Тату салон производит на меня сильное впечатление. Интерьер в стиле лофт, на стенах прикольные постеры. немного живых растений и тихая музыка. За столиком администратор копается в ноуте, ширмами скрыто рабочее пространство, рассчитанное на двух мастеров. Вот идёшь по улице, вокруг дома, люди, солнце, заходишь сюда и попадаешь в другой мир. Другой антураж, другая атмосфера и люди совершенно необычные. Меня направили к свободному мастеру, мужчине лет тридцати- тридцати пяти, забитому множеством тату, в рваных джинсах и темной рубашке, с закатанными рукавами. Выслушав меня попросил предъявить. шрам.

— Вот, — немного смущённо закатала рукав.

— Уже отпустило? — он аккуратно проводит по шраму пальцем.

— Отпустило, — смотрю ему в глаза.

— Ух ты! А глаза какие! — с восхищением рассматривает. — Свои?

Повинуюсь порыву и говорю, как есть, оставив сказочку про линзы: — Гетерохромия, последствие травмы. — и отпускаю взгляд на уродливый шрам.

Потом мы обговорили размер, стоимость и эскиз. Обменялись номерами телефонов и распрощались..

По пути к остановке мое внимание привлекла старушка продающая цветы из ведёрка. Небольшие ярко жёлтые солнышки, уже связанные в букет. Моя бабушка назвала их дубочки, продавцы в цветочных магазинах гордо именуют их хризантемами. Вспомнив о бабушке, купила три букетика и пошла на другую маршрутку.

На кладбище в это раз не было ветра, и удалось рассмотреть его получше, не отвлекать на адский холод. Несмотря на то, что кладбище очень старое, оно чистое и ухоженное. В самой старой части, много необычных памятников и каменных крестов. Это место наполнено тишиной и мрачной эстетикой. Сперва иду на могилку к бабушке и маме. Приношу им по маленькому яркому солнышку. В этом мире принято разговаривать с покойными приходя на их могилки. Для меня это лишнее, ибо, не начинай разговор с мертвым поскольку тебе могут ответить. Не хочу разговаривать, сижу на скамеечке и вспоминаю счастливые моменты связанные с бабулей, их было много. Ярких и радостных, как эти цветы. Маму помню хуже, но в памяти находятся теплые воспоминая, они наполняют тихой грустью, с примесью сожаления.

Дальше ноги понесли меня к могилке Матвея Ивановича. На ней ещё много венков и засохших букетов. Сколько дней прошло с похорон? Восемь, десять?

Прибираю сухие цветы, сложив их в кучу. Выкину на обратном пути. В банку с водой ставлю дубочки. Призрак деда Матвея появляется справа. Печально смотрит на могилку.

— Я прожил хорошую жизнь, — необычно слышать его таким серьезным, — много что пережил и повидал. Любил Томочку и детей. Много полезного сделал для людей, но и о многом сожалею.

— Хочу, чтоб это помнили, понимаешь! А не то, что кто-то из моих детей меня обманул, ограбил, убил.

Он поворачивает голову ко мне и просит: — Помоги Максиму, пусть это быстрей закончится. Мне здесь не место.

Я понимаю его переживания и будто чувствую тоже самое. Наверное, это теперь моя магия, чувствовать сердцем чужую боль, и помочь прекратить мучения, проводить затерявшуюся душу в мир покоя.

На его просьбу только молча киваю головой. И обещаю себе-обязательно сделаю все чтоб помочь.

— Ты знала его? — раздается новый голос.

Обернувшись, вижу парня моего возраста, худощавый, среднего роста, одет в парку защитного цвета и шапку со смешным бубоном. У парня светлые глаза, и немного длинноватый нос.

— Можно сказать и так. — отвечаю уклончиво.

— Я Илья, — и парень протягивает мне руку, ага внук, нанявший детектива. Интересно, как ему пришла в голову эта идея, почему не стал дожидаться официального расследования полицией?

— Алекс, — говорю на автомате и пожимаю ладонь.

— Так, где вы с дедом познакомились? — кивает на могилу.

Какой настойчивый, пытаюсь сообразить, чтоб такое выдумать. Матвей Иванович выручает: — С бабушкой твоей работали вместе, в архитектурном бюро. К вам гости иногда приходил.

Выдаю это Илье и добавляю:

— Я последний раз Матвея Ивановича на бабушкиных похоронах видела. — и машу рукой в сторону ее могилки.

Ещё немного постояли и забрав сухие цветы пошли к выходу. Илья вызвался меня проводить, и мы неспешно бредем по улицам. Разговорились, нормальный парень на первый взгляд. Оказалось, он учится на архитектора-реставратора, пошел по стопам деда, как и я на четвертом курсе. Мечтает посетить Кижи и восхищается деревянным зодчеством.

Илья обрадовался, как ребенок, узнав, что я учусь на художника, почувствовал родственную душу. Немного поговорили о любимых художниках и новой выставке, которая сейчас проходит в местном музее изобразительного искусства. Потом он замолчал, и видно, не мог найти тему для разговора или хотел что-то спросить, но стеснялся.

Чтоб немного развеселить его и отвлечь от расспросов о нашем знакомстве с дедом Матвеем, рассказа ему про дядю Пашу и его «пупса». Оказалось, у Ильи замечательный смех, очень заразительный и поднимающий настроение. Довольно скоро мы добрались до остановки, дальше нам в разные стороны. Илья мнется ещё сильней и наконец решается: — Обменяемся телефонами?

— Конечно, — легко соглашаюсь.

Добравшись домой околевшая, но довольная, сразу захожу к соседям и отдаю деньги на ремонт.

Позже, устроившись в кресле с чашкой чая, размышляю как мне помочь быстрее распутать это дело. Достаю бумагу и начинаю записывать все что мне известно, и составляю схемы полные стрелочек и знаков вопроса.

Получается, что смерть выгодна в первую очередь наследникам. Пока дед Матвей болел его посещали все родственники, тут ставлю знак вопроса, это нужно уточнить. Значит возможность подсыпать яд была у любого из них, плюс домработница. На этом этапе все в равных условиях.

— У вас у самого есть какие-то версии?

Призрак отрицательно качает головой. Ладно будем исходить от противного.

— Вы говорили, что долгое время в ссоре с Ольгой, она навещала вас в последний месяц?

— Нет.

— А когда?

— В больнице с первым приступом.

Значит Ольгу можно исключить. Теоретически.

Далее Илья, если он причастен к смерти деда, зачем нанимать детектива? Платить деньги, тратить время и скорее всего настраивать против себя остальную родню. Полиция и так проведет расследование.

Значит Илью пока тоже вычеркиваю.

Светлана, вот тут темная история, я ничего о ней не знаю. В голове зажигается лампочка, я могу посмотреть соцсети младшего поколения Удальцовых и там почерпнуть информацию.

Итак Удальцов Артем, двадцать два года, студент, будущий юрист, симпатичный парень. Машина на многих фото одна и та же, наверное, его собственная. Девушки разные, значит постоянной нет. Много фото из баров, и клубов. С отдыха на лыжах или с моря. С кальяном, в кабине вертолета, за границей. Живёт парень в кайф, не бедствует. Вряд ли работает, похож на мажора.

У призрака узнала фамилию Ольги и ее детей.

На странице у Ильи все ожидаемо: красивые виды, дома с необычных ракурсов, афоризмы учащие жить, мало личных фото, девушек так и вовсе нет. Фото с отдыха у озера с палатками, с друзьями, музыкальные плейлисты. Не так богат, как братец, девушки тоже скорее всего нет, увлечен своей будущей профессией, эстет и скромняга.

Только начала вводить в поиск фамилию и имя Светы, зазвонил телефон.

— Алло, Алексашка? — голос пьяный и знакомый

— Сёма? Ты что набрался?

— Ага, — довольно говорит парень.

— Чего хотел? — не люблю выпивших.

— Поговорить.

— Говори.

— Саш, приезжай, а? — и голос такой проникновенный. — Мне…, мне помощь, наверное, нужна.

Что-то в его интонации меня настораживает: — Ты где, Семён?

Пока одеваюсь и вызываю такси волнение все вырастает и вырастает.

В бар «Смирноff», залетаю через двадцать минут.

Семён сидит за столом в дальнем углу один, и глушит коньяк. Подсаживаюсь, заказываю чай и круассан, говорю:

— Я слушаю тебя Сёма.

История меня поражает. Около года назад, в самом начале зимы, Семён с сестрой был на дне рождения приятеля. Праздник проходил на даче, за семьдесят км от города, добротный двухэтажный дом легко вместил большую и шумную компанию друзей. Вечеринка проходила весело, шашлык, танцы и много алкоголя.