Единственной приятной вещью после пробуждения оказалось то, что уже миновал полдень – где-то на палубе отбили рынду¹. И это означало, что назначенный срок наказания Даана окончен.

Музыкант ещё некоторое время пролежал под полумраком плотного полога, прислушиваясь к тишине каюты и звону в своей голове. Похоже, Наэрис проснулся сильно раньше, и Даан находился здесь в одиночестве. Покряхтев и поморщившись, менестрель отдёрнул полог, и, жмурясь, слез с кровати.

Он действительно был в каюте один. Остатки вчерашнего пиршества исчезли со стола бесследно. С минуту пронаблюдав чистую столешницу, Даан не нашел в себе ни сил, ни искры немедленно продолжить вчерашнее стихосложение, и вместо этого нехотя отправился приводить себя в порядок. Сегодня он всерьёз намеревался всеми силами исправить свою оплошность, что накануне, похоже, пошатнула весь тот успех, которого он смог добиться в отношении Госпожи Миррэтрис. А чтобы вновь добиться её доброго расположения необходимо и выглядеть подобающим образом – здесь ни одной неважной детали не может быть!

Так или иначе, когда менестрель счел себя готовым к тому, чтобы появиться перед ясными очами волшебницы, и вышел на палубу, солнце было уже высоко. Погода всё так же оставалась прекрасной для их путешествия, попутный ветер исправно раздувал паруса, и «Сапфировый Ворон» продолжал нестись на встречу своей цели, не отклоняясь от курса.

А вот встретившийся Даану Наэрис казался не таким благожелательным, как нынешняя погода.

– О, Боги! Лучше бы ты всю дорогу спал! – воскликнул он, едва увидев музыканта. – Я по одному лицу твоему понимаю, что ты снова собрался докучать Госпоже Миррэтрис, и подвергать наши головы опасности! Неужели тебе не хватило вчерашнего?

– Сегодня всё будет иначе, – заверил Даан. – Вот увидишь.

– Пора звать Ярру, – рассудил Наэрис. – Пусть она двинет тебе в лоб разок, свяжет норхтарскими узлами, а потом мы запрём тебя в каюте, и продолжим путь в тишине и спокойствии.

– Ну-ну, – рассмеялся в ответ на это менестрель. – А Госпожа не покарает вас за такое самоуправство?

– Шутишь? – фыркнул Наэрис. – Да она нам ещё и благодарна будет – Что ж, зови Ярру, – разрешил Даан. – Если Госпожа одобрит твой план – вы уже будете наготове. А я пока пойду в кают- компанию – там меня и найдёте. Буду смотреть на волшебные гобелены, читать умные книги… альтунарского кофе у вестового попрошу.

– Стой! – постарался образумить приятеля полуэльф. – У Госпожи и Айлин там урок сейчас!

– Тогда зови Ярру ещё скорее, да путы не забудьте, ибо я собираюсь засвидетельствовать своё почтение нашей прекрасной Госпоже Миррэтрис!

– Сумасшедший! – бушевал ему вслед Наэрис. – Из-за тебя мы все однажды пострадаем!

Но Даан уже спускался в кают-компанию.

Судя по тому, что музыкант услышал, подходя к дверям, урок был в самом разгаре. Обсуждали какую-то практику.

– Полученные знания нужно закрепить, – отмечала Госпожа Миррэтрис. – Возможно, это получится сделать во время нашей миссии. Хотя, мы все надеемся, что ситуация не потребует решительных мер, кто знает, как всё обернется. Здесь, на судне, нам добровольца не найти.

– Моя Госпожа! – Даан, скромно таящийся всё это время у двери, решил подать голос. – Я готов выступить добровольцем в любом деле, которое Вы замышляете, и… моё Вам почтение!

Волшебница бросила на него подозрительный взгляд. Менестрель в ответ улыбнулся. Право же, даже если она всё ещё сердится на него после вчерашнего – не смотря на то, что он уже отбыл назначенное наказание – то его желание и готовность послужить ей сейчас в любом качестве уж наверняка укрепит его позиции в глазах Госпожи, и она полностью сменит свой гнев на милость.

– Хочешь стать добровольцем? – уточнила волшебница. – Что ж. Это твоё собственное желание. Подойди сюда.

Он повиновался.

– Госпожа, Вы шутите… – пролепетала Айлин, глядя на то, как молодой человек приближается к столу.

– Нисколько, – сухо ответила волшебница. – Руку! – последнее относилось к подошедшему Даану.

Он протянул ей открытую ладонь, и Госпожа Миррэтрис вложила в неё свою. Изумлённый и польщённый Даан и слова не успел вымолвить, как руку его обожгло, словно к ней приложили раскалённый металл. Музыкант вскрикнул от пронизывающей боли, пытаясь отдернуть руку, но обжигающая стальная хватка волшебницы не ослабевала. Боль не утихала – а вместе с нею и вопль Даана. Его кисть, наверное, сейчас должна была рассыпаться в почерневшие угли. Госпожа Миррэтрис перехватила его руку у локтя – уже без огненной магии – и, придерживая, чтобы доброволец не сбежал, расположила пострадавшую конечность на столе перед Айлин.

Юная целительница, казалось, была шокирована происходящим не меньше терзаемого Даана.

– Быстрее, Айлин, – воскликнула волшебница. – Пока ты медлишь, пациент страдает!

Девушка ошарашенно кивнула, и, не тратя больше времени, схватила со стола один из флаконов. Быстро разбрызгав по всей поверхности магического ожога лекарство, от которого сразу начала ослабевать жгучая боль, Айлин направила на него ладонь своей руки с надетой на неё армлетой. Живой камень в витиеватой оправе ожил, засверкал, засветился, окутывая и ладонь Айлин, и исцеляемую рану мягким струистым сиянием.

Даан уже молча наблюдал за происходящими чудесами. Его невероятно покрасневшая и огрубевшая кожа в месте ожога светлела и разглаживалась прямо на глазах.

– Госпожа, – проговорила Айлин, – след магического ожога должен так выглядеть?

– Может, – неопределённо ответила волшебница, не отпуская руки Даана, и не сводя глаз с проводимых ученицей манипуляций. – Заканчивай.

Слушаюсь, – Айлин кивнула, и, завершив лечебную магию, потянулась к другому флакону. Внутри него оказалась лёгкая, немного жирная, мазь, которую целительница энергично нанесла на место былого ожога. – Вот. Теперь от повреждения не должно остаться ни следа…

– Хорошо, Айлин, – ровным голосом произнесла Госпожа Миррэтрис, продолжая разглядывать руку Даана. – Ты пока можешь отдохнуть. Подышать воздухом на палубе. Лаборатория через полчаса.

– Благодарю, моя Госпожа, – юная целительница быстро поднялась с места, коротко поклонилась, и покинула кают-компанию.

Даан, руку которого волшебница так и не выпустила, продолжал стоять у стола. Без всяких сомнений, теперь, когда пальцы Госпожи Миррэтрис уже не обжигали огненной магией, её прикосновение было ему безумно приятно, а ради такого пристального внимания со стороны волшебницы он был готов стоять у этого стола хоть целую вечность. Но продолжать хранить молчание после всего произошедшего было для Даана выше всех сил.

– Моя Госпожа, – прервал он сосредоточенное молчание, – а что же я?

– Не болит? – вместо ответа поинтересовалась волшебница, продолжая осматривать кисть его руки, и дотрагиваться до кожи кончиками пальцев.

– Не болит, – улыбнулся менестрель. – Сейчас вот даже приятно. Пожалуйста, продолжайте, Моя Госпожа.

Волшебница усмехнулась и, наконец – к огромному сожалению Даана, тут же мысленно отругавшего себя за свои слова, освободила его руку.

– Позволите спросить, что это было? – менестрель решил уйти в менее опасное русло.

– Практическое занятие по медицине. Лечение магических ожогов.

– Тогда я смею заметить, что Ваша студентка прекрасно справилась с заданием, – Даан осмотрел свою руку. – Ничего не болит, следов ожога нет. Я-то, признаться, уже было думал, что моя рука расплавится, и я больше не смогу для Вас музицировать.

– Не беспокойся об этом. Всё было под контролем, – заверила Госпожа Миррэтрис. И указала на диван под витражными окнами, – Присаживайся.

Даан с удовольствием воспользовался приглашением, расположившись на мягком синем бархате. Госпожа Миррэтрис села рядом.

– Так значит, никаких неприятных ощущений не осталось? – вновь уточнила она, указывая на руку Даана. – Ни зуда, ни покалывания?