Мысль – это нелокальное материальное существование, встроенное в частицы времени. Мозг-воспринимающая антенна. Учёный придерживался нестандартного подхода, что материя и сознание – две стороны единой реальности. Вся информация, которую мы получаем в момент творческого озарения, протекает с некого тонкого плана, откуда-то издалека мы черпаем источник вдохновения. Одновременно с Вернадским занимался теорией ноосферы – как общей единой мысли биосферы».

– Да, да, да! – тотчас же подхватила Елена Сергеевна, – и вихреподобную структуру времени вы использовали в своих опытах, и теорию ноосферы – как общей единой мысли биосферы. Ничего не говорите, и ничего не отрицайте. Я всё поняла!

Не поняла только – а зачем Вы мою теорию перевоплощения брали на вооружение? Нет, не так. Про перевоплощение всё понятно, а вот как получилось, что и Вы, и я одновременно работали над её разгадкой? Погодите, сейчас я зачитаю это место из Вашего письма. Ага, вот:

«Теперь о главном. О методе постепенного приближения к пониманию Замысла Божьего в отношении человечества путём перевоплощения из одного образа в другой и далее – до бесконечности, сколько хватит моральных сил и таланта.

Абсолютно правильно! За исключением одного маленького нюанса: перевоплощаться следует не абы в кого. Перевоплощаясь без разбора, актёр лишь пополняет свою копилку различных образов, нарабатывает багаж знаний в отношении поступков различных психотипов – и только. Но он не воспаряет, что называется, к горним высотам.

Необходимо брать за эталон великие души, великих людей. И, притом, на пике их высочайших озарений. И для этого совершенно не обязательно быть профессиональным актёром. Нужно лишь отдавать себе отчёт в сакральности данного действа.

На своём внутреннем экране необходимо научиться представлять себе великого человека в момент снизошедшего на него озарения. Само собой разумеется – прежде нужно изучить его труды, восхититься его работами, проследить его жизненный путь… О, это трудная работа, не всякий её одолеет. Но справедливо сказано: «каждый УСИЛИЕМ входит в царствие Божье».

– Я нашла ответ, почему и зачем Вы этим стали заниматься – не только для собственного перевоплощения в молодого красавца, но ещё Вы искали ответ на вопрос, – тут она снова прочла отрывок из письма:

«О методе постепенного приближения к пониманию Замысла Божьего в отношении человечества путём перевоплощения из одного образа в другой».

– Из вашего письма, – продолжала Елена Сергеевна, – следует, что на пике творческой активности, в момент озарений, у по-настоящему великой личности, которой вы хотели бы подражать и даже в чём-то превзойти, включаются излучения квантовых характеристик, которые никуда не исчезают. В этот сгусток энергии, так называемый «эгрегор» можно войти. Это будет трамплином для восхождения.

И не имеет никакого значения – живёт ли ваш эталон сейчас или жил двести лет назад. Энергия созидания никуда не исчезает.

– Именно так.

Елена Сергеевна вдруг загрустила и, вздохнув, произнесла:

– Ах, дорогой мой новый друг. Всё равно нам не дано понять всего. Даже вам – великому изобретателю, на плечах которого лежит бремя бессмертия. Я, конечно, уж не сомневайтесь, непременно возьму Вас за эталон, найду в Вашей биографии миг экстатического восторга, и войду в Ваш эгрегор, но…. Всё-таки мы – всего лишь звёздная пыль под ногами Бога. Не более того.

– Однако, если он создал нас, значит, ему это было нужно?..

31.12.2021 г.

Бог говорит с людьми на языке метафор.

Щадящий режим…. Несмыкание связок…. Ну что за…. Иван не мог подобрать подходящего эпитета. Невезение? Пожалуй, так. Непруха? Именно! В кои-то веки вызвали на пробы – и вот. Можно, конечно, явиться на студию с запиской к режиссёру: «извини, старик, голос пропал». И услышать вопрос: а он у тебя вообще-то был?

Какой закон подлости – неделю назад спокойно разговаривал по телефону с ассистентом, а прямо перед пробами голос пропал.

Просил фониатра что-нибудь сделать, вернуть голос хоть на пару часов…. Бесполезно. Чудес, говорит врач, не бывает. Молчи в тряпочку и жди. Не забывай горло полоскать ромашкой. Блин! Ну как обидно!

Актёр театра и кино, как значилось у него в дипломе, Иван Андреевич Касаткин, тридцати пяти лет от роду, считал себя невезучим человеком, что подтвердилось и на этот раз. Самое смешное во всей этой истории, что он был, что называется, талантом от Бога. Да и внешние данные – с ума сойти! Статный красавец, амплуа героя-любовника, голос…. Словом, всё при нём, фактура потрясающая! А везения нет.

Иван думал так. И ошибался! Он обладал фантастическим везением, и у него был мощный ангел-хранитель.

Если бы он стал сниматься в этой картине, то уже на третий съёмочный день, работая без дублёра, подорвался бы на БМВ. Организовал это Савелий Игнатов, ненавидевший Касаткина на протяжении многих лет. Игнатов устал от ненависти, она разъедала его душу изнутри и он, по примеру Раскольникова, задал себе вопрос: «я тварь дрожащая или право имею?!»

Он читал сценарий, знал, что Касаткин всегда работает без дублёра и придумал, как можно незаметно прикрепить к днищу автомобиля взрывчатку. И даже нашёл исполнителя и выдал тому аванс.

Сорвалось! По вине самого же Игнатова. Оба актёра служили в театре под названием «Причастность», что на Моховой, играли в одном спектакле – «Безумие безумного гения Достоевского». Касаткину в последней сцене подавали стакан с водой. Савелий умудрился тайком воду вылить, и плеснуть туда чистого спирта. Не рассчитал. Думал – просто закашляется и не сможет свой монолог произнести. А тот в горячке хватанул, в результате чего охрип и осип, а режиссёру фильма надо было запускаться. Правда, Игнатова на его роль не назначили, но и то, что Ваньке не посветило супермена сыграть – тоже неплохо. А дальше видно будет. Жизнь – она длинная.

Так думал Игнатов. И тоже ошибался.

Буквально на следующий день его сбило машиной. Касаткин плакал на его похоронах. Он и не подозревал о том, что плачет у гроба своего не состоявшего убийцы.

– Вань, ты лох? – спросила его зав. труппой Галина Назаровна.

– В смысле? – вытирая мокрые щёки, спросил Иван.

Они разговаривали шёпотом, сидя на задних рядах в зрительном зале театра «Причастность», где проходило прощание с актёром. Гроб стоял на сцене, рядом сидели родные, директор театра произносил прочувствованную речь.

– Он же тебя ненавидел, – продолжала Галина Назаровна.

– Кто? Сева? – произнёс даже не шёпотом, а одними губами, Касаткин.

– Сева, Сева, – подтвердила зав. труппой, – вспомни, сколько раз у тебя срывались съёмки в последний момент. Знаешь, почему? Севка распускал о тебе слухи, которые доходили до режиссёров. Мол, ты на съёмках премьерствуешь, «ловишь звезду», скандалишь, требуешь себе отдельный вагончик и чуть ли не эскортниц….

– Я?! – Иван всем телом развернулся к завтруппой.

– Ты, ты.

– И режиссёры верили?

– Ты же красавчик. Как не поверить. Фактурный артист – значит, привык купаться в лучах славы. А вот почему сейчас сипишь? Да потому что он плеснул тебе чистого спирта в стакан в последней сцене на премьере, ты еле доиграл.

– Я думал, реквизиторы ошиблись. Я же могу вообще не восстановиться – так сказал фониатр. Но за что он меня ненавидел? И почему я этого не замечал?

Сиплый шёпот Ивана давался ему с трудом. Он вытягивал шею, гримасничал, морщился. Галина Назаровна похлопала его по руке и прошептала:

– Давай, потом поговорим, Ваня. Он же ещё здесь. Я имею ввиду – душа его витает в этом зале. О покойниках или ничего….

– Или правду! – с силой выдохнул Касаткин. У него неожиданно прорезался голос. Несколько человек из впереди сидящих даже обернулись, а он вскочил и вышел из зала в фойе, где в голос разрыдался.