Тропа раскатывала перед ним длинный язык и вела по пустынной земле, из которой торчали лишь камни, да редкие колючки. В воздухе возникли глаза, вернее, глазные яблоки. Ингвар остановился и в изумлении обошёл это явление кругом, пытаясь понять, какую уловку мир грёз подготовил на сей раз. Солдат присел на камень, и глаза поползли вниз, так, будто человек, которому они принадлежали, тоже опустился рядом. Безумие, но Ингвар узнавал эти глаза, их яркие фиолетовые радужки.

– Соль? Соль, это ты?

Глаза потупились, насколько это можно было сделать без век. Ингвар засмеялся, зарылся пальцами в волосы. Такие фиолетовые глаза были только у полевой медсестры по прозвищу Соль. У Соль, чьи светлые кудри выбивались из-под косынки; у Соль, вечно ворчавшей, когда он ходил без маски; у Соль, не боявшейся выезжать в самые горячие точки; у Соль, которую он целовал ночами. У его Соль.

– Вот где твои глаза теперь. А где же остальное? Наверное, так и осталось на Тетре?

Глаза Соль, не имевшие век, выражали навечно застывший ужас. Но что ещё они могли выражать? В их медицинскую палатку попал снаряд из «Жирафика» овейн. А «Жирафик» стреляет так чисто, что внешне на теле не почти не остаётся повреждений, только умирает мозг и сгорают глаза.

Когда медики расстегнули мешок для трупов, и он впервые увидел её тело, подумал, что Соль спит или без сознания – настолько невозможно было поверить в её гибель. Вот сейчас она бы поднялась и засмеялась, да только выжженные глаза навсегда исчезли. Теперь они смотрели на него. Безмолвно и скорбно.

Глаза приблизились, и невидимая рука погладила Ингвара по плечу. От прикосновения он вздрогнул. Соль и впрямь здесь. Фиолетовые радужки затягивали, заставляя позабыть обо всём. Её пальцы скользнули от его плеча к шее, затронули висок и осторожно сняли повязку с лица.

Невидимка вдруг оказалась так близко, что он почувствовал её дыхание. Губы Соль прикоснулись к его губам, мягкие и тёплые, они были такими родными, что Ингвар подался к ней, обнимая и закрывая глаза. В тот же миг какое-то ледяное существо скользнуло ему в рот, протиснулась в трахею и устремилась к лёгким.

Ихтар. Мир грёз

Обжигающий удар по лицу вернул Ихтара в реальность, и кто-то затряс его за плечи:

– Ты здесь? Очнись, миротворец. Ну же.

Вроде бы Ихтар никуда и не уходил. Он вытаращился на Ингвара, который стащил повязку с носа и тяжело дышал:

– Я не могу здесь больше. Не могу. Эта тварь заползла ко мне в горло.

Сосуды в глазах солдатика полопались, а зрачки расширились, как у безумного.

– Я не хочу здесь сдохнуть. Я не сдамся. Понял? Ему не сломать меня.

– Успокойся. Мир грёз слился с твоей душой, так должно. – Ихтар попробовал одновременно отцепить его от себя и привести в чувства.

Не особо выходило: Ингвар ощерился, как испуганный дикий зверь. Будто дикобраз, который вот-вот начнёт стрелять иглами:

– Я не могу! Не хочу в себя это впускать. Но поздно уже. Один из них заполз в меня, как червяк, и теперь так и сидит внутри.

Ингвар полез пальцами себе в рот, явно намереваясь выблевать эспирита. Мир грёз встревожился, над их головами закричали и закружились духи-птицы. Их тревожный гомон точно отражал страх Ингвара. А солдатик кашлял и сплёвывал желчь. Духи забили крыльями вокруг него и заметались, разрывая самих себя на части.

Ихтар вскочил и потащил Ингвара к воде – макнуть пару раз и прекратить истерику. Солдат вмазал ему под дых и вырвался.  От грая обезумевших птиц заложило уши, Ингвар закричал, схватившись за голову, вой эспиритов перешёл в визг и резанул пространство, открывая окно в незнакомый мир, в котором Ихтар с удивлением заметил лица своих сестёр и братьев.

Глава 2. Без глаз и души

Лиле. Живая земля

Лиле направилась к роднику, прихватив с собой пустую консервную банку, заменявшую ей кружку. Сунула руку в выемку под камнем и принялась ждать. Родник еле капал, поэтому чтобы нацедить кружку, приходилось сидеть с ней около получаса. Можно было, конечно, украсть немного воды из общей кастрюли, оставленной набираться на ночь, но если Море с утра не хватит воды на кашу… Будет не очень приятно.

Поэтому Лиле ждала и представляла себя старухой-ведьмой, затеявшей древние камлание и собиравшей магическую воду из родника, что проливал свои слёзы раз в сотню лет. Старуха аккуратно набирала чашу, дабы ни одна капля не пролетела мимо. Колени её ныли, но ведьма знала: как только чаша наполнится до краёв… Лиле вдруг подумала, что ночи на Живой земле хуже омута: такая тишина, аж в ушах режет и свистит.

«И так старуха у родника, – продолжила она, но поняла, что действительно слышит какой-то свист. Не раздумывая, Лиле вскочила и побежала на звук. Братья и сестры тоже что-то услышали и высыпали из общего дома. А прямо у крыльца сквозь ночной воздух протянулась золотая щель, и чьи-то пальцы просунулись в неё с той стороны. Лиле замерла. Светящаяся линия растянулась вширь, и из неё выпал человек. Он рухнул, покатился кувырком и вскочил на ноги. Лиле невольно прикрыла рот. Что это?! Инопланетяне?

– Жрать есть чего? – спросил пришелец.

Она не видела его лица, оно казалось чёрным на фоне золотого света. Кто-то из братьев, похоже, онемевший от происходящего, молча указал гостю на припасы, сложенные у костровища, а просвет2 за спиной пришельца вспенился молочной накипью из тел духов самых разных размеров и форм. Они выползали и вылетали с той стороны, носились вокруг и прятались кто куда.

Лиле опомнилась. Любопытство победило страх, и ей захотелось поближе рассмотреть пришельца и призраков, но в этот момент из золотой расщелины выглянул ещё один гость. Он стащил с головы широкополую шляпу и ступил на Живую землю осторожно, будто опасаясь, что она растает.

– Ихтар! – послышались возгласы узнавания.

Протиснувшись между братом Айлелем и Сколотом, Лиле хотела уже обнять Ихтара, но вперёд шагнула Елена, одним присутствием оборвав все восклицания.

– Мать. – Ихтар смиренно поклонился.

Елена взяла брата за руки и притянула к себе.

– Ты жив?! Вы живы! Я не могу поверить. Это чудо!

Мать отстранилась и позволила остальным миротворцам приветствовать так внезапно воскресшего собрата.

– Где мы? Это Живая земля? Вы встретили других люд… – начал было Ихтар, но Лиле не дала ему договорить: она повисла на брате, из глаз её полились слёзы.

Лиле засмеялась, глядя в испуганное и счастливое лицо воскресшего брата. Казалось, он не поменялся с их последней встречи, даже борода не отросла. Лиле поцеловала Ихтара в щеку и убедилась, что та тёплая. Тут же смутилась своих глупых переживаний, покраснела и отошла в сторону.

– Да, это Живая земля, только мы здесь одни во всём мире, – сказал брат Сива, коротко пожимая руку Ихтару.

– Одни? На всей Живой земле? – переспросил воскресший, но брат Мтори обнял Ихтара так, что у того хрустнули кости, и перебил:

– Но как вы выбрались?

Глаза Ихтара выпучились, и Лиле прыснула со смеху. Она не могла поверить в происходящее: настоящее волшебство! Впервые за столько лет, проведённых на Живой земле, случилось что-то прекрасное – их друг жив!

– Это Ингвар открыл ворота, – просипел брат Ихтар.

– Как это? – спорила Елена.

Мтори, наконец, выпустил Ихтара, и тот, уже пожимая руки Ярре и Айлелю, повернулся в сторону Матери:

– Мир грёз принял его. Удивительно, но это правда. Ингвар всё носился и орал, как безумный, сопротивлялся, а потом докричался до того, что взял, да открыл просвет к вам. Честно, я не ожидал, что у него получится.

Лиле отвлеклась от Ихтара и заметила, что Азовка присела к костру и заговорила с солдатиком. «Зачем она с ним любезничает? – мелькнула первая возмущённая мысль, но на смену ей пришла вторая: – Да этот дикий зверь слупит все наши запасы!»