— Хорошо, — кивнул Загит.

Ливан. Бейрут.

Медина Аль-Багдади принесла мужу поднос с графином прохладительного напитка и, наполняя бокал, встревоженно поглядывала на мужа.

— Всё в порядке, дорогой? — спросила она.

— Да-да, всё в порядке, — с благодарной улыбкой принял он у неё из рук стакан. — Аиша меня беспокоит… Тарек звонил, сказал, что за ней в Союзе мужчина очень настойчиво ухаживает. Я его заверил, что не о чем беспокоиться, Аиша хорошо воспитанная девушка, а сам сижу и думаю… Воспитали-то мы ее прекрасно, но и кровь молодая может играть…

— Что ещё за мужчина? — озадаченно спросила Медина и села рядом.

— Какой-то дальний родственник партнёра по бизнесу Тарека. Спортсмен и педагог.

— Так, давай, позвоним ей и всё узнаем, — забеспокоилась Медина. — Она ещё так молода, и так далеко от нас…

Заметив, что жена вот-вот расплачется, Насир поднялся и пошёл к телефону.

— Надеюсь, мы застанем её сейчас дома, и она не на этой своей борьбе, — проговорил он.

— Что? Какой борьбе? — ошарашенно посмотрела на него жена, поспешившая за ним следом.

— Этот парень тренер по русской борьбе, а Аиша его ученица, — ответил Насир и Медина схватилась за сердце. — Аиша? Дочка, здравствуй! — воскликнул он и взглянул на жену, радуясь, что дозвонился с первого раза. — Как ты?

— Всё хорошо! — обрадовалась дочь.

— Мы с мамой волнуемся, — продолжил Насир. — Звонил твой дедушка, говорит, за тобой мужчина из Союза ухаживает?

— Что за мужчина? Расскажи! — спросила Медина в трубку, стоя рядом и прислушиваясь к голосу дочери.

— Его зовут Марат, — начала послушно докладывать Аиша, — ему двадцать два года. Он учится на преподавателя физкультуры, работает учителем физкультуры у себя в училище и тренером в секции самбо. Я у него тренируюсь.

— Девочка моя, — всполошилась Медина, — а зачем тебе это… самбо? И что это?

— Самбо — это русский боевой стиль, что-то вроде японского каратэ, но намного больше бросков. Мне нравится, — откровенно ответила Аиша.

— Или Марат нравится? — уточнил Насир.

— И Марат нравится. Он весёлый, с ним интересно, он возит меня домой после тренировок на своей машине…

— Он симпатичный? — спросила Медина, пытаясь выяснить, как далеко всё зашло.

— Да, — ответила дочь, и Медина с ужасом в глазах посмотрела на мужа.

— Девочка моя, — начал волноваться уже и Насир, — а ты не влюбилась ли в него? Тебе надо будет возвращаться домой по окончании учёбы. Подумай, как ты переживёшь расставание? Или ты хочешь везти его сюда к нам?

— Подождите, — начала посмеиваться Аиша. — Не собираюсь я ни в кого влюбляться! Мы просто общаемся, ездим в гости к его сестре, а вы сразу — влюбилась! Не переживу расставания!

Москва. Квартира Эль Хажжей.

Выйдя из комнаты, Фирдаус невольно услышал разговор племянницы по телефону.

— Влюбилась, не переживу расставания! — делилась с кем-то Аиша на арабском.

Фирдаус тут же вернулся обратно в комнату и тихонько прикрыл дверь. А затем нервно зашагал по комнате.

— Ты чего такой? — озабоченно взглянула на него жена, лёжа с учебником французского на кровати. — Что забегал? Случилось чего?

— Аиша там кому-то по телефону говорит, — судорожно сглотнув, ответил Фирдаус с потрясенным лицом, — что влюбилась и не переживёт расставания…

— С кем расставания? С Маратом? — удивленно спросила Диана, приподнимаясь на локте.

— Наверно, — пожал плечами Фирдаус, — Если мы еще про кого-то из ее парней не знаем. Я уже ни в чем не уверен…

— Доигрались, — ошарашенно проговорила Диана, глядя на него. — И что теперь делать?

— Ну, отцу я уже звонил, — начал приходить в себя Фирдаус. — Надо к Павлу ехать, в конце концов, это его родственник. Пусть поможет разобраться…

Северная Италия. Город Больцано.

Получив доступ к фабрике, Тарек, первым делом, обошёл свои новые владения. Ему досталось вполне ещё крепкое одноэтажное здание фабрики с высоченными потолками, разделённое на два цеха. Но это не все. В сотне метров стояло складское одноэтажное вытянутое здание. А прямо у цехов –здание котельной и здание старой генераторной, там всё было в мазуте.

Все здания из кирпича, кладка толстенная и основательная, на века. Кровля на фабрике и складе была перекрыта старыми владельцами лет пятнадцать назад и ещё протянет без проблем лет десять. В фабричном корпусе надо было обновить бетонные полы. Отреставрировать добротные деревянные окна и двери во всех корпусах.

В первую очередь, занялись бывшим складом. Тарек решил снести часть забора перед ним, чтобы его фасад выходил на улицу. Оставшиеся шесть метров до проезжей части и тротуара можно будет использовать под стоянки, цветники и летнее кафе, решил он. Внутри бывший склад разделили на три помещения с отдельными входами: офисную часть, магазин и ресторан.

Тарек, по совету русского партнёра, требовал от строителей максимального сохранения оригинальных элементов декора здания внутри и снаружи. В офисной части собрали всю старинную мебель, которую ещё можно было использовать, сделали выставку старинных агрегатов и приспособлений. Тареку не давали покоя слишком высокие потолки во всех зданиях. Если на фабрике высокие потолки ещё имели право быть, то в офисе они были совершенно ни к чему, но высокие, на всю высоту здания, узкие частые окна на фасадах не позволяли банально разделить здание на два этажа. И Тарек решил сделать второй этаж только над половиной офиса, у стены, противоположной окнам. Он планировал, что внизу будут сидеть бухгалтера и менеджеры, а наверху будет переговорная и его личный кабинет.

Тарек не жалел денег, нашел хорошую бригаду местных строителей, говоривших по-немецки, и они, работая ударными темпами, справились с поставленной задачей очень быстро и качественно.

Чтобы переделки вписались в интерьер, лестницу на второй этаж сделали массивную, деревянную. Перед помещениями второго этажа сделали балкон с балясинами. Всё тонировали тёмным цветом, словно дереву уже много лет. А в самих помещениях стены сделали прозрачными наполовину, чтобы свет из окон проникал.

Постепенно и фабрика преображалась. Нашли нового директора, технолог и главный инженер остались старые. Они помогли собрать коллектив, разобраться с оборудованием. Часть оборудования пришлось закупать, часть переналаживать. Все воспринимали нововведения с воодушевлением и надеялись на скорое возрождение старейшего производства города.

Территория постепенно преображалась. Заказали новое оборудование в котельную. Подключились к городским коммуникациям. Только не решили, что делать с генераторной.

Когда провели в офис телефон, Тарек, находясь в прекрасном настроении, позвонил обоим сыновьям, сначала Амалю в Париж, потом Фирдаусу в Москву.

— Звоню тебе из нового офиса в Больцано, сын, — сообщил довольный Тарек Фирдаусу.

— Поздравляю, отец!

— Наше производство работает сейчас над опытной партией чемодана. Отработаем технологию и начнём постепенно расширять цветовую гамму и модельный ряд.

— Отлично, — ответил ему сын, попутно соображая, стоит ли говорить отцу об Аише.

— А что насчёт медицинских изделий? У вас готовы чертежи и образцы?

— Пока что нет, — растерялся Фирдаус.

— Не затягивайте. Надо же патенты ещё оформлять.

— Я понял, отец! Сделаем.

Северная Италия. Город Больцано.

Рикардо Пирас пришел на встречу с человеком, одетым гораздо хуже него. Вместо дорогого костюма обычная клетчатая рубашка и рыбацкие, по фасону, брюки. А вместо туфлей из столичного магазина — простые сандалии. Но при этом сторонний наблюдатель легко бы заметил, что депутат боится этого человека. Об этом свидетельствовала его поза, и даже говорил он подобострастно, просто отвечая на вопросы.