Огромная пасть рыбы-эспирита разверзлась перед ним и проглотила добычу в полёте.

Лиле. Мир грёз

Едва змей-эспирит проглотил Ингвара, палуба ушла у Лиле из-под ног, её прижало к полу и все они: корабль, десять братьев и сёстры – рухнули вниз. Судно ударилось о волны и просело в потемневшую пучину. Могучий вал захлестнул палубу, и Лиле вскочила, держась за фальшборт. Змей нырнул в море, плеснув хвостом на прощание, а вода густела и наливалась сливовой чернотой, переваливаясь за борт и топя их корабль.

– Ихтар, прекрати это! – закричала Елена.

Чёрная жидкость бурлила уже у пояса, и Лиле, задохнувшись от предчувствия гибели, задёргалась, желая забраться выше, но густая вода не давала сделать и шагу.

– Не могу! – взвыл Ихтар, забившись в чёрной жиже, словно муха, прилипшая крыльями к клейкой ловушке.

– Это же твой мир грёз! Прикажи ему!

– Как?! – чуть не плача, вскричал Ихтар. – Он переполнился эмоцией и больше меня не слушает.

Чернота прибывала, и брат Беер подхватил подмышки едва не захлебнувшегося Ясеня и усадил себе на загривок.

– Надо успокоить не мир грёз, а Ингвара, – буднично сообщил Сива, словно речь шла об очередном исследовании в научной лаборатории.

– Успокойся, Ингвар! – завопил Ихтар, но ничего не поменялось.

– Но разве его не съела рыба? – пискнула Лиле.

Ихтар лишь отмахнулся, не вдаваясь в объяснения. Грудь его судорожно вздымалась, а шляпа сбилась на затылок. Он зажмурился, и от усилий, с которыми пытался внушить миру грёз успокоение, и на лбу у него вздулась вена.

– Что это за эмоция, как думаете? – продолжил мысль Сива, вытаскивая бороду из жижи.

Ихтар грязно выругался, и Лиле даже удивилась: откуда такой милый юноша знает подобные слова.

– Какая-то гадость! – проорал Ярра, вцепившийся в канаты.

Чернота плескалась уже возле локтей.

– Не хочу умирать в его дерьме! – взревела Азовка, не сдерживая слёз отчаяния, и рванулась вперёд в попытке заползти на мачту, однако тягучая слизь не выпускала её, липкими щупальцами вцепившись в хааву.

– Надо понять, что это, – сказал Сива, поднося к глазам заляпанные жижей пальцы.

– Страх? По-моему, очень похоже! – крикнул кто-то за спиной Лиле.

– Отвращение, – сказала Мора, застывшая, как статуя посреди суматохи.

– На ощупь что-то очень омерзительное, – согласился Айлель, – как будто самобичевание.

Сива покивал, жижа плескалась выше его груди:

– А вы поняли, что было там в небе? Что он увидел, когда всё так переменилось? Это дало бы отгадку.

– Что-то, чего нам не хотел показывать.

– Он думает, что мы видели, – подала голос Лиле, поднимаясь на цыпочки и чувствуя, как чернота поглощает каждый дюйм тела.

Волосы потяжелели и потянули её назад, а дыхание и сердцебиение ускорились. Хотелось немедленно вырваться, освободиться, вздохнуть полной грудью. Тошнота подкатила к горлу, в глазах поплыло, а Сива всё продолжал рассуждения:

– Хм … что же это?

– Стыд, мать твою, – простонал Ярра.

– Бред, от стыда горят! – крикнула Азовка.

– Ну а мы тонем.

– Ингвар! – заорал Ихтар. – Мы ничего не видели, кроме света! Ничего не видели и не слышали!

Чёрная жидкость коснулась губ Лиле. Ингвар возник на носу корабля и одним росчерком руки растянул просвет, заставляя всё судно провалиться в него. Лиле, до этого момента сдерживаемая клейкой жидкостью, вдруг ощутила свободу и кубарем покатилась по твёрдой почве.

Под правой щекой холодная земля, под грудью – острый булыжник. Не поднимаясь, она блаженно помахала в воздухе кистью, ставшей легче пуха.

Рядом в исковерканных позах друг на друге валялись миротворцы, не спеша подниматься.

– Идём, не сходи с ума, – сказал кому-то Ихтар, таща его за руку из просвета.

Недолгая борьба – и оба оказались на Живой земле. Лиле вскочила на ноги, отбросила с лица ненужную тряпичную маску и подлетела к Ихтару с Ингваром. Она повисла на них обоих, впившись ногтями им в плечи, чтобы они не посмели и шевельнуться:

– Это было великолепно! Волшебно! Невероятно! – заверещала она.

– Тебе понравилось? – У Ингвара как-то нервно дёрнулось нижнее веко.

– Да! Я думала твой эмоциональный диапазон меньше, чем у придорожного камня, но нет! Твои чувства – это нечто! Это лучшее, что со мной случалось за последние годы! Давайте повторим. – Она умоляюще подняла брови, заглядывая в лица то одному, то другому. – Ну, пожалуйста! Может, завтра?

– Нет, Лиле, – оборвал её строгий голос Матери, – мы больше не будем играть с миром грёз. Это путешествие показало, насколько он опасен и бесконтролен. Мы не вернёмся туда, нам там не место. Духи привели нас на Живую землю, значит, отгадку нужно искать здесь.

– Но…– Лиле выпустила Ингвара и Ихтара, обернувшись к Елене.

– Нет, – отрезала та и пошла в сторону дома.

***

Леле не могла нарадоваться тому, как все оживились после путешествия в мир грёз. Впервые за долгое время братья смеялись и болтали, вспоминая пережитое у веселящегося на поленьях костра. Айлель с Яррой пели «Мантареллу», а Трик-трак подыгрывал им на губной гармошке.

– А вот и он! – завопил Ярра, обрывая песню на полуслове. – Герой дня, пытавшийся нас утопить.

Ингвар едва не передумал идти к костру, но Беер, потеснившись сам и пододвинув сидящего рядом Сиву, рыкнул:

– Садись, парень. Ярра не всерьёз. Ему нравятся, когда его топят. Да, Ярра?

– Конечно, но в следующий раз лучше залей нас вином, а не дерь…

Ингвар насупил брови.

– А мне понравилось. – Айлель по-доброму улыбнулся. – Море и стихия были точно летний дождь после долгой засухи.

Братья закивали, сейчас пережитый страх казался нелепым, точно всё произошло в кошмарном сне.

– Да, хотелось бы выяснить, как устроен этот мир, – задумчиво пробормотал Сива. – Как ему удаётся менять пространство и показывать наши воспоминания.

– Вот бы и Живая земля так умела…– вздохнул Айлель.

– Зачем? – спросил Ингвар.

Елена, молчаливая и задумчивая, присела на край дальней скамьи. Она одна не встряхнулась от путешествия в мир грёз и явно была чем-то опечалена. Лиле хотела уже подсесть к ней и выведать, что так расстроило Мать, но не успела, потому как разговор среди братьев потек в рискованную сторону.

– Мы хотим создать новое общество овейн и людей, где нет места злу, и если бы чувства каждого человека были видны всем, никто не смог бы скрыть тайный умысел или обман, – объяснил Айлель.

– Вы в самом деле в это верите?

– Да.

Ингвар словно весь покрылся панцирем и в мгновение превратился в улитку вот-вот готовую захлопнуть свою крышку, и, почувствовав это, Лиле поспешила задать вопрос:

– Почему ты так уверен, что у нас не получится? С нами Мать, а её избрал сам Древний дух.

Глаза их встретилась. У Ингвара они были зелёные, что болотная трясина, и смотрели с усталым безразличием.

– Не может один человек ничего поменять в сложившемся обществе. В людях и овейн… Даже Мать, даже избранная.

– Не веришь ты в наших собратьев.

– После того, как они совместными усилиями уничтожили два народа на Тетре, а потом вцепились друг другу в глотки, я сильно сомневаюсь, что на Живой земле овейн и люди вдруг помирятся. Война кончится, когда останется один победитель. Это закон эволюции: делить мир на своих и чужих.

Лиле поджала губы. Она знала, что Ингвар не прав, но слов, чтобы объяснить свою веру, не находила и оглянулась на Елену. Слышала ли она? Есть ли ей, что ответить Ингвару? Но Мать молчала, опустив голову, то ли не замечая разговоров вокруг, то ли не слыша.

– Не считай нас за дураков. Это не слепая вера – это последняя надежда, – сказал брат Мтори. – Мы все пришли сюда не случайно, у меня на Тетре осталась старуха-мать, она просила меня не лезть во всё это, но у неё кожа облазит от воздуха Тетры, и я хочу хотя бы попытаться создать новый мир, чтобы у неё был шанс на спасение. Мы знаем, что будет тяжело, но без нас человечество уничтожит себя в ближайшее столетие.