Это было так унизительно. Я обещала себе, больше никогда никому ничего не рассказывать. И не плакать на глазах у этого ужасного, бессердечного, ледяного мальчишки.

И забыть свои чувства, как страшный сон. Он больше никогда не узнает, что у меня на душе. Ни единого признания! Ни за что!

Мы смотрели друг на друга, шумно дыша.

Я скорчила рожицу, сжала руку в кулачок и врезала ему. Со всей силы. Прямо в глаз.

Правда, силенок у меня было не особо много…

Он отскочил на секунду, опешив, проморгался, потом повернулся и схватил меня за косичку. Точнее то, что от нее осталось. Потянул.

Я завизжала.

— Хватит, хватит уже! — закричала учительница, выдирая мою косу из лап говнюка.

Она встала между нами, будто преграда.

Я наклонилась и эмоционально зашептала:

— Маркуша, дружить с тобой никогда не стану! Терпеть тебя не могу!

— Взаимно, Синичкина…

С этого дня он стал моим врагом.

Потом наших родителей вызвали к директору за драку и срыв мероприятия. Мы сидели на стульях рядом друг с другом. Нам были назначены исправительные работы. Совместные, к слову.

Мы оба молчали.

Нам задали делать уборку в зале физкультуры в течении недели после уроков.

Мы выполняли все, не проронив ни слова.

Домой шли вместе, иногда я бросала на него быстрые взгляды, полные ненависти, а он отбивал их с той же лютой силой.

Он также молча ждал, когда я зайду в дом, а потом шел дальше, через озеро, в свой особняк. Если мы встречались в школе или на праздниках — устраивали друг другу ловушки. Пакостили и вредили. Со временем мне стало казаться, что без этого никак. Я привыкла к нашей войне.

***

В девятом классе был небольшой застой. Словно, перемирие. Мы часто глазели друг на друга, но не трогали.

За Марком по-прежнему бегали толпы девчонок. Я за всем этим безумием наблюдала «свысока». Иногда я просто отрицала это, но мне не хотелось знать подробности.

Самый неприятный для меня день случился, когда мне было шестнадцать. Мы тогда отправились самолетом на чемпионат по хоккею. В столицу.

Отец Маркуши спонсировал мероприятие, и он же договорился, что один из игроков потренирует Марка. Он стал активно пробивать дорогу для сына в мир большого спорта.

На самом деле это были особенные выходные. Совместили несколько классов. После окончания игры нам разрешили покататься с командой под музыку. На поле даже присутствовали репортеры.

Тогда я встала на коньки можно сказать первый раз. За долгие годы.

Все веселились, а я никак не могла собрать ноги вместе. На меня смотрели с сочувствием, даже Женька. Потом она ускользнула куда-то, а я осталась одна у каёмки льда.

Димка не катался, он сидел на трибунах и угрюмо смотрел на зрелище.

Недалеко от меня стоял Маркуша и по-дружески болтал с одним из известных игроков. Тот сказал ему, что с таким отцом у него большое будущее, и что он очень талантлив. Я заметила, что Марк сильно напрягся и внезапно посмотрел на меня.

Я смутилась и отвернулась. Но почему-то крутилась рядом. В тот день я так долго торчала у зеркала, густо накрасила реснички, а еще губы ярко розовым блеском. Мне хотелось быть красивой.

При Марке делала вид, что мне легко двигаться на льду, но не тут то было.

Кувыркнувшись и распластавшись звездой, я уж было собиралась сдаться.

Слава Богу, никто не заметил.

Но тут…

— Синичка, — внезапно Маркуша оказался рядом и подал мне руку.

Я сначала не поверила, засомневалась, но… приняла его помощь.

— Спасибо, — процедила я сиплым голосом.

— Смотри, ты неправильно пятку держишь, — он начал меня учить, мы держались за руки.

Я поставила ногу как надо, но она снова начала отъезжать сама по себе. Я была жутко напряжена. Маркуша стал такой высокий. И еще более привлекательный.

— Ну же, расслабься, Лиззи.

Долго не получалось, но Марк не сдавался. Мы даже стали поглядывать друг на друга с улыбкой и хихикать. И нечаянно стукнулись лбами.

— Ой… — воскликнула. Он придержал меня за талию. — Сам Ледяной Мальчишка мне помогает…

Я засмеялась так глупо и даже хрюкнула. Да-да, как поросенок. Затем, прижала ладошку к губам и широко распахнула веки.

О, ужас. Мне так неловко.

А он посмотрел на меня по-особенному. Что-то теплое скользнуло в его взгляде. И знакомая ямочка на щеке возникла. Мое сердце всколыхнулось.

Между нами заискрило.

Марк катился задним ходом, и держал за руки, а я расслабилась и катилась следом.

Внезапно, мы остановились. Он смотрел на меня своими огромными лазурными озерами.

А я на него.

Мы залипли друг на друга.

Его лицо оказалось так близко…

Запредельно близко.

Я почувствовала горячее дыхание на губах.

Маленькие жгучие мурашки скользнули по коже.

Я не знала, что делать.

Казалось, он меня сейчас поцелует.

Сейчас… поцелует…

Сейчас.

Это будет мой первый поцелуй.

Наши губы были так близко.

— Какая красивая пара, — восхитился тот самый игрок и подозвал репортера. Нас щелкнули на камеру. Мы обратили на себя всеобщее внимание.

Марк внезапно помрачнел, и вдруг, оттолкнул мои руки и отступил…

Я упала… лицом вниз. На виду у всех. Прямо ему под ноги.

И, ох, черт! Вы слышали этот звук? Кажется, я поцеловала льдину.

И возможно, разбила губу.

Подняться не получалось. Никто не помогал. Прошло всего несколько секунд, но казалось, целая вечность. Нет, чуть больше вечности. Я подняла голову.

На льду остался розовый отпечаток моих губ.

С блестками.

Вдалеке послышался скромный смех ребят из нашей школы. Я вспыхнула алыми красками. Мне было так стыдно.

Зачем он это сделал? Опять захотел меня опозорить. Ледяному мальчишке нельзя доверять…

Самые главные заводилы Кудрявцев, Катька и моя сестра успели увидеть.

Зазвучало «Поцелуй не удался…», «На что она рассчитывала?», «Принц и нищенка», «Размечталась» и все в таком духе.

Я была уверена, что этот стыд раздуют на всю жизнь. По всему городу сплетню разнесут. Представила, как Кудрявцев припоминает этот случай на каждом празднике, и все гости смеются надо мной.

Потом тот игрок все-таки хотел помочь, но ко мне с трибун подбежал Димка. Он помог подняться. Кто-то из толпы сочувственно заохал, фотограф тоже заторопился. Началась суматоха.

«Да уж, поцеловались так поцеловались!» послышалось из толпы.

«С полами она поцеловалась!», «Я бы уже на ее месте сквозь землю провалилась»

Но Дима при всех увел меня от камер. Словно рыцарь. Он стал моим героем. Парнем мечты.

Я видела, что Марк на секунду двинулся, а потом остановился и замер, провожая нас холодными сверкающими глазами.

Мы прошли мимо толпы, осматривающей меня сочувствующе, только какая-то темноволосая девушка у выхода глянула на меня, как на врага народа.

Затем, я сидела в буфете и задумчиво смотрела вдаль, через панорамное окно высотки, прижав ладошку ко рту.

Ждала Димку, убежавшего за мазью. Возможно, со стороны я казалась мечтательницей.

На самом деле я прокручивала в голове еще один позорный момент своей жизни, утроенный ледяным мальчишкой.

Первый поцелуй не удался. Кажется, я вообще больше никогда не смогу ни с кем поцеловаться. У меня теперь фобия поцелуев.

Это просто катастрофа для шестнадцатилетней девушки, скажу я вам!

Прищурилась, увидев в окне свое отражение.

Мои губы будто побывали на ночной пати в ботокс-салоне.

— Лиззи…

Я повернулась, и увидела ледяного мальчишку.

Он выглядел бледным. Но глаза по-прежнему сверкали зловредным огнем.

— Пфишел насладиться моим пофором? — усмехнулась я.

Ладно, я шепелявила, потому что губа действительно взбухла.

Он молча подошел, поставил на стол перекись, достал вату, лед. Присел на колени передо мной.

— Мне твоя помощь не нуфна! — воскликнула я. — Отвали! Не тфогай меня! Запомни, я тебя тефпеть не могу!