Такие, как Джозеф, ополченцы начала войны, получили прозвище минитменов – «людей минуты», за то, что могли при необходимости мгновенно выступить навстречу врагу. Они не носили военной формы, вооружались охотничьими ружьями, иногда винтовками. Они не были обучены линейной тактике своего века, зато хорошо знали местность, отлично умели устраивать засады и вести партизанскую войну. Их участие в первых сражениях при Конкорде и Лексингтоне было многократно воспето. Ральф Уолдо Эмерсон славил минитменов своим «Конкордским гимном» (1837):

Но было очевидно, что для войны с одной из лучших европейских армий тринадцати восставшим колониям понадобятся общие вооруженные силы. 14 июня 1775 г. Конгресс принял решение о создании Континентальной армии. Она объединила 22 тысячи солдат, уже осаждавших оккупированный Бостон, а также 10 отрядов стрелков из Пенсильвании, Мэриленда и Виргинии. Общая же ее численность составляла около 48 тыс. человек. Главнокомандующим был назначен виргинец Джордж Вашингтон. Он получил некоторый боевой опыт во время Семилетней войны, что теперь оказывалось весьма кстати. К тому же конгрессмены надеялись, что виргинский аристократизм нового главнокомандующего привлечет к нему общественное мнение, особенно на Юге. Это было важно, поскольку основные боевые действия первых лет войны шли далеко от южных штатов. «В Виргинии все гуси – лебеди», – ворчал язвительный Джон Адамс.

Континентальная армия не была до конца централизованной: создавались общий военный госпиталь, интендантская служба, связь, но при этом набор волонтеров и комплектование офицерских кадров оставались в ведении отдельных колоний, позднее – штатов (Конгрессу принадлежало лишь право назначать генералов)53. Каждый штат должен был поставить определенное количество солдат, пропорционально численности собственного населения, а также позаботиться об их вооружении и снабжении. Основой комплектования армии был набор добровольцев, отчасти рекрутский набор. С осени 1776 г. каждому новобранцу при вступлении в армию выдавали 20 долларов премиальных и сертификат на получение после войны земельного участка (для рядового его размер составлял 100 акров, для полковника – 500 акров). Обещали также хорошую плату за службу (29 долларов в месяц)54.

Служба в Континентальной армии была краткосрочной – поначалу всего один год. Позже появились трехлетние контракты. Короткие сроки службы были настоящим проклятием. По мнению Вашингтона, это подрывало нормальный порядок службы: «Люди, нанятые на короткий, ограниченный срок, забирают слишком много власти над офицерами. Для достижения определенной степени популярности, чтобы побудить солдат завербоваться на новый срок, в ход идет своего рода фамильярность. Она приводит к ослаблению дисциплины, нелицензированным отпускам и другим поблажкам, несовместимым с порядком и хорошим управлением»55. Чисто военные последствия такой системы бывали печальны. 31 декабря 1775 г. Ричарду Монтгомери56 и Бенедикту Арнольду пришлось штурмовать Квебек посреди сильнейшего бурана. Монтгомери был убит, Арнольд – ранен, а город так и не взяли. Но подождать более благоприятных условий не было возможности: 1 января их солдаты просто разошлись бы по домам.

По своему составу Континентальная армия резко контрастировала с фермерами-минитменами. Уже новобранцы 1777 г. представляли не средний класс, не «йоменов», а различные маргинальные элементы революционного общества: сервентов57, поденщиков, безработных, дезертиров из английской армии, иностранцев. В Континентальной армии служило также некоторое число лоялистов. Нередко местные власти предлагали им завербоваться, чтобы избежать тюрьмы или искупить свою службу Британии. Так, в Морристауне (Нью-Джерси) патриотические суды приговорили к повешению по меньшей мере 105 тори, но лишь в четырех случаях приговор был приведен в исполнение. Остальные были помилованы при условии, что согласятся служить в Континентальной армии58.

В расовом отношении армия была неоднородна. Хотя индейские племена в большинстве своем сражались на английской стороне, у США среди них тоже были союзники. Вождь могавков Жозеф Луи Кук вступил в ряды Континентальной армии еще в 1775 г., прошел и тяготы похода на Квебек, и победное сражение при Саратоге59. Племена онейда и тускарора отправили Вашингтону около 50 воинов. Шестьсот воинов были присланы от племен пенобскотов и пассамакодди. Стокбриджские могикане из Массачусетса даже сформировали собственный полк60. Хирург Альбидженс Уолдо рассказывал об одном из них, умершем в Вэлли-Фордж61: «Без сомнения, он завербовался ради денег, как другие. Но он верно служил своей стране. Он сражался за тот самый народ, который отнял достояние его праотцев… Его память заслуживает большего уважения, чем у тех богачей, которые не дают миру ничего, кроме своих денег и пороков»62.

Чернокожие американцы записывались в Континентальную армию не слишком охотно. Да и белые патриоты не желали давать оружие своим рабам. Так, чтобы рабы не бежали в американскую армию в надежде получить свободу, виргинские власти приняли решение не допускать на службу темнокожих волонтеров, если только они не представят сертификат, что являются свободными гражданами63. Тем не менее, были и черные патриоты, подобные Питеру Сэйлему из Массачусетса. Хозяин дал ему свободу, чтобы он мог завербоваться в милицию. Именно так Питер и поступил. Он сражался при Банкер-хилле, Саратоге, Стоуни-Пойнт64. В конце 1779 г. он вышел в почетную отставку. Дальнейшая жизнь чернокожего ветерана сложилась благополучно: он женился, построил себе домик в массачусетском городке Лестер и зарабатывал на жизнь плетением из тростника. Иным был путь в Континентальную армию для раба Тобайеса Гилмора, уроженца Западной Африки. Он был отдан на службу вместо своего хозяина-рекрута. Тобайес служил в личной охране Вашингтона. После войны он получил в награду свободу, участок земли и даже списанную пушку, из которой устраивал салют каждый год на 4 июля. Считается, что в Континентальной армии служило от 5 до 8 тысяч афроамериканцев, в основном с Севера и Верхнего Юга65. Некоторые штаты, в том числе Нью-Джерси, Род-Айленд, Массачусетс, Пенсильвания, дали свободу чернокожим ветеранам войны. Но на Юге их судьба всецело зависела от доброй воли их хозяев.

Была у Континентальной армии и своя кавалерист-девица, или, вернее, девица-пехотинец – Дебора Сэмпсон из 4-го массачусетского полка. Дебора вынуждена была с детства зарабатывать себе на жизнь. С десяти лет она была законтрактованной служанкой. Ткала, плела корзины, немного плотничала, работала в таверне. Но такая жизнь не устраивала девушку, она мечтала сражаться за независимость своей страны наравне с мужчинами. Впоследствии она вспоминала: «Я разорвала путы, державшие мой пол в подчинении, и ухватилась за возможность, которую мир и традиции отрицали как мое естественное право. В важной драме я стала действующим лицом с несгибаемым решением упорно бороться, пока нам не разрешат наслаждаться свободой и независимостью». В мае 1782 г. она обрезала волосы, переоделась в мужскую одежду, сшитую собственноручно, и явилась на вербовочный пункт в Бостоне. Там она была зачислена в 4-й Массачусетский полк под именем своего умершего брата Роберта Шертлифа. Дебора участвовала в последних схватках с лоялистами на завершающем этапе Войны за независимость, проявила личную храбрость, была ранена. В октябре 1783 г. она вышла в почетную отставку. Газеты прославляли ее, как национальную героиню. Конгресс в специальной резолюции превозносил ее героизм и целомудрие, однако отказывал ей в пенсии вплоть до 1816 г.66