— Мартин Нойлер? — уточнил он. — Пройдёмте со мной.

В отдельном уютном кабинете Йохан тут же налил Мартину чашку чая и выставил на стол пачку немецкого печенья.

— Угощайся, пожалуйста, — мягко предложил он. — Очень рад познакомиться с внуком легендарной разведчицы, героиней «Красной капеллы».

— Я не совсем ей внук, — попытался поправить его Мартин, уплетая печенье с голодухи.

— Это не важно! Важно, кто тебя воспитывал, на каких принципах. А ты воспитывался на примере героини всего немецкого народа. Она могла бы не совершать тех подвигов, не рисковать своей жизнью, она могла бы избежать всех тех опасностей и никто бы её за это не осудил. Но она, в тот момент, мужественно решила, что это её долг сражаться против гитлеровцев до последней капли крови. Страшно представить, через что ей пришлось пройти и скольких товарищей она потеряла. И я лично, и вся наша служба госбезопасности гордится ею.

Мартин чуть не поперхнулся чаем, когда понял, с кем он разговаривает. Не так он себе представлял сотрудников Штази. Не сразу, но до него стало доходить, что Йохам Баум, или как его там, не просто так открылся ему, что является сотрудником разведки. У Мартина волосы на голове зашевелились.

А собеседник молчал спокойно и внимательно наблюдая за ним. Осознав, что ошарашенно смотрит на него круглыми глазами, Мартин спохватился и начал лихорадочно соображать.

— Мы здесь беседуем из-за Хуберта Майера? — высказал он единственное предположение, которое у него появилось.

— Всё верно, — ответил Баум, — он должен был следить, чтобы у вас ни у кого не было проблем. К сожалению, он не справился со своими обязанностями. Напрасно обвинил тебя в том, к чему ты отношения не имеешь. А Штази знаёт всё, что ей нужно. Хуберт Майер, за свои злоупотребления, покидает Москву и учиться в МГУ больше не будет. Правда, нам понадобилось некоторое время, чтобы разобраться, что к чему. Это создало тебе определённые проблемы на некоторое время. От лица Министерства государственной безопасности ГДР приношу тебе извинения за то, что произошло.

— Хуберт уезжает обратно? — не поверил своей удаче Мартин. — А кто же теперь будет вместо него?

— Мы решили предложить тебе занять это место, — улыбнулся Бауман, — Хуберт Майер не справился. У него не хватило чести, у него не хватило справедливости. Но в тебе, внуке великой героини немецкого народа, мы уверены. Мартин, ты готов помочь своей стране? В том, чтобы у студентов, которые приезжают на учёбу в МГУ, не было таких проблем, чтобы никто, вроде Хуберта Майера, не мог больше злоупотреблять своей властью?

— Конечно, я готов помочь и стране, и людям, — искренне ответил Мартин. — Но я не пойму, что конкретно я должен делать?

— Мы видим в тебе главу немецкого землячества МГУ, — ответил Бауман. — И нашего связного. Будешь представлять Штази. По всем вопросам будешь обращаться ко мне, а я буду быстро принимать меры, чтобы всё у наших студентов было хорошо. В будущем, когда закончишь обучение в МГУ, будем рады предложить тебе стать офицером госбезопасности. В нашей организации все знают твою героическую бабушку. Ты сможешь сделать прекрасную карьеру и помочь многим людям. Но если сам захочешь… Если выберешь другой вариант карьеры, то мы поможем тебе добиться в нем успехов.

— То есть, сейчас вы предлагаете мне стать агентом Штази? — уточнил Мартин.

— Всё верно. И повторю, что если ты согласишься на сотрудничество, то, после окончания учёбы, мы в любом случае поможем тебе с карьерой и всегда будем оказывать всяческое содействие, даже если ты не захочешь стать офицером.

— Я могу подумать? — спросил Мартин.

— Конечно. Пары дней тебе хватит? Приходи через два дня. И, конечно, о нашем разговоре, и о том, чем я занимаюсь в посольстве, тоже никому знать не нужно. Это знак моего доверия к тебе…

После пар поехал на фабрику «Московская игрушка». Тема лекции, выбранная в «Знании» «Наш ответ империалистам — разжигателям войн против мирных стран!» казалась совсем не профильной для этой фабрики. Ещё понял бы, если бы они оружие производили, а то мягкие игрушки, мишки, котики, собачки… Хотя, в любом случае, про помощь оружием от СССР мирным странам я говорить не буду. Не обсуждают это в СССР…

Но ладно, отработаю и по такой теме.

Энергичный парторг фабрики, явно бывший офицер на пенсии, судя по осанке, встретил меня и привёл в актовый зал. В нем сидели сплошь женщины, мужчин были единицы.

Начал лекцию с того, что, пока в мире есть две противоборствующие экономические системы, капитализм и социализм, странам соцлагеря придётся всё время находиться в боевой готовности, это вопрос жизни и смерти для нас, потому что мы для капиталистов, как бельмо на глазу. Жизнь трудящегося человека при капитализме и социализме сильно отличается не в пользу капитализма и мировому империализму становится всё труднее и труднее внушать угнетённым массам колонизированных стран и бывших колоний, что у империализма есть право на их эксплуатацию, когда рядом пример совсем другой жизни простого народа в соцстранах.

Увлеченно говорил с трибуны, что мы приглашали и будем приглашать на учёбу в СССР самых талантливых молодых людей из стран, которые подвергаются империалистической агрессии. Мы будем поставлять им оборудование и советские товары, необходимые для защиты своих интересов. СССР решительно будет поддерживать мирные страны, которым угрожает агрессия империалистического лагеря, во всех международных организациях.

Я знал, что нельзя затрагивать вопросы военной помощи на десятки миллиардов долларов, что оказывает СССР своим вассалам по всему миру, и в лекции я эти углы обошёл, но вопрос из зала от одного из немногочисленных мужиков на эту тему, всё равно, прилетел.

— А вот мой сосед военный пенсионер мне рассказал, что мы в Египет не только оружие поставляли целыми пароходами, но и наших там много воевало… Вот это, я понимаю, помощь, а не студентов пригласить к нам учиться. Что по этому поводу скажете?

Блин. Редко, но и такое бывает. Выпил отставник, и забыл про осторожность.

— Я, к сожалению, не имею информации об этом, — попытался выкрутиться я, — так что все вопросы к вашему соседу.

Хорошо, их парторг сразу же пресёк продолжение дискуссии на эту тему. Ему самому головняк нужен не был.

Вопросов больше не было, вернее, парторг их не дал задать, чему я был, в общем-то, рад. Тут же непонятно, как оно может повернуться, если кто-то еще вопросы на эту тему продолжит задавать, а по итогу в КГБ настучат. Тут же не так просто доказать, то ли меня провоцировали такими вопросами, то ли я лекцию не так читал, и спровоцировал товарищей на такие вот вопросы. Я, конечно, вроде как и на «ты» сейчас с комитетчиками, но лишних поводов к себе присматриваться и компромат собирать давать им не хочется.

Сразу после лекции ко мне подошел директор фабрики. Расстроенный таким вопросом ко мне. Он же тоже в курсе, про что все знают, но обсуждать открыто не принято.

— Раков Вениамин Васильевич, — представился он, пожимая мне руку. — Правильно вы ему ответили, товарищ лектор. И вообще, лекция была очень интересная. Спасибо вам. Вы так молоды, наверное детей нет ещё?

— Двое. Сыновья. Возраст, знаете ли, в этом деле не помеха, — ответил я с улыбкой.

— О, как замечательно! А то я уже хотел про племяшек поспрашивать, не надо ли чего? У нас замечательный ассортимент игрушек.

— И племянники есть, — поспешил кивнуть я. — Тоже двое.

— Ну, пойдёмте, — расслабился директор, что я явно не обижен на такой провокационный вопрос из зала, и провёл меня через цеха, рассказывая о каждом и попутно давая мне подержать игрушки разных цветов и фасонов. Я брал, изучал, возвращал ему, а он их отдавал идущей за нами женщине в синем халате. Она была выше нас с директором на голову, и шире раза в полтора. Нормальная лошадь на скаку остановится, даже к ней не приближаясь — никаких сомнений, что она способна не только ее остановить, но и на землю повалить, если придется, у нее не будет. А она совала игрушки под мышку, и шла за нами дальше. Даже крупные игрушки, попав ей под мышку, сразу на вид становились мелкими…