Днём им повстречались две телеги, гружённые строительным лесом, а в самом начале пути, когда они проезжали мимо деревушки, навстречу выехали трое крестьян на мулах. Ближе к вечеру они сменили экипаж на почтовой станции. Сидя в строгой, чёрной карете, Киллиан ощущал себя не обычным семинаристом, а важным чиновником, который едет на переговоры.

Но после того, как О’Коннел совершенно выспался, понял, что заняться ему абсолютно нечем. Чтение молитв он сразу же отмёл и решил прочитать те самые книжки, которые дали ему друзья. И совсем не прогадал! Киллиан даже смог отвлечься от тревожных мыслей, что совсем скоро вот-вот стемнеет, а впереди покажутся болота.

А может, и правда помолиться Богу?..

Но Киллиан отогнал эту мысль. Он не чувствовал в себе веры, а если бы она и была, то молиться тут было просто нечему. Поэтому О’Коннел переключился на то, что очень любил с самого детства – рисование природных красот.

Так, расположившись на удобных подушках, он не заметил, как огненное солнце село за горизонт, и вокруг сгустилась тьма. Последние лучи скользнули по вершинам деревьев, а небо поглотила чернота. И вот сейчас-то Киллиан резко осознал, что никакие книги не утихомирят его тревогу. Однако он никогда не боялся темноты!

Извозчик незаметно зажёг керосиновый фонарь, находившийся рядом с козлами. Их карета, подпрыгивая на кочках, медленно спускалась в сумрачную низину. Киллиан внимательно вглядывался в происходящее за окном. Раскидистые ветви старых огромных и пугающих, где-то даже гнилых, деревьев переплетались как змеи. Иногда будто некая загадочная сила тянулась к нему сквозь прорехи, и они редели, а вместо них появлялись новые.

«Иллюзия», – подумал О’Коннел.

Он понял, что они въехали в природную зону Маунтин-Вилля, когда в воздухе появилась странная влажная тягучая смесь запахов гнили и плесени. Заболоченный лес всему виной.

В карете на порядок похолодало, и Киллиан закутался в сюртук, спрашивая в окошко у кучера:

– Долго нам ещё ехать? Мне… что-то не по себе здесь, – кивнул он в сторону жуткого леса и поёжился. – Кажется, там что-то есть…

– Терпите, – равнодушно ответил извозчик. – Не скоро приедем. Ещё же далеко, мил человек. Когда кажется, креститься нужно!

«Да, так и есть. Наверное, просто дикие животные. Ведь всегда хотелось оказаться им ужином», – с сарказмом мысленно прыснул О’Коннел.

Лошади сбавили ход, и дилижанс ловко вилял на кривой узкой дороге, грозившей вот-вот обвалиться. По обе стороны от неё тянулись топкие болотистые низины, откуда иногда появлялись пузырьки газа. Отовсюду слышались крики ночных птиц, и Киллиан на секунду показалось, что он услышал протяжный вой волков. Проклятие! Этого ещё не хватало! Он настороженно покосился на странный вороний череп, кем-то надетый на указатель.

Среди чёрных, как сама смерть, колючих кустарников, покрытых вязким слоем тумана, на бездонном чёртовом болоте промелькнули они… Блуждающие огни! Загадочные, яркие и манящие к себе путников. Огоньки словно играли друг с другом в прятки, танцевали под громкий стук копыт лошадей.

– Спокойно, это просто природное, необъяснимое явление, – бормотал себе под нос Киллиан, как завороженный и одновременно напуганный, наблюдая за волшебными огнями. Он случайно поднял взгляд и увидел нечто! Казалось, что-то резко пронеслось вдали, между деревьями. О’Коннел резко вздохнул и внимательнее вгляделся в темноту.

Лицо! Он был готов поклясться, что увидел девичье лицо со светящими глазами… Оно дьявольски улыбнулось ему. Что говорил кучер? Здесь есть ведьмы?! И Киллиан кое-как сдержал себя, чтобы не вскрикнуть. Он тут же отпрянул от окна. Это. Всё. Показалось! Его богатая фантазия! Взрыв фантазии, от которого у него чуть не случился сердечный приступ… О’Коннел просто накрутил себя.

Закрывай глаза и спи…

Ага, конечно, заснёшь после этого.

Он глубоко вздохнул. Но жуткое видение не исчезло – оно осталось в лесу, там, где мелькнула чья-то голова. Словно дожидаясь этого момента, к нему вернулась темнота, и его глаза закрылись. А следом мгновенно пришло избавление от наваждения.

✠✠✠

О’Коннел хотел забыть эту ночь, как страшный сон. Ещё один день прошёл без таких потрясений, но, по правде говоря, он жутко устал сидеть и от дороги в целом.

На следующее утро Киллиан проснулся совсем не от сладких и ярких лучей солнца, а от очередного удара и прыжка кареты. В салоне же стоял невероятный шум. К тому же, всё тело затекло – ещё бы, столько времени лежать, скрючившись, на узких сиденьях – да и он опять не выспался. А ещё дьявольски хотелось есть и сходить по нужде. В довершение О’Коннел отсидел задницу и ощущал себя ходячей развалиной.

Он выглянул в окно, не до конца проснувшись и потирая глаза, и увидел, что погода Маунтин-Вилля в точности соответствует описаниям: хмурая и мрачная серость, влажный воздух от близости к океану, множество сосен и тёмных елей. А впереди открывался вид на небольшой приморский город, внушающий ещё больше «оптимизма» Киллиану.

Спустя несколько минут дилижанс остановился возле качающейся вывески «Маунтин-Вилль». Он разочарованно и безразлично осмотрел её и хмыкнул. На первый взгляд, здесь скорее пахло безнадёгой, чем магией и колдовством. Что ж, такая обстановка сама подталкивает людей на совершение преступлений, которые, скорее всего, спихнут на ведьм. Ему будет с чем работать, э-ге-ге!

– Тпру! Приехали. Вылезай, – крикнул кучер, слез с козлов и открыл ему дверь. Тот, схватив сумку с вещами, спрыгнул на землю. О’Коннел тут же услышал противное хлюпанье. Без всякой надежды на хороший исход он опустил голову вниз, разглядывая полностью испачканные грязью сапоги. Чего и следовало ожидать. Проклятие, он ведь только несколько дней назад их почистил!

Киллиан и глазом моргнуть не успел, как карета уже умчалась от него, оставив в растерянности наедине с пугающей неизвестностью. Создавалось ощущение, будто бы даже извозчик не хотел здесь задерживаться. Прикинув, что первым делом ему нужно отыскать местную церковь, он пошёл в город…

Маунтин-Вилль встретил О’Коннела совсем не приветливо. Все мимо проходящие люди злобно и опасливо поглядывали на нового приезжего, и ему казалось, что он окружён молчаливыми и недружелюбными призраками.

В основном, мрачный городишко с ветхими, двухэтажными домами и едва ли мощёной мостовой совсем не обнадеживал. Посреди главной улицы встречались куски былой цивилизации под ногами, чередующиеся с выбоинами и рытвинами. Улица была будто составлена из старых и новых пазлов мозаики, потому что в похожем удручающем состоянии находились и фасады фахверков. Солнце сюда вообще не попадало, и в пасмурный день все дома казались окутанными чёрным облаками и туманом. Вдалеке противно каркали вороны, завершая жуткий портрет места, куда прибыл Киллиан. Он ещё раз убедился, что, скорее, хапуги из мэрии просто прикарманили деньги себе вместо того, чтобы пустить его на благоустройство города.

На фоне этой дыры Портвейл выглядел самым процветающим и солнечным на берегу океана городом в мире, а Салем так и вовсе – центром прогресса.

Киллиан морщился, когда пытался идти по дороге – её таковой назвать было очень сложно – и пробирался, утопая в грязи. Чёртова глухомань! Так ещё, к его «радости», начал накрапывать дождь. Мимо изредка проезжали перепачканные кареты, и О’Коннел шарахался от диких лошадей, прижимая к себе жалкую сумку.

Впереди показалась главная доминанта, как свет в конце туннеля, белая деревянная церковь.

– Потрясающе! Я добрался живым, – саркастично подбодрил себя Киллиан, представляя, как уже совсем скоро расположится в постоялом дворе, нормально поест и сходит в уборную.

Неожиданно, откуда ни возьмись, рядом с ним на всей скорости пронеслась карета с тройкой лошадей, окатив его с головы до ног грязью.

– А нет, мне показалось! Что ж, неплохое начало. Давно мечтал о приключениях, мне не хватает только… Романтики, етить её в корень, – О’Коннел прерывисто вдохнул, застонав от злости и бессилия, а затем сдул со лба слипшуюся прядь волос и сардонически рассмеялся. – Какое везение! А я-то думал, что уже не увижу родного города. А он вот – перед моими глазами, – он плюнул в землю и разозлёно зыркнул в сторону мальчишек беспризорников, смеющихся над ним. Он стёр с лица грязь и побрёл в церковь.