– Я начну первой, а потом мы передадим чашу по кругу. – Она торжественно запустила руку в миску с пожеланиями, вытащила одно из них и прочитала нам вслух: – «Я хочу выиграть в лотерею», – она закатила глаза. – Очень круто, Джеймс.
– Что? – спросил он, оглядываясь по сторонам и ухмыляясь. – Ты же сказала, никаких шуток, верно?
– Прекрасно, – вздохнула она и принялась хлопать в ладоши. Остальные присоединились к аплодисментам. Поначалу это занятие казалось странным – вот так хлопать в кругу, как будто мы все очутились на собрании анонимных алкоголиков или вроде того, но по мере того, как все больше и больше людей по очереди зачитывали вслух чужие мечты, начинало казаться, что мы не просто выпускаем желания во Вселенную – мы подбадриваем их, отправляя в космическое путешествие вверх, к Луне.
Большинство пожеланий были довольно прямолинейными. «Я хочу сбросить десять фунтов в этом году». «Я хочу новую машину». «Я хочу, чтобы мой младший брат поступил в школу своей мечты». «Я хотел бы получить прибавку к жалованью». Но некоторые из них были удивительно честными, и от них у меня перехватывало горло. «Я бы хотел, чтобы мы с моей сестрой стали ближе». «Я хочу получить работу, которая поможет мне погасить долг моих родителей». «Хотел бы иметь в себе силы сделать что-нибудь, что изменит мир». Мы хлопали после каждого из них, пока у меня не начали болеть ладони. Подул ночной ветерок, заставив колыхаться занавески и принеся с собой звуки регги, который играл где-то дальше по улице.
Тэ передал миску мне. Я взяла листок бумаги из вазы и прочитала вслух: «Я хочу всегда любить и быть любимой одним и тем же человеком». Я подняла глаза и увидела, что Юнхи улыбается Джеймсу, который выглядел смущенным, но довольным. Я почувствовала укол раздражения. «Какой только чуши не пожелаешь», – подумала я. Как будто влюбленность статична, как будто любовь – место, находясь в котором, можно выбирать, уйти или остаться.
Когда миска дошла до Тэ, он немного поколебался, прежде чем запустить руку внутрь и вытащить один из немногих оставшихся листков бумаги. Он развернул его и прочитал вслух:
– «Я бы хотела поговорить со своим отцом».
На этот раз хлопки прозвучали немного неуверенно, как будто люди не знали, насколько громко они могут аплодировать чему-то настолько откровенно грустному. Моим щекам стало тепло, и я сосредоточилась на наблюдении за воздушными шариками, мягко сталкивающимися друг с другом под потолком.
Я чувствовала, что Юнхи наблюдает за мной с другого конца комнаты, но не поднимала на нее глаз. «Я в порядке», – попыталась я подать ей мысленный сигнал. Я не хотела чувствовать ее вину, ее молчаливые извинения за то, о чем сожалеть у нее не было настоящей причины. Через какое-то время подобные вещи надоедают.
Мне было пятнадцать, когда Апа пропал без вести, исчез где-то в водном пространстве площадью примерно в пятьдесят квадратных миль, именуемом Беринговой Воронкой. Изо дня в день я вынуждена была слушать соболезнования посторонних людей. «Я так сожалею о вашей потере». «Печально, что подобное с вами случилось». «Мне так жаль». Меня злило то, как люди отреагировали на его исчезновение, то, насколько готовы они были сразу поверить в худшее. Вместо всех этих причитаний я бы хотела, чтобы они сказали мне, что все будет хорошо; что корабли постоянно пропадают и возвращаются в отдаленных, опасных местах, таких как Берингова Воронка; что они уверены – мой отец скоро объявится. Или еще лучше, что произошла какая-то ошибка, что на самом деле мой отец жив и здоров и скоро вернется домой.
Я вспомнила, что в тот день, когда Умме позвонили из «Фонтан-плазы» и сообщили новость, я сразу подумала, что это неправда. Я не поверила, даже когда Умма начала плакать и кричать, стоя посреди кухни. Скорбная песня, которую она выдавливала из легких, казалась мне совершенно не сочетающейся с ее манерой обращаться с ним в быту, пока он еще оставался рядом: он словно был неудобством, которое она хотела убрать из жизни. Но вопль, сорвавшийся тогда с ее губ, оказался почти нечеловеческим, животным по глубине искренней боли, и мне пришлось помочь ей забраться на диван. «Я знала, что не должна была отпускать его снова», – твердила она. Умма пролежала в постели три дня, пока я игнорировала все входящие телефонные звонки, задергивала шторы, ходила в школу и снова возвращалась домой.
Когда я рассказала обо всем Юнхи, ее шокировал сам факт того, что я вообще вышла из дому; она посоветовала мне вернуться к Умме, но я не знала зачем. Я не хотела застревать дома с человеком, который погрузился в море горя так глубоко, что уже видел его дно. Она едва попробовала рис и панчхан[24], которые я приготовила для нее из остатков продуктов в холодильнике. «Умма, – пыталась достучаться до нее я, – тебе нужно поесть». Она отворачивалась от меня, твердила, что ей просто хочется спать. По ночам я иногда слышала, как она просыпается и шаркает в ванную; я прислушивалась к звуку ее мочеиспускания и удивлялась, как она умудрялась терпеть целые сутки, поскольку, насколько мне было известно, она никогда не вставала с постели в течение дня. Как будто горе каким-то образом выщелочило жидкость в ее теле, превратило кровь в соль.
Я просматривала заголовки газет и новостные статьи в поисках доказательств своей правоты, того, что вся эта суета напрасна. Газеты осветили исчезновение корабля Апы примерно за два дня до того, как был раскрыт новый сексуальный скандал с участием какого-то видного политика, и с тех пор это происшествие заняло доминирующую позицию в новостной ленте. Я каждый день звонила в океанариум, в фонд, который выделил Aпе грант на исследования, даже в компанию, которая произвела тот корабль – просто чтобы узнать, изменилось ли что-нибудь, обнаружила ли какая-либо из их поисково-спасательных команд хотя бы малейшие следы судна и его пассажиров. Я составила схемы, карты, диаграммы всех возможных мест, где корабль мог пропасть без вести или сесть на мель и затонуть.
Когда у меня не осталось надежды найти зацепку в официальных источниках, я обратилась к неофициальным, погружаясь все глубже и глубже в черную дыру интернета, к сайтам, посвященным другим загадочным смертям и исчезновениям. Потерянная колония Роанок[25]. Инцидент на перевале Дятлова. Бермудский треугольник. Рейс 370 авиакомпании «Малайзия Эйрлайнс»[26]. Я стала одержима, погрузившись в теории заговора на Реддите о том, как люди-ящеры управляют миром, и о том, как нумерология может объяснить почти каждое из этих исчезновений. Я даже наткнулась на ветку о корабле Aпы и прочитала всю ее целиком, все восемьдесят пять ответов на исходный пост, который был сделан кем-то по имени райли248, хотя от каждого комментария меня тошнило.
«Если вы спросите меня, – писала райли248, – то я скажу, что Воронка поглотила их. Ее назвали этим именем не просто так. Люди, живые существа – мы не созданы для того, чтобы посещать подобные места. В былые времена их специально отмечали на картах фразами “Здесь водятся драконы” и всякое такое дерьмо, вы знаете. Что ж, насчет драконов еще можно поспорить, но нормальным людям уж точно не следует барахтаться в океане, особенно в такой загрязненной зоне».
«Думаете, они могли это спланировать? – задумался некто Мистер_Черная_Шляпа. – Может быть, они все сошли с ума в стиле общины Джонстауна[27] и потопили корабль. Провели какой-нибудь ритуал. Это напоминает мне сокрытие химических отходов Акроном в далеком шестом году. Экотеррористы??»
«Один из ученых проводил исследования в океанариуме на востоке, работал с головоногими моллюсками, – заметил безумно_вкусный_динозавр. – Похоже, он позвонил Ктулху».
