Кутузов также молчал, но, во-первых, он был болен, а во-вторых, голосовал-то он правильно: «Моя оценка относительно Троцкого не расходится с оценкой партии»140. «Надо было не голосовать, а выступить», – напал на него член Сибкрайкома В. Л. Букатый141. «Вы действительно больные, – язвил аппаратчик ниже рангом товарищ Стажаров, – но тем, от чего Вас лечила партия». Иными словами, симулянт Кутузов болел троцкизмом142. Стажаров нечестен, вступился Гриневич: «На собрании двое [бывших оппозиционеров] выступали, к ним плохо отнеслись, поэтому он и не выступал». В. В. Матвеев тоже считал, что не следовало ставить «информационный вопрос о Троцком» и заставлять выступать Кутузова. Влетело обоим: «Перед партией встал ряд важнейших политических вопросов – пятилетка, гастроли Троцкого, правая опасность и т. д. – и молчание мешало определить, кто на чей стороне»143.
Принятая резолюция выдерживала официальный тон:
Ячейка ВКП(б) Сибирского технологического института с глубоким возмущением отмечает то позорное падение, до которого дошел бывший активный участник Великой Октябрьской Революции. Тот Троцкий, который вместе c большевиками громил буржуазию и ее апологетов, контрреволюционную социал-демократию, теперь обращается с просьбой к этим социал-предателям взять его под свое покровительство. Трудно представить больший позор для революционера, чем тот, до которого дошел ренегат Троцкий, предающий свою политическую совесть за десятки тысяч долларов буржуазии и обращающийся с просьбой к апостолам буржуазии взять его под свое покровительство144.
С эскалацией обличительной риторики медицинские термины вытеснялись моральными: перестав быть «болезнью», троцкизм стал «падением», «ренегатством» и «изменой». Начались сплошные переименования: улица Троцкого в Курске стала улицей Дзержинского, одноименная улица в Свердловске – улицей 8 Марта, площадь имени Троцкого в Днепропетровске – площадью Шевченко, город Троцк Самарской области стал Чапаевском. Еще один Троцк (с 1923 года так называлась Гатчина) сразу после высылки Троцкого был переименован в Красногвардейск.
Ответ оппозиционеров на высылку Троцкого просматривается в листовках «большевиков-ленинцев», где в роли злого демона выступал Сталин. Московская листовка от января 1929 года гласила:
Товарищи!
В нашей листовке в середине января мы сообщили о решении Политбюро выслать тов. Л. Троцкого из пределов СССР. Это решение настолько чудовищно и невероятно, что многие рабочие не поверили листовке большевиков-ленинцев: некоторые партийцы говорили, что это выдумка оппозиции, чтобы очернить Политбюро.
В ответ на листовку газеты с 24 января повели бесстыдно лживую и клеветническую кампанию против большевиков-ленинцев. Одновременно на ряде партийных собраний и партконференций потерявшие окончательно стыд Ярославские начинают подготовлять общественное мнение к чудовищному факту высылки т. Троцкого. Для этого пускается гнусная клевета о якобы готовившемся оппозицией <…> вооруженном восстании против соввласти. Наглая и грубая ложь – вот излюбленное средство борьбы, которое практикует ЦК против оппозиции. Новым изданием «врангелевского» офицера, выдумкой об антисоветских заговорах оппозиции Сталин хочет «подготовить» партию и рабочий класс к новым ожесточенным ударам по ленинской оппозиции. <…>
Товарищи рабочие! Возвысьте ваш голос. Ударьте по рукам выполняющих волю чуждых классов. Выбирайте делегации с требованием возвращения тов. Троцкого, сосланных и заключенных оппозиционеров.
Вмешивайтесь активно в дела вашей партии145.
Подробнейшая листовка «Коломенской группы большевиков», которая приводится здесь с большими купюрами, парировала аргументы о продажности Троцкого на Западе:
Товарищ!
После нашего письма тебе «Правда» опубликовала три грязных, клеветнических статьи против т. Троцкого. Самое появление статей нас не удивляет, как и содержание этих статей. Возьми XIV том Ленина (издание 1921 или 1925 г.) и ты прочтешь там, что почти теми же словами «знаменитый» Ермоленко обвинял Ленина в том, что он – германский шпион, что он получил от германского Генерального штаба 10000 руб. (эта цифра стала шаблоном всех клеветников). Мы, большевики-ленинцы, сумели ознакомиться с точным переводом этих статей и потому заявляем с полным сознанием верности ленинизму и ленинским методам борьбы, мы подписываемся под этими статьями и разделяем перед лицом мирового пролетариата вместе с т. Троцким ответственность за его выступления на страницах буржуазной печати. <…> [Мы] пришлем тебе эти переводы: чтобы ты сам, сопоставляя их со статьями в «Правде», увидел, к какому извращению статей и мыслей Льва Давидовича вынуждены прибегать Ярославские, чтобы <…> замазать подлинное лицо преступления, совершенного ими, преступления, которое может стоить головы вождя Октябрьского переворота и ближайшего – да, именно ближайшего (чего бы ни лгали Ярославские, Сталины и проч. Бухарины) сотрудника и друга Ленина.
Но зачем же, спрашиваешь ты, делается это? Зачем нужно клеветать на Троцкого, «на оппозицию»? Законный вопрос! Читай же горькую истину: Сталин и его друзья, упоенные блеском власти и кажущегося могущества, вполне искренне думали, что они уже стоят одной ногой на почве социализма и вот-вот поставят и вторую ногу на ту же почву. Социализм в одной стране почти победил. <…> И вдруг <…> какой-то кулак не хочет дать хлеба, какие-то члены партии не хотят видеть кулака, не хотят с ним ссориться, какие-то правые (откуда они при монолитном единстве «ленинского» ЦК и «ленинской» партии?) требуют уступок капиталистическим элементам, срываются планы <…>. Это же скандал! Это же полное политическое банкротство! <…> Тут появляется у Сталина счастливая мысль: «Оппозиционеры своими листовками, брошюрами, выступлениями формируют недовольство, указывают, кем можно заменить Сталина и его сторонников». В тюрьму оппозиционеров, за границу Троцкого. <…> Рабочие все равно проверить наши писания не смогут и потому поверят на слово, <…> поверят, что Троцкий перешел на службу буржуазии, и тогда уж некем будет заменить нас.
«Вот мы и выкрутимся, а там авось кривая вывезет <…>». Но вывозит ли кривая, спросим тебя, товарищ, мы, оппозиционеры. Нет, не вывозит146.
Наоборот, утверждала оппозиция, репрессии все усугубляются. Об этом говорила московская листовка от 15 февраля 1929 года:
Товарищи!
Вслед за выдачей на расправу белогвардейцам вождя Октября тов. Троцкого началась зверская расправа над лучшими сынами пролетариата, большевиками-ленинцами, защитниками октябрьских завоеваний. 63 большевика-ленинца <…> обманом увезены в Тобольскую каторжную тюрьму, именуемую ныне политизолятором. Партийное руководство скрывает от рабочих это новое преступление. <…> В знак протеста против подлого режима, установленного для заключенных, ими 4‑го февраля объявлена смертная голодовка. <…>
Товарищи!
В советской тюрьме умирает 63 большевика! Сделайте этот факт достоянием всего рабочего класса! Переписывайте эту листовку! Сообщайте о ней товарищам по работе! Пишите друзьям в провинцию! Пусть все пролетарии знают о совершаемом преступлении!
Протестуйте немедленно! Скоро уже будет поздно! Идите с протестом в ЦК и ЦКК, в парткомы, ячейки и редакции газет. Идите группами и поодиночке. Выступайте на собраниях! Выбирайте делегатов! Оказывайте поддержку семьям арестованных <…>147.
