Он медленно и почти незаметно взял мою ладонь в свою крепкую мужскую руку, а я интуитивно почувствовала исходящую от него поддержку, как будто этот случайный знакомый мне был родной, как будто знала его всю свою жизнь. А я так и не спросила до сих пор даже, как его зовут! Мы так и сидели молча минут пять, пока слёзы не прекратили хаотично бежать по моему лицу. Странно, но не было в тот момент неловкости, всё происходило как само собой разумеющееся. Я уже и забыла, как сухо он со мной разговаривал буквально минут пятнадцать назад.

– Вера, я вам помогу, разрешите. Если не ошибаюсь, больше некому, – очень тихо сказал он, словно оттаяв, продолжая смотреть прямо мне в глаза.

– Не ошибаетесь.

– А вы меня правда не помните? Совсем?

При этих его словах в голове начали всплывать какие-то отдельные клочки воспоминаний и моих собственных мыслей, как пазлы, которые лежат долго на столе, а нет на них времени, чтобы спокойно сесть и собрать картинку.

Всё-таки я его раньше и правда видела. Лицо запоминающееся: квадратное, скуластое, грубоватое немного, волосы тёмные, но не чёрные, жёсткие, коротко подстриженные по бокам, нос прямой, губы чётко очерченные, правильной формы. Где видела? Он помнит, а я – нет. Пытаюсь вспомнить: вот чёрные глаза смотрят на меня, замершую на балконе, взгляд строгий, уверенный, решительный, в то же время тёплый, а у меня впервые возникшее ощущение, что я их уже где-то видела, но не могу понять где, поэтому сразу же отпускаю это ощущение, а вот я вижу эти глаза в машине скорой помощи и не хочу отводить взгляд, а вот поднимаю чуть вверх голову, чтобы посмотреть в лицо человеку, в которого буквально вцепилась, заметив, что он сейчас упадёт с лестницы, если сделает ещё хоть один шаг, и натыкаюсь на почти чёрный взгляд, в котором можно утонуть, если не взять себя в руки.

Точно! Вот оно! Ресторан, прошлый новогодний корпоратив, все весёлые, под градусом, в том числе и я, выпившая за вечер много как никогда бокалов шампанского, музыка такая приятная, как я люблю, романтичная и ритмичная, что-то про любовь, судьбу или карму, направляюсь к лестнице, чтобы спуститься вниз и там ждать своё такси, вижу около лестницы двух незнакомых мужчин, из другого зала, крупных, хорошо сложенных, даже очень хорошо, что аж взгляд издалека цепляют своей фигурой, громко разговаривают, перекрикивая музыку, один из них восклицает: “Бл…, ну ты даёшь! Даже по бабам с нами не поедешь? Давай хоть на часок! Завтра в ночную, проспимся”. Мысленно улыбаюсь, всё бы им на одну ночь бабу снять. Почти поравнялась с ними, специально смотрю в пол, чтобы приставать не начали, не хочу. И замечаю, что нога одного из них, того, который вроде как отказывается по бабам дальше ехать, почти соскользнула с верхней ступеньки, а он и не чувствует, на автомате хватаю его за руку и притягиваю к себе. И сама к нему притягиваюсь, потому что весовая категория явно не равная. Теперь он меня тоже держит одной рукой, а второй хватается за поручни, благодаря чему не падает вниз, а наклоняется в мою, противоположную лестнице, сторону. А руки такие сильные! Ох! Произношу взволнованно впопыхах: ”Щас бы упал”. Тут он понимает, о чём я, смотрит вниз под ноги, лукаво улыбается, говорит: “Жизнь спасла мне, ангел ты мой!” Я поднимаю взгляд выше, наши глаза встречаются. Вот это глаза! Обалдеть! Почти чёрные, ресницы чёрные, брови густые. Взгляд такой уверенный и пристальный, как у хищника, который знает, что он сильнее и поэтому не нападает, позволяет своей жертве перевести дыхание перед тем, как она неминуемо попадёт в его лапы. И лицо такое по-мужски красивое, не слащавое. “Теперь должен тебе. Проси, что хочешь! На всё готов!” – продолжает, а в глазах уже прям черти пляшут. Но я беру себя в руки, всё-таки не хочу быть ему сегодня бабой на пару часов, улыбаюсь, отвечаю игриво ласковым голоском: “Потом отдашь.” И начинаю спускаться вниз. Слышу что-то вроде “готов хоть щас, жду тебя здесь”, хитро улыбаюсь в ответ, спускаясь вниз по лестнице, потому что точно знаю, что через две минуты я уже буду сидеть в такси и сюда не вернусь…

– Снилось. Но не суженый.

– Ну, давай, рассказывай! Интересно же!

– Человека вообще не видела. Только отрывки фраз какие-то помню, вроде кричит кто-то мне «руки, или руку, дай!» и повторяет «не бойся». А я не пойми где нахожусь, в каком-то тумане, кажется, не вижу перед собой ничего, страшно.

– А голос чей, мужской?

– Георгий, – произносит он одно только слово. Опять будто мысли мои прочитал.

– Свой номер я тебе в телефон вбил. Потом успокоишься, спокойно напишешь мне адрес больницы, где отец лежал, и номер врача. Я завтра утром после смены поеду узнаю, что там и как. Тебе ведь неделю ещё точно лежать здесь. И ключи мне свои давай обратно, я заеду возьму вещи, привезу завтра. Напиши, что конкретно и откуда взять.

Он переходит на “ты”, но это кажется вполне нормальным в сложившейся ситуации, не до официоза. Мне становится неудобно, но выхода нет. Соглашаюсь. Отдаю ключи. Себя убеждаю, что потом обязательно отблагодарю.

– А что там с квартирой? Всё очень плохо?

– Относительно. Соседи твои сгорели. Вот там точно плохо. Пришлю видео, – последнее, что говорит, разворачивается и направляется к двери.

Перевела дыхание. Ушёл. Так внезапно появился в моей жизни и так кстати. Что бы только я и делала сейчас с теми же документами, телефоном, которые остались в квартире. Кому бы звонила? А кто бы мне помог? Такое чувство, что осталась одна во всём мире. От этих мыслей меня отвлекла медсестра, сначала поставила капельницу девушке, которая всё это время лежала напротив меня и не произнесла ни слова. Глядя на неё, подумала, что не я одна могу сейчас находиться в таком кошмаре. Она вон лежит и вообще ни слова, ни звука, ни слезы. Тоже, видимо, что-то произошло трагическое в её жизни. Не реагирует вообще ни на что. Потом Люба или Люда, не уверена, что я правильно запомнила имя медсестры, подошла к Гале, сделала только укол. После обратилась ко мне:

– Так, ну давай попробуем потихоньку встать. Сможешь? Катетер сейчас вытащим. Поменяем тебе простынь, халат тоже надо поменять. Твой вон там висит, высох уже, – показывает рукой на батарею.

– Попробуем. У меня же вещей вообще никаких нет. Халат стирали что ли?

– Да, санитарка в понедельник ещё застирала. Весь в крови был. И трусы у тебя одни. Те, что на тебе были, да?

– Ну да.

– Тоже скажи, чтобы привезли. И про прокладки не забудь. Мы тебе тут из своих личных запасов выделили вчера. В тумбочке лежит ещё парочка, больше нет.

Как я буду просить незнакомого мужчину привезти мне трусы и прокладки?! Неловко. И бюстгалтер, и ночную сорочку заодно, и джинсы с футболкой сразу. Кого же мне попросить вместо него? Начала думать. И поняла, что из родственников сегодня-завтра никто не сможет мне помочь, даже если тётя приедет из области, а на похороны она в любом случае приедет, то это будет только завтра или послезавтра. И организовать похороны как-то надо, но как, если я в больнице? Мысли хаотично крутились в голове. Ответов не было.

С трудом поднялась, голова кружилась, ноги подкашивались. Люба помогла мне дойти до туалета, снять больничный халат, стояла рядом, пока я умывалась. Очень медленно привела себя хоть немного в порядок, одела чистый халат. Обратно до кровати еле дошла, хорошо, что она меня поддерживала. Легла, устала. Надо поесть. Надо взять себя в руки, ведь мне ещё хоронить отца, а потом приводить в порядок квартиру. Та была в жилом состоянии, уже хорошо, но скорее всего нужен косметический ремонт.

Потянулась за шоколадкой. Галя наконец-то осмелилась заговорить снова:

– Вот, умница. Сейчас завтрак будут развозить, тоже возьми. Тебе надо обязательно. Вон сколько крови потеряла.

– Возьму.