«Мур-мур, какой котёнок», — мяукнуть в ответ?

***

«Привет, Златовласка! Я точно твой Иржик», — либо читал, либо заморочился поискать в интернете героев сказки.

***

«Идеальное ушко. Какие же тогда глазки? Покажешь?» — банальный подкат.

«А вдруг ослепят?» — грубовато и примитивно, но Виоле было всё равно, вернее, даже ровно.

«Проверим?» — не удивил, вот если бы… впрочем, зачем гадать: всё так, как есть.

«И закончим общение?» — лови, любитель говорить вопросами.

«Или продолжим на ощупь?» — дошёл-таки до конечной цели.

***

«Вы созданы для макросъёмки. Получится первоклассная история в деталях. Разрешите выслать вам примеры моих работ», — комплимент, почти оффер, реклама и вызов Инке-фотографу.

С Д_ружбой вроде бы всё должно было сложиться без особых сюрпризов. Цель общения предельно ясна из ника: привет, приятельский флёр и лёгкий флирт! Посмеяться и поржать — смотрите фото, как говорится, — пошутить, потрындеть, вывалиться в реал изначально за тем же самым. Но на огонёк заглядывали либо с нахрапом, либо с осторожностью, и только пара человек пришли дружить в прямом смысле.

«Требую название фильма! Давно не хохотала в кино. Плиииз, не жадничай!»

«Честно не помню, что за фильм. Смотрели дома с подругой, а в её компании любое унылое кино всегда становится смешным».

«Везунка. Не, не так — везунки. Вообще, что из последнего смотрела?»

***

«Ты пила или сырок?»

«Советское для меня слишком ретро. Всего хорошего».

***

«Люблю весёлых девочек. Не пойми неправильно», — похоже сам запутался, пока писал…

***

«Есть два билета в кино. Начало через три часа в «Глобусе». Приезжай», — безбожно прошляпила такой шанс.

***

«Пусть не порно, но задорно», — без комментариев.

Змея предсказуемо взбодрила других охотников за острыми ощущениями или желающих безнаказанно проявить себя на грани фола.

Виола вздрогнула, осознав, что в её шкуре хотелось жалить и нападать, не задумываясь. Наверное, когда тебя ранили очень больно, кусаться самой может получаться однозначно метко без промахов и с выверенной точностью по слабым местам. Только с той же долей вероятности, все храбрые и раскрепощённые так же бравировали масками, пытаясь облегчить собственную боль наиболее доступным и обманчиво безобидным способом.

— Одно дело дать сдачу тому, кто ударил тебя, — Виола обратилась к своему змеиноглазому альтер эго. — Другое — не имея возможности попасть в виновника твоей боли, палить во всех вокруг без разбора.

Она до сих пор со стыдом вспоминала, как шла тогда из той злополучной раздевалки. Бесконечный путь агонии и ощущения, что либо развалишься на куски, либо провалишься под землю. Глаза жгло, спина и плечи окаменели, потому что она держала их неестественно прямо, а руки нестерпимо чесались хватать по очереди мячи и бросать их со всей дури в парней. Они все молчали. Кто-то смотрел исподлобья, кто-то отводил взгляд, кто-то о чём-то жестами сигналил Арсу. Их безмолвное сожаление, досада и растерянность душили со всех сторон. Её размазал Арсений, а она безумно хотела разбить в кровь лица его друзьям.

— Низко, — Виола скривилась, — и мерзко. — Перешла к диалогам с Мамбой. — Сеть не оставляет видимых последствий, но задевает не меньше, чем пощёчины и оскорбления, полученные в лицо. Так что плеваться ядом в каждого первого мы с тобой не станем. Змея же мудрое существо. Отдадим ей должное.

Виола бегло просмотрела сообщения, о которых говорила Инка. Снова перечитала краткое «Красиво» от Ячсмита. Он использовал это слово во всех трёх обращениях. Странно, но оно словно собирало воедино весь его образ. В каждом случае он написал по-разному, но сделал один и тот же акцент. Как будто кинул незримый мостик, на который ей необъяснимо захотелось ступить.

Испугавшись собственной реакции на незнакомого парня, Виола открыла диалог с Арсением.

«Ола-ла, Ола! Не ожидал тебя здесь встретить».

«Удивила так удивила».

«Тебе идёт змеиная кожа. Теперь я знаю, что подарить тебе на день рождения».

Спустя три безответных сообщения, ему ответила Инна. Подруга спокойно проигнорировала два первых, на которых бы явно стушевалась Вилка, мучительно раздумывая, написать что-нибудь и что именно или не писать вообще ничего. Инна спасла её от дилеммы: какой вариант будет проявлением твёрдости духа, а какой — обыкновенной трусости?

«Рискни», — было отправлено на третий комментарий.

То самое «рискни», которое Инна выбрала вопреки ответу Ви.

— Блестяще, — Виола похвалила Инку. — Ни прибавить, ни убавить. Только Арс примет его не как предупреждение, которое ты имела в виду, а как вызов и зелёный свет снова взяться за «возвращение Виолы».

Она не разговаривала с бывшим полгода, не считая пары слов по телефону о том, чтобы он ей больше не звонил. Арсений не препятствовал её переезду. Не подлавливал на крыльце универа, не подстраивал случайных встреч. Он почему-то решил, что даст Виоле две недели в одиночестве. Она остынет, потом он покается, замолит не стоящий внимания грешок, и они не просто начнут всё заново, а продолжат как ни в чём не бывало.

Арс демонстративно ждал её после пар. Виола увидела его и свернула в противоположную сторону. Он догнал. Шёл рядом и много говорил. Кажется, даже извинялся. Проводил её до самой квартиры. Виола открыла замок. Положила ладонь на грудь Арсения. Он наконец замолчал и попытался накрыть её руку своей. Она надавила чуть сильнее. От неожиданности от шагнул назад. Виола зашла внутрь и закрыла за собой дверь.

Он не сдался. Её же убивала его уверенность, что она уступит, простит, поймёт, отряхнётся от унижения и предательства и примет быть единственной постоянной среди многих временных.

Виола столько раз задавала себе один и тот же вопрос: как и когда она дала повод так думать о ней? Но вдруг сейчас, перед страницей с диалогом на сайте знакомств, в голове зазвучала другая мысль: на самом деле причина не в ней, а лишь в непомерной степени собственной значимости Арсения.

Вадиму было жарко. Подушка промокла. Влажная футболка противно липла к телу. В горле царила выжженная пустыня, а в комнате — вязкая духота.

Он откинул одеяло, которое сверху дополнительно опечатал возникший из ниоткуда плед. Вадим не помнил, как нашёл его. Как закрыл окно тоже осталось в больном тумане. Сил на то, чтобы принести воды или хотя бы попросить об этом Мирона, видимо, уже не осталось.

Вадим осторожно потянулся. Мышцы заныли, но так, как бывает после долгого сна в одном положении. Кости больше не ломило. Голова казалась тяжёлой, как будто он проспал весь день, хотя за окном вроде бы ярко светило солнце. Сколько же он продрых на самом деле? Вадим сверил время: прошло примерно три часа. Неплохо. Хорошо бы миновал пик, когда превращаешься в размазню.

Без резких движений он опустил ноги на пол и встал. Его слегка пошатывало, но температура однозначно спала. Вадим приоткрыл форточку и жадно вдохнул засквозивший свежий воздух. Он закинул на подоконник отсыревшую подушку, раскинул одеяло на спинке кресла и сгрёб кумелькой мятую простыню, которая немедленно отправилась в бачок для грязного белья. Мама справедливо обзывала его «газовой камерой». При опущенной крышке он был абсолютно герметичным, без всяких дырок и вентиляционных прорезей и напоминал контейнер для химических отходов. Вадим специально выбрал небольшой размер, чтобы не возникало соблазна копить тонны стирки.

«Безусловно, это крайне важный вопрос, о котором сейчас стоит усердно думать», — встряхнул он сам себя и отправился в кухню.