Пропустил первую пару, но не зря! Договорился с Литвиновым о его персональной лекции на заводе в Клубе любителей старины с демонстрацией образцов. Поговорю на заводе, чтобы ему такие подарки вручили после лекции, чтобы он как на крыльях к ним летел при следующем предложении посетить завод.
И что еще важно — археологи согласились на зимние раскопки под покровом армейской палатки. Осталось только её достать.
До конца первой пары оставалось ещё немного времени, сел в буфете обдумать планы на день. После пар у меня лекция от общества «Знание» на фабрике игрушек, потом домой на Щербаковскую, проверить ремонт, зайти к Ивану и зайти к Грише, может, подскажет, где мне палатку для раскопок взять?
* * *
Москва. МГУ. Кабинет замдекана по научной деятельности.
Эмма Эдуардовна разбирала документы, принесенные секретарём деканата. Опять письмо из ГДР. Ой, и ещё одно! У замдекана настроение сразу испортилось. Мартин Нойлер перспективный студент, ответственный и старательный.
Жаль будет с ним расставаться, — подумала Эмма Эдуардовна, разворачивая первое из писем. Но, к её огромному удивлению, письмо касалась не Мартина, а Хуберта Майера… Осознав это, замдекана начала читать письмо с начала. Письмо содержало просьбу выслать характеристику для решения вопроса о целесообразности дальнейшего обучения Майера в МГУ.
Ничего себе! — чуть не воскликнула в голос она и тут же принялась за второе письмо, в котором оказалась благодарность Ростокского университета на ее имя за отличное обучение Мартина Нойлера за подписью ректора и надежда на то, что он сможет с таким же достойным результатом закончить свою учёбу в МГУ.
— Да они же поменялись ролями! Вот что значит дядя — профессор! — удовлетворённо потирая руки, подумала замдекана. И благодарность пригодится, надо ее декану занести, вполне может перепасть еще одна премия.
Ну, она сейчас приготовит подходящую характеристику на Хуберта! Решил, значит, пойти поперек ее, когда сказала угомониться, связи свои в ГДР подтянул, чтобы Мартина завалить, да нашла коса на камень. Вот теперь поганец поймет, что надо уважать начальство в том университете, где учишься!
* * *
Начался перерыв между парами, и я пошёл к своим.
— Здорово! — протянул мне руку Лёха, когда я пристроился рядом с ним за партой. — Ну что, не придумал ещё, что делать с тем письмом?
— Нет ещё. Будет скоро командировка в Калининскую область, может, доеду заодно до этих ребят, поговорю с ними.
— Привет, Паш, пошли покурим, — предложил вдруг Семён Давыдов и я вышел за ним из аудитории.
— Привет. Что случилось? — сразу понял я, что что-то не так.
— Регинка пыталась вчера выяснить, где ты сейчас живёшь, и какой у тебя новый телефон, — многозначительно посмотрел он на меня. — Это означает, что старый она знала. И как-то так обмолвилась интересно… Типа, что старый телефон не отвечает, похоже, пыталась по нему звонить. И она знает, что ты отсутствуешь иногда на занятиях. Похоже, она не успокоилась.
— Твою дивизию! — вырвалось у меня. — До Галии хочет добраться. Но с чем? Рассказать ей старую сказку?
— Ну, уж это я не могу сказать, — развёл руками Сёма.
— Да понятно… Спасибо тебе. Предупреждён, значит вооружён.
* * *
Москва. МГУ. Кабинет замдекана по научной деятельности.
Звонок из посольства ГДР сильно выбил Эмму Эдуардовну из колеи. Она только настроилась, что все уже с Мартином в порядке, и села писать плохую характеристику на Хуберта, оперируя формулировками «не способен выполнять задания деканата», «бросает вызов руководству», «злоупотребляет полномочиями при общественной работе в землячестве», как вежливый голос на русском с небольшим акцентом попросил передать Мартину Нойлеру, что его ждут в посольстве ГДР. Она, конечно, нашла его и передала, чем удивила и ошарашила парня, и осторожно расспросила о причине вызова. Но он понятия не имел. Эмма Эдуардовна и сама терялась в догадках. В письме ясно было написано, что Мартин остаётся в МГУ. Чего же им ещё от него понадобилось?
Не придумав ни одной правдоподобной версии, замдекана покачала головой и продолжила писать характеристику на Хуберта.
* * *
Москва. МГУ.
Самедов шёл к себе и в коридоре столкнулся с методистом экономфака.
— Добрый день, Рашид Фархадович, — вежливо улыбнулась та. — Дозвонились вы Ивлеву? Надо же, второкурсник, а такой всеми востребованный…
— Подзабыл, простите, — прикинулся Самедов, — о чём речь?
— Ну, вы же присылали за его телефоном?
— А, да-да, вот только подзабыл, а кого присылал?
— Быстрову с первого курса.
— Точно, — кивнул Самедов, скрипнув зубами. — Было дело… Дозвонился, да. Спасибо, — неохотно ответил он растерянно улыбнувшейся ему в ответ женщине.
Вот же засранка! — думал Самедов, идя к себе. — Вот же… — от ярости у него сжались кулаки и вены на висках вздулись. — Ну, дрянь!.. Врет мне в глаза, что Ивлев ей безразличен! Ну, я ей устрою!
* * *
Во время большого перерыва наткнулся в коридоре на Эмму Эдуардовну. Та вначале прошла мимо, поздоровавшись, а потом, словно что-то вспомнила, поманила меня к окну, подальше ото всех, и сказала, что ей сегодня звонили из посольства ГДР и попросили передать Мартину Нойлеру, что его там ждут.
— А по какому поводу? — удивился я.
— Это я хотела тебя спросить, подумала, может, Мартин тебе что говорил, как другу… Мне он ни в чем не признался, сделал вид, что сам удивлен.
— Нет, ни слова… И вряд ли он бы так умело сделал вид, что не в курсе, он вообще, по-моему, врать не умеет. А в целом, есть какие-то новости по их конфликту с Хубертом? Помог ли его дядя, интересно?
— Да, помог! Письмо пришло из Ростокского университета, — еле заметно улыбнулась Гаврилина. — Он остаётся в МГУ.
— Отлично, — обрадовался я. — Обломался Хуберт.
— Ещё как, — заметила она. — На него запрос пришёл о целесообразности продолжения обучения в МГУ. Но я удивлена, что при этом вызвали в посольство Мартина. Опасаюсь вот, что что-то в ГДР все же удалось Хуберту в последний момент изменить, пока письма к нам шли…
— Чудеса в решете… Спасибо, что предупредили, Эмма Эдуардовна.
Она многозначительно кивнула и в глазах её мелькнуло беспокойство.
В столовой Мартина не было. Уехал уже в посольство, что ли? Надо будет сегодня вечером забежать к нему, узнать, что к чему. Хоть бы все удалось благополучно разрулить. Привык я к нему. Да и в целом, хороший друг на будущее в Германии никогда не помешает.
Зато меня нашла взволнованная Маша Шадрина.
— Привет. У нас сегодня первый рейд. Я так боюсь! Ещё и Мартин куда-то пропал.
— Чего ты боишься? — улыбнулся я.
— Так в первый раз же! Такая ответственность! — с недоумением сказала Маша.
— Ну и что? Куда вы идёте? Какой у вас сигнал?
— На обувную фабрику. А сигнал… — она задумалась. — Про сигнал Самедов вчера ничего не сказал.
— Значит, ты у него обязательно уточни, на предмет чего рейд. Это и будете проверять. И не забудь у него фотоаппарат взять. Хотя странно, что про сигнал ничего не сказал. Он обычно с этого всегда начинает…
— Я и фотографировать-то не умею! — опять начала паниковать Маша.
— Успокойся, парни, наверняка, умеют. Да и тебе самой не так сложно фотоаппарат освоить. Чай, не самолет пилотировать учиться.
— Так и Мартин же пропал! А мне каждый в команде нужен… Ну, кроме Регины, не нравится она мне…
— Успокойся. Появится к концу занятий. Наверное. У меня сегодня лекция от общества «Знание», а так бы сходил бы с тобой на первый раз. Вы, главное, фотографируйте всё, что сомнения вызывает. Потом вместе посмотрим.
* * *
Москва. Посольство ГДР.
Мартин зашёл в посольство и спросил, как ему было сказано, Йохама Баума. К нему вскоре подошёл невысокий мужчина, с приятной располагающей улыбкой.