— В Городню? — всё же уточнил я.

— Да, — тут же прояснился его взгляд. — А ты откуда знаешь?

— Значит, будем вместе работать? — улыбаясь, смотрел я на него, сам немного обалдевший. — Помнишь, я просил о консультации? Это же твой Литвинов мне это место посоветовал.

Иван немного отвлёкся от своих мыслей. Спросил у него, когда намечается начало работ в Городне? Он обещал завтра в институте всё выяснить.

Вернулся на кухню, проводив Ивана, а Марат с Рафиком уже в аэропорт собираться начали.

— Ну, надо ехать, — подошёл Раф к отцу и обнял его.

Взял обоих малых на руки, чтобы все могли спокойно проститься. Галия ожидаемо всплакнула.

— Ну, пока, бойцы, — посмотрел Раф на мальчишек. — Пока, братишка, — приобнял он аккуратно, чтобы не придавить детей, и меня.

Загит поехал провожать сына до аэропорта, а мы с женой смотрели в окно, как они уезжают.

Что за день сегодня? Одни расставания. Раф тоже хорош. Билеты дорогие, а он на пару дней всего и прилетел. Погостил бы хоть дней пять, порадовал бы сестру. Правда, тут я вспомнил, что мы же вот-вот переезжаем на время ремонта. Ну, раз так совпало, то и неплохо вышло, что ненадолго приехал!

Москва. МГУ.

Встретившись в понедельник перед занятиями, Булатов, Макаров, Сандалов, Тания и Брагин собрались вместе по поводу письма ветерана.

— Как хорошо, что мы письмо это не выбросили! — сказал Лёха Сандалов.

— А Марк так и сказал, что это письмо непонятно как к нам попало, с таким-то содержанием? — уточнил Витя Макаров.

— Ну да, — подтвердил Булатов. — Открытым текстом сказал, что все письма до нас просматриваются теми, кому следует. И намекнул, что такие к нам попадать не должны.

— И он удивился? — допытывался Витя. — Я правильно понял?

— Можно сказать, удивился, — подтвердил Ираклий.

— Ну, тогда все понятно. Вот же я дурак, — расстроился Витя. — А меня ведь отец в самом начале предупреждал, что могут быть провокации.

— Какие ещё провокации? — удивился Булатов.

— Элементарные. Проверка на благонадежность… — многозначительно посмотрел на старосту Витя. — Вспомни, о чём Паша говорил.

— Блин! — схватился за голову Ираклий. — Хорошо, Пашку послушали! Сейчас таких неприятностей нажили бы!

— Это что же, нам теперь так и будут всякие провокации устраивать? — разочарованно спросил Сандалов.

— Кто ж тебе ответит? — задумчиво ответил Витя. — Но этот раз нам всем будет хорошим уроком. Выброси мы это письмо, нас самих уже выбросили бы из Кремля. Как котят нашкодивших, за шкирку… Вот же голова моя пустая, отец же четко предупреждал. А я вполуха его слушал, типа, что он такого умного сказать может…

— Тогда, скорее всего, и ветерана никакого не было, — ошарашенно проговорил Булатов, — нас, попросту, проверяли.

— А что вы думаете? Может и не было, — подтвердил Витя, качая головой. — Сами сели, накорябали. Что им стоит? Конверт только настоящий взяли… Простите меня, ребята, дурака. Чуть всех вас под монастырь не подвёл со своей жалостью.

— Мы все дураки наивные, — похлопал его по плечу Булатов. — Ну хоть Пашка не такой, выручил нас. И вот откуда он так в жизни разбирается, диву даюсь! Похоже, опять проставляться ему придется. Пойдёмте, занятия начинаются.

В понедельник с утра начали собираться на временную квартиру. Ирина Леонидовна подключилась к сборам. А мы с Загитом ездили два раза на Котельническую набережную, перевезли то, что женщины себе на месяц приготовили. У Ирины Леонидовны тоже вещей достаточно собралось.

На третий раз я уже перевёз их туда с детьми, а Загит дома остался.

Пока разложил им коляску, пока вытащил её на балкон. Пока с комендантом насчёт кроваток вопрос решил. Позвонил прорабу, что мы готовы начинать ремонт и поехал на Лубянку.

Капитан Румянцев спустился за мной как обычно и хотел провести меня к себе, но я попросил его взять мою рукопись и отпустить меня.

— Времени катастрофически не хватает, — пожаловался ему я. — Ремонт! Буду бдить за работягами!

Он только хмыкнул снисходительно, взглянув на меня, но рукопись взял и меня отпустил. Ну, правда, чего мне сидеть возле него, пока он будет читать?

ГДР. Кабинет заместителя председателя Министерства госбезопасности.

Генерал Берентс получил от майора, курирующего Хуберта Майера, материалы на него и Мартина Нойлера. Изучил блестящую характеристику из МГУ на Нойлера.

— Мартину Нойлеру никаких проблем и препятствий больше не создавать, — тяжело вздохнул генерал. — А с Хубертом Майером что делать? По всей видимости, без должного контроля его начинает сильно заносить. И ведь не выгонишь… Сразу видно, что характер-то гнилой. Переметнётся в диссиденты, сбежит на Запад и будет про нас на телевидении выступать и методы работы сливать.

— В любом случае, его надо из Москвы отзывать. Поговорим с ним серьёзно, что так вести себя недопустимо. Если поймём, что осознал, отправим доучиваться в Будапештский университет, у него второй язык — венгерский. Там наших людей гораздо больше, чем в МГУ, будет, кому за ним приглядывать, чтобы новых глупостей не наделал.

— А кто у нас в МГУ останется? У нас же там больше нет никого?

— А Мартин Нойлер? Давайте на него обратим внимание. Родственник легендарного разведчика из «Красной Капеллы». Кому, как не ему предложить стать нашим агентом? Продолжить, так сказать, лучшие традиции семьи. Намекнуть, что после окончания учебы сможет стать офицером Штази, чтобы героическая двоюродная бабушка им гордилась.

— Прекрасная идея. Пригласите его в посольство поговорить на эту тему по нашей линии, — одобрил генерал.

МГУ. Кабинет Самедова.

Регина решила не затягивать с примирением с Самедовым и скромно заглянула к нему в кабинет с деланной опаской, будто не решаясь зайти.

— Ну, чего ты там топчешься, — не выдержал и рассмеялся Самедов. — Заходи, что ли…

— Как дела? — тут же, как ни в чём не бывало, плюхнулась она на стул рядом с ним. — Скучал без меня?

— Скучал, скучал… А ты? Скучала?

К этому вопросу Регина готова не была и откровенно растерялась.

Молодая ещё, зелёная. Врать не умеет, — отметил про себя Самедов, усмехнувшись при этом, и почувствовал, как ревность опять начинает сжимать горло.

— Глупая ты, — с обидой взглянул он на неё. — Все сохнешь по своему Павлу! А я видел его случайно в пятницу вечером в ресторане, знаешь, с какой красоткой! И это не жена, жену его я знаю, она у него миниатюрная брюнетка, а то была шатенка гораздо выше ростом. Не нужна ты ему!

— Мог бы и не рассказывать мне об этом, — с недоумением взглянула она на Самедова и отвернулась от него, насупившись и скрестив руки на груди.

— А ты могла бы и забыть уже о нём, — с упрёком ответил Самедов, решив, что она обиделась из-за сказанного. На то, что Ивлев ее не любит.

— Да нужен он мне! — фыркнула Регина. — Как собаке пятая нога… Ладно, пошла я на занятия, — подошла она к нему и капризно подставила щёчку для поцелуя.

После Лубянки сразу помчался домой. Минут через двадцать в дверь позвонили. На пороге стоял Жданович и с ним ещё трое. О, бригада сразу приехала, — подумал я.

— Добрый день, проходите, пожалуйста, — распахнул я перед ними дверь.

Как же, четверо! Они как пошли с лестницы сплошным потоком! Один, второй, третий, четвёртый, пятый, шестой… Двенадцать человек, в итоге, насчитал. И каждый тащит что-то. Переглянулись с Загитом, обалдевшие. А они свалили инструменты и коробки в комнате и в коридоре, и на выход все, только прораб остался.

— Куда они? — немного ошалев, спросил я.

— Сейчас принесут материалы, оборудование, — махнул рукой Жданович. — Можно, пока, вашу плитку посмотреть?