Киса налила в свой бокал вина и присела на подлокотник рядышком со Шмалем.

– Ваш Гомвуль, порядочный волк. Он, конечно, странный, и я бы сказала: немного заносчивый. Но он честный. Такой не продаст, – твёрдо сказала девчонка и закурила, взяв сигарету из лапы чёрного кота. – Но генералом ему не стать, как бы он не старался.

Шмаль оскалился двумя клыками сразу. Кошка ему очень нравилась.

Почему-то именно сейчас он подумал о вагоне с отборной колбасой из Страны Москвы. Вот бы этот вагон умыкнуть, когда уже Барса поменяют.

Идея с колбасой показалась чёрному боссу выгодной историей. Он посмотрел на Оксану Марихуану, осторожно забрал у неё сигарету, затушил её в пепельнице, а затем лизнул кису в шоколадную мордочку и запустил свои когти точно под чёрное платье.

На улице стемнело. За окном медленно падал снег. Ефрейтор Лотов лежал на низенькой кушетке в третьей комнате, второго барака, что на внутренней территории городской тюрьмы. В комнате горела настольная лампа. Работал телевизор без звука, по которому показывали кабаногандбол. Играл «Лаптеморец» из Тикси против «Динамо» из Тахтамыгды. После первого тайма счёт был 0:0.

В единственное зарешёченное прутьями окно, где между рам поселилась плантация сухого мха, присыпанная зелёными мухами и тощими комарами – видна освещённая дорожка, по которой два раза в день арестанты таскали вёдра с парашей, сливая нечистоты в вечно забитый бетонный колодец. Оттого запах в третьей комнате витал своеобразный. Ефрейтору представлялось, что именно баландой, кислыми щами и мочой пахнут заработанные деньги.

Кто-то из мудрых, когда-то очень давно сказал – что деньги не пахнут. Но ефрейтор был уверен, что мудрец вовсе не знает реальности наших дней или попросту врёт. Деньги пахнут. И ещё как пахнут… В могучей груди Лотов смеялся над утверждением древнего человека, точно зная, что не зря каждую ночь вдыхает запах помоев.

Сегодня он смотрел на часы в ожидании большого прибытка, который в корне изменит его существование. Следя за секундной стрелкой, кабан всё дальше удалялся от раздумий о коварном нападении на тюремный грузовик под мостом. Потому что неприятности должны остаться в прошлом. Его ждёт новая, неизведанная жизнь, полная соблазнов, грехов и подвигов.

Лотов краем своего щетинистого уха слышал, что в Сибири жил один знаменитый философ из породы боксёрских псов, утверждающий, что кабанам необходимо смотреть только в будущее и думать исключительно о завтрашнем дне. Но думать могут не все, поскольку если все разом задумаются и окажутся в будущем, то завтра харчей на всех нихуя не хватит.

Вот таких заковыристых философов ефрейтор уважал. И вообще, завтра обещало стать волшебным, со всеми вытекающими обстоятельствами шикарных развлечений. Из двух мудрецов, первый из которых рассуждал о запахе денег, а другой – представлял сытое будущее – ефрейтор верил лишь второму деятелю. Потому что деньги, сколько их ни нюхай, пахли бумагой, краской или пластиковой карточкой, а будущее всегда наступало утром, когда Лотов просыпался, потому что очень хотелось поссать.

Водилой автозака он работал уже пятый год, но никогда такого не случалось, чтобы конвой тормозили малорослые разбойники, да ещё под стволами выводили с поднятыми лапами и ставили на колени в снег. Ему и сержанту Дрыну невероятно подфартило, как самым счастливым охранникам поросячьего рода-племени, что живут на планете свиней. Подфартило, потому что их не убили, поскольку на кабанов обрушилась неконтролируемая злость антропоморфных котов, а коты, как известно всякому – парни несдержанные и свирепые. Мелкота – она всегда с норовом. Коты могут стрельнуть в живот и прикончить вдали от окопной бойни любого секача – что вовсе не вписывалось в планы ефрейтора Лотова. А ещё оказалось, что в будке для перевозки заключённых пряталась гибридная кошка, которая непонятно как пробралась в грузовик и хотела непременно попасть в тюрьму, – и которая сама выскочила из будки вместе с одним мелким бандитом и при оружии. Надо же до такого додуматься? Хотеть в тюрьму, чтоб под замком сидеть, хлебать кисель, жевать сухарь и ждать когда тебя поведут в туалет.

Лотов смотрел на часы и довольно похрюкивал, поскольку странная пассажирка из будки так в тюрьму и не попала… и пистолет у него не отняли, – и у Дрына ППШ сейчас дома за печкой спрятан. Зачем бандиты устроили засаду – до сих пор загадка. Ну и бестолковые же они, эти коты! То ли дело свиньи – на сто ходов вперёд видят и не зря ржаной хлебушек жуют.

Свиньи считали себя вполне разумными существами, потому Лотов и Дрын договорились молчать о незапланированной остановке под мостом, чтобы командиры ничего не узнали. Если бы начальником тюрьмы служил какой-нибудь кабан – в щетинистое рыло свой из народа – то тогда охранники ничего бы не скрывали. А гибридному оленю в звании полковника юстиции они слова не скажут. Вот ещё подставляться! Дураки они, что ли?

Полковник, которого звали Зо́ря очень суров на приказы. Лотов видел, в каких страшных условиях содержат кабанов. Арестованные свиньи ежедневно жаловались на нехватку пищи, на холод в камере и что волки из тюремной опричнины свирепствуют и бьют их ни за что, и кусаются сильно за пальцы пассатижами. А Зо́ре дела до жалоб нет. Он их никогда не читает. А бывало, если прознавал полковник, что написали ему челобитную, сразу зверел по тигриному и только хуже ещё становилось. Одно слово – олень пархатый!

«Ничего-ничего!.. скоро я разбогатею и уволюсь отседова, – мечтал ефрейтор Лотов. – Костюм пошью, машину куплю. Права справлю, и дело своё открою. Свой бизнес – он завсегда впору. Чем я хуже других? Может, и благотворительностью займусь, когда деньги, вложенные в бизнес, отобью. Я ведь не жадный… Я рождён помогать слабым. Могу, кстати, тюрьму частную открыть. А что?.. когда деньга карман жмёт, почему бы эту деньгу с умом не расходовать?»

Весело хрюкая, Лотов поднялся с кушетки, чтобы ещё раз пересчитать инструмент в матерчатой сумке. Обычно ефрейтор ходил с этой сумкой в магазин и складывал в неё продукты на кассе, но сейчас в ней хранился инструмент, в ожидании обмена на крупную сумму. В сумке лежала пила по металлу, крепкий молоток с увесистой головкой, зубило для дробления камня, отвёртка на массивной ручке, выкидной нож, кусачки и сапёрная лопатка.

Поверх инструмента Лотов запихнул два батона хлеба, пакет чипсов и пакет чёрных сухарей. Пришлось ещё потратиться на ящик водки. Правда, деньги были казённые, выданные ему для подготовки побега. Потому Лотов совсем не жалел сухарей, оставив себе только три пакетика – для успокоения нервной системы.

Водку и хлеб он ещё вчера отдал дневальным по этажу. Так что проблем с доставкой в камеру инструмента не возникнет. Ефрейтору осталось встретиться с дежурным кабаном и передать сумку, сказав, что там еда для арестанта и подмигнуть, как договаривались. Потом надо бежать в свою комнату под номером три и ждать сообщения от банка «ЯкСбер». Как только придёт оповещение, что средства поступили на его карту, значит, сумка успешно доставлена по нужному адресу.

Следующий платёж поступит утром, когда один важный гражданин покинет пределы городской тюрьмы. Лотову обещали, что после побега сумма увеличится вдвое. В общей сложности ему в лапы придут, прилетят, упадут и свалятся – шестнадцать тысяч сибирских рублей! С ума сойти, от таких деньжищ! Пиздец просто!

Как договаривались, ровно в 23 часа 40 минут ефрейтор Лотов и капрал Крушка встретились под фонарём, правее от входа в дежурку. Лотов передал сумку, почувствовав дыхание капрала, отдающее водочкой из ящика, который ефрейтор передал ещё вчера.

– Чего там у тебя? – хитро поинтересовался капрал.

– Жратва тама. Что же ещё? – подмигнул ефрейтор, как договаривались.

Капрал шевельнул бивнями и рассмеялся, а потом, как совсем не договаривались, заглянул в сумку.