Но Ксюша не обиделась, а наоборот, очень благосклонно отнеслась к предложению Сосо. Похоже, не потому, что алчная, а просто на контрасте с отношением к ней обоих Алдониных. Отец Рамаза сразу и замуж предложил, а не стал строить препятствия, как мать Ивана. И она поняла, что Сосо здесь не только свою точку зрения выражает, но и Рамаза. Ну, тут и упрекнуть девчонку нельзя в излишней меркантильности, слишком большая разница.

— Рамаз говорил, вас бывший жених допекает? — почувствовав, что Ксюша в душе уже на всё согласна, с воинственным видом спросил Сосо. — Мы с ним разберёмся. Он никогда вас больше не побеспокоит.

— Подождите, подождите, — чуть не подпрыгнул на своём стуле я. — Иван мой друг, и хороший парень. Если Ксюша решит не развивать с ним отношения, то пусть просто скажет ему об этом, и на этом все закончится.

Не хватало ещё, чтобы Ивана покалечили где-нибудь в тёмной подворотне неустановленные лица кавказской наружности. Он все же советский археолог, а не киношный Индиана Джонс, вряд ли сам отобьется.

Сосо оставил Ксюше их с Рамазом домашний телефон. Мы с ним допили вино и засобирались. Мне ещё Ксюшу провожать. Правда, пришлось задержаться — подсказал ей, что макияж на лице погиб. И она, охнув, тут же побежала в туалет наводить красоту по новой.

Так, надо срочно разрулить их отношения с Иваном. А то, ведь, и правда, покалечат, у этих не заржавеет…

Москва. Ресторан «Арагви».

Встреча Самедова с начальником Общего отдела Гагаринского райкома КПСС прошла плодотворно. Белов обещал устроить «Комсомольскому прожектору» МГУ рейд на одну из обувных фабрик уже на следующей неделе. Решив свои дела, мужчины просто отдыхали, выпивали и слушали живую музыку.

Тут Самедов увидел Ивлева с красивой незнакомкой. Жену Ивлева он знал по фотографиям, которые тот постоянно печатал в университетской фотолаборатории в том году. Жена у Ивлева тоже очень красивая, но эта точно не она, на жену и близко не похожа.

И что женщины в нём находят? — со злой завистью подумал Самедов.

Москва.

После тренировки Марат вёз Аишу домой. Они, как всегда, болтали обо всём на свете.

— Аиш, а если я начну арабский язык учить, поможешь? — весело спросил он.

Но Аиша испугано отвернулась к окну, прикрыв рот ладошкой. Она только сейчас, услышав это, поняла, насколько серьёзен он в своих чувствах к ней и не на шутку испугалась. С одной стороны, Марат ей нравился. А с другой… Что скажет папа? Что скажет мама? А дядя? Ее же сюда учиться отправили, а не влюбляться…

— Аиш, ты чего молчишь? — настаивал Марат, не заметив её терзаний. — Будешь меня учить? Давай, Аиш! Как на арабском будет, к примеру, соловей?

Аиша ответила на автомате.

— Бальбалюн! — старательно повторил Марат, не попав ни в интонации, ни в буквы.

Она снова повторила, уже повернувшись к нему. Марат повторил за ней старательно, но опять же совсем неверно. Она начала улыбаться, медленно произнося слово. Марат старался повторить, но снова исковеркал безбожно, Аиша начала смеяться. Марат ломал язык, Аиша, хохотала. И так до самого дома.

Давно её такой весёлой не видел, — радостно отметил про себя Марат. — В этот раз Паша очень хороший совет дал. Вот что дает изучение родного языка девушки вместе с ней!

— А где в Москве есть курсы арабского языка? — спросил он Фирдауса, сдавая ему с рук на руки девушку.

— Я узнаю, — озабоченно ответил ему тот.

Марат, не заметив ничего особенного в его ответе, попрощался, и ушёл очень довольный.

Пока провожал Ксюшу, затеял разговор про Ивана.

— Не хочу портить такой момент, тебе как вроде предложение сделали, и я вижу, что тебе все это очень интересно, но что по поводу Ивана? — спросил ее.

Увидев, как растерялась девушка, тут же поднял руки ладонями к ней:

— Не пытаюсь тебя уговаривать с ним встречаться, сам понимаю, что насильно мил не будешь. Просто вам с ним нужно поговорить, я так думаю. Если хочешь с ним завершить отношения, то надо ему сказать об этом четко.

— Я же уже сказала, когда уходила от него! — жестко сказала девушка.

— Получается, что он не понял. Значит, я правильно понимаю, что ты не хочешь с ним больше встречаться, даже чтобы обсудить то, что ты с ним рассталась, и могу ему это передать?

— Да, Паша, так ему и скажи, — несколько успокоилась Ксюша. — У него было полгода на то, чтобы перевести наши отношения в другое русло. Он не захотел. Да и я подумала, что не смогу жить с человеком, который может в любой момент исчезнуть то на три месяца, то на полгода. Мне нужен любящий мужчина рядом со мной каждый день… Так что так и передай, пожалуйста. Пусть больше не донимает меня, а то мне надоело жить у подруги… И соседи жалуются, что он постоянно караулит и звонит в дверь.

Приехав домой, сразу взял ключи от гаража и пошёл с псом гулять. Мартина уже не стал беспокоить, слишком поздно. К Ивану тоже поздновато уже идти… Тем более, что разговор, чувствую, будет непростой, ему может понадобиться за компанию водочки накатить, а мне завтра с похмелья садиться за руль не с руки.

Дошли с Тузиком до гаража, выгнал машину и стал выставлять поближе к воротам те коробки с плиткой, которые понадобятся для ремонта. Провозился минут сорок, потому что цвет плитки в каждой коробке проверять пришлось. Галия подписывала их только «гретая», а цвет подписать не догадалась.

Завтра у нас должны собраться все братья Якубовы. Появилась мысль воспользоваться моментом и поручить им перевезти на машине Марата плитку из гаража в квартиру. Марат же предлагал помочь, так пусть поможет не со свадьбой, а с плиткой…

Приехав домой, положил перед Загитом ключи от гаража.

— Вот, сто тридцать восьмой бокс, Марат знает. Я там сложил у входа плитку для ремонта. Пусть бы парни ваши перевезли бы её сюда завтра-послезавтра на машине Марата. Буду очень благодарен.

— Конечно, сделаем, — пообещал Загит.

Москва. Квартира Ивлевых.

С самого утра собрали с женой детей, Галия проинструктировала Загита, где что лежит из еды, наготовила вчера, пока Ирина Леонидовна на подхвате была. Загит предложил оставить Тузика дома, но я все же решил закинуть его в деревню на время ремонта. Что бедный пёс будет краской и лаком дышать? А у бабушки он уже как дома себя чувствует. И мы поехали в деревню все вместе. Галия с детьми в переносках сзади, а мы с Тузиком впереди.

К десяти были уже в деревне. Алироевы, оказывается, ещё ночью приехали. А сейчас умчались за Жариковыми, их ждали с минуты на минуту.

Москва. Торгпредство компании семьи Эль Хажж.

Выдумав, что у него есть какие-то дела, Фирдаус с самого утра поехал в торгпредство, чтобы позвонить отцу в северную Италию. При девчонках он не мог обсуждать Аишу открытым текстом, а ситуация уже такова, что полунамёками её не описать.

— Отец, — взволнованно говорил Фирдаус, — я по Аише снова. Тот парень, Марат, её познакомил уже со своими родителями, со своими братьями, он учит её русской борьбе, самбо называется, три раза в неделю по вечерам. А вчера он заявил, что собирается учить арабский! Просит меня найти ему курсы арабского! Отец, это всё может выйти из-под контроля в любой момент. Надо принимать какое-то решение.

— Хорошо, сын. Ты прав. Я сегодня же позвоню Аль-Багдади. Пусть что-то решает. В конце концов, это его дочь.

Не стал машину во двор загонять, всё равно, скоро ехать в сельсовет. Перенёс только вещи в комнату, что нам выделили. Перед отъездом Галия накормила детей, и они так сладко спали сейчас, что решили остаться с ними на улице. А то если занести в дом, им станет жарко.

Поставил переноски с детьми на лавку у дома и сел рядом. Тузик занял пост под лавкой. А жена пошла узнать, может, чем помочь надо.