Этот удивительный город удалил из своей жизни все заботы соседки Европы. Венеция стала столицей праздности, театра, игры и любовных развлечений. Куртуазная легкомысленная эпоха XVIII века надела карнавальную маску и с удовольствием рассматривала себя в глубоком венецианском зеркале, отражавшем в своих многочисленных гранях иллюзию вечного праздника.

В столице праздности не было времени для сна и бодрствования. В Венеции не менялись времена года. В Венеции была лишь смена дня и ночи. Азарт и любовь вели театральное представление. Охота за удачей увлекала, развлекала и поглощала игроков. Влюблённые и увлекающиеся любовью относились к своей поглощающей страсти, как к забавному приключению. Если в Париже любовники измучили бы друг друга борьбой страстей, амбиций, ревности и самолюбия, то в Венеции – они радовали друг друга. Если в Париже любовники, расставаясь, ненавидели, а порой лишали жизни друг друга, то в Венеции – они, расставаясь, благодарили друг друга.

В многочисленных гранях огромного венецианского зеркала отразился мечтательный культ XVIII века. С его фривольностью, ветреной лёгкостью и чувственностью любви. С его страстью к удовольствиям и очаровательным бесстыдством.

Как говорил великий венецианец Казанова: Любовь – это любопытство.

И вот так это любопытство, это фривольное, чувственное, праздное, ветреное венецианство пронизывало все четыре тысячи страниц рукописи, написанной стариком за его последние годы. Праздная челядь замка Дукс коротала своё время на кухне или в кладовых. Только покрытые густой пылью десятки тысяч книг на полках громадной библиотеки окружали старика. Стопка исписанных листов рукописи росла день ото дня. Она казалась ему абсолютно бесполезной. Всё равно её предстояло сжечь. Сохраниться она могла лишь в том случае, если бы смерть застигла старика врасплох.

Хотя нам, дорогой читатель, остаётся и такое простое объяснение, что Казанова просто передумал отправлять своё детище в огонь. После смерти старика шокированные душеприказчики спрятали рукопись в сундук на четверть века. И не потому, что прочитавшие её думали о репутации автора. В рукописи была найдена фраза, которая была воспринята как завещание старика:

"Я пишу эту рукопись в надежде, что она никогда и никем не будет прочитана. Когда наступит моё время, я отправлю её в огонь. Если этого не случится, то, надеюсь, мои будущие читатели простят меня. Написание этих мемуаров было единственной возможностью не сойти здесь с ума."(40)

Но время его тоски и одиночества искупали дни, когда в замок приезжали гости: граф фон Вальдштейн, граф Макс фон Ламберг и родственник хозяина Дукса, кумир Европы, фельдмаршал и писатель принц де Линь.(41)

Да, дорогой читатель, именно тот мастер галантной беседы, которого обожали все монархи Европы. Принц де Линь, который вместе с мастером политической интриги Шарлем де Таллераном после падения Наполеона будет кроить карту всей Европы. Этот великий человек был одним из гостей Казановы, он описал старика в своих воспоминаниях. Именно ему, принцу де Линь, писателю, большому любителю женщин, знатоку придворных обычаев и слухов от Версаля до Санкт-Петербурга, Казанова первому показал черновик своих воспоминаний. Позже принц признался с улыбкой, что не смог прочесть ни одной главы рукописи, чтобы не испытать зависти, удивления или эрекции. Он был очарован книгой, как и самим Казановой.

"После трапезы начиналось то, ради чего приехали гости. Старик начинал читать свои записи, – писал в своих воспоминаниях принц де Линь. – Проживший такую насыщенную жизнь, имеющий таких друзей, он был необычным человеком. Хотя его друзьями были также мошенники и негодяи".

– Если вы хотите проведать обо всех авантюристах на свете, особенно в Европе, наших современниках, обращайтесь ко мне, мой друг. "Funditus et in cute", я отлично знал их всех без исключения и видел насквозь, – смеётся довольный Казанова на вопрос своего старого знакомого графа фон Ламберга.(42)

Отметим, дорогой читатель, что героиня книги – известная авантюристка XVIII века, чьи приключения и интриги занимали немало великих умов и монархов Европы в начале 1770-х.(43)

После изысканного обеда гости замка будут неспешно вести беседу о войне, о приключениях, о женщинах и любовных похождениях, о революции, алхимии, о книгах. Собеседники – три немца и итальянец, были детьми своего XVIII века и с удовольствием транжирили деньги, остроумие и любовь. Попивая в высоких хрустальных бокалах бургундское вино, гости будут слушать рассказы старика о его времени. Слушая воспоминания старого философа, они будут чувствовать себя словно беженцы из потерянной эпохи уходящего роскошного века. Которые знают и видят, что их такой прекрасный когда-то мир "катится к дьяволу".

А потом гости покидали замок. Старик оставался один. В замок возвращалась скука. Некоторое время Казанова бродил по замку и вслух продолжал воображаемый диалог с уехавшими гостями, вызывая этим смех замковой челяди. Но постепенно жизнь входила в привычную колею и Казанова возвращался в библиотеку. Возвращался к своей рукописи.

Когда-то, в годы бурной жизни, он со смехом уверял окружающих, что на склоне своей жизни он будет следовать благоразумию. Но Казанова остался верен себе до конца. Он не стал благоразумным. Eго "вторичная краска стыда", как он со смехом пояснил когда-то, была краска стыда за то, что он никогда не краснеет.(44)

Этот второй стыд не помешал ему ежедневно, день за днём, по двенадцать часов, заполнять своим красивым почерком всё новые страницы и сотворить достойное наследие Казановы. Сотворить рукопись, полную чувственности, таинственности, азарта и авантюризма, похоти, алчности, лжи и непорядочности, опасной игры с законом, любви к свободе, череды тёмных и скандальных поступков.

Помимо странствий, приключений, скандалов и дуэлей, в этой рукописи есть много историй об особых сражениях и победах.

Победах в роскошных альковах, в церковных ризницах, на постоялых дворах, чердаках и сеновалах. Это были мемуары ловеласа и рыцаря постельных сражений, странствующего пилигрима любви. Более сотни "жертв любви" были названы в этой рукописи. Ещё большее количество нежных жриц любви было упомянуто только буквами или инициалами. Там были: англичанка, француженка, итальянка, голландка, русская или просто тексты: "Во Франкфурте я перезнакомился со всеми весёлыми девицами города. Они превосходят француженок и итальянок по части форм."(45)

Сладкие изгибы тел он помнил. Имена помнить он себя не утруждал. Вечный любовник Казанова страстно любил и помнил только одну свою возлюбленную. Страсть к ней была с ним всю его жизнь. Он любил Венецию.

* Начало данной главы написано под впечатлением прочитанной автором много лет назад книги С.Цвейга.

(33) Граф Макс фон Ламберг и Казанова, были почти одного возраста, познакомились в Париже в 1757 году, оставались друзьями до самой смерти. Граф также состоял в постоянной переписке со многими как великими умами, как Вольтер и д'Аламбер, так и авантюристами Европы, как Калиостро и Сен-Жермен.

(34) 1784 и 1785 годы Казанова служил секретарём Себастьяна Фоскарини, венецианского посла в Вене.

(35) Граф Йозеф Карл фон Вальдштейн, (1755—1814), – старший из четырёх братьев фон Вальдштейн, был покровителем Казановы и предложил ему мало обременительную работу библиотекаря в своём замке Дукс, в Богемии, территория современной Чехии.

Граф Фердинанд Эрнст фон Вальдштейн, (1762 -1823), – один из братьев фон Вальдштейн, покровитель композитора Людвиг ван Бетховена. Бетховен посвятил ему «Вальдштейновскую сонату».

(36) В 1597 году великий испанский писатель Мигель де Сервантес попал в тюрьму по обвинению в растрате государственных средств. Незадолго до этого он устроился интендантом в королевскую армию. В его обязанности входил сбор недоимок и закупка провианта для Непобедимой армады.