовищным преуменьшением. Я смеялась так сильно, что чуть не плакала.

Еда тоже была божественной. Сейчас на меня смотрит мой десерт, и мне интересно, сколько его я смогу съесть, не вылезая из этого платья.

— Однажды ты будешь смотреть на мой член так же, как на этот брауни, — бормочет Хантер, и я так громко смеюсь, что остальные за столом оборачиваются ко мне. Я отчасти довольна мнением людей, присутствующих здесь сегодня вечером, и часть меня хотела бы, чтобы Шая была здесь, потому что наблюдать, как она наматывает круги вокруг этих людей, было бы здорово, но также я бы не хотела, чтобы она засыпала из-за какого-то скучного разговора.

— Разыгрывай свои карты правильно, — тихо говорю я ему в ответ. — И, может быть, я посмотрю на твой член вот так, прежде чем подавлюсь им. Может быть, даже до того, как мы уйдем отсюда сегодня вечером.

Его глаза расширяются, ложка на полпути ко рту, он застывает, почти не веря своим глазам. — Начнешь давать подобные обещания, Ангел, и я оторву тебя от этого стола быстрее, чем ты успеешь сказать — бу.

— Бу-у-у, — поддразниваю я, прежде чем откусить кусочек брауни. Я стону, когда горечь темного шоколада смешивается с терпким малиновым пюре. Черт возьми, это хорошо.

— Еще раз так застонешь, и ты не доешь десерт, — обещает Хантер, его рука скользит вверх по разрезу моего платья, пальцы ласкают кожу у вершины моих бедер.

В эту игру могут играть двое.

Я использую другую руку, чтобы съесть еще один кусочек брауни, постанывая, когда потираю его член через штаны. Он резко выпрямляется на своем стуле, и я ухмыляюсь ему, когда его глаза прищуриваются при взгляде на меня.

— О, Ангел, ты понятия не имеешь, насколько плохо ты играешь с огнем.

— Я почти уверена, что не умею, — поддразниваю я в ответ. — Может быть, мне просто нравится идея обжечься.

Его глаза практически светятся, когда он смотрит на меня, все его тело наклоняется ко мне. Я чувствую исходящее от него возбуждение и предвкушение.

— Хочешь поиграть, Ангел?

— Я не понимаю, что ты имеешь в виду, — невинно говорю я, хлопая ресницами. — Игры на самом деле не моя стихия.

— О, я почти уверен, что знаю, как привлечь тебя к командным видам спорта, Ангел. На самом деле, держу пари, я могу заставить тебя кричать здесь так же громко, как ты кричала той ночью в лифте, хотя ты очень старалась этого не делать.

Мои щеки пылают, а его ухмылка в ответ говорит о том, насколько ему нравится моя реакция на него.

— Никогда, — настаиваю я. — Не думаю, что ты даже заставил меня так сильно кончить той ночью. Это от текилы у меня помутилось в голове. Наверное, ты не смог бы заставить меня кричать, даже если бы попытался. — Травить его таким образом веселее, чем я думала, даже если это все еще кажется немного непривычным. Особенно в таком месте, как это.

— О, правда? — Спрашивает он, наклоняясь так близко, что я чувствую его дыхание на своей коже. — Хочешь проверить свою теорию, Ангел? Потому что я более чем готов принять этот конкретный вызов.

— И как именно ты предлагаешь предоставить тебе эту возможность? — Спрашиваю я, медленно облизывая губы, его глаза жадно следят за этим движением. — К тому же, разве не я должна была пожирать тебя, как пожираю свой десерт? — Я откусываю еще кусочек, снова постанывая. Отчасти для эффекта, отчасти потому, что это настолько хорошо.

— О, Ангел… Я позволю тебе поглотить меня хорошо и справедливо, не волнуйся. Я и не думал отказывать тебе. А теперь, как насчет того, чтобы пойти в ванную, и подождать меня. Я быстро.

Я с минуту смотрю на него широко раскрытыми глазами, гадая, серьезно ли он, но когда он выдерживает мой взгляд, я знаю, что это так. Волна дурного предчувствия захлестывает меня, но подавляю его. Играть с ним намного веселее, чем поддаваться страху. Страх отнял у меня достаточно сил, я не собираюсь позволять ему продолжать побеждать.

Откусывая последний кусочек брауни, я вытираю рот салфеткой, как настоящая леди, затем встаю и, не говоря ни слова, выхожу из-за стола. Меня охватывает трепет от перспективы игры, в которую мы играем, потому что именно в этом и заключается жизнь. Весело, захватывающе, с риском.