— Я не хочу жить, шепчу как заклинание, — я не хочу.

Утро выдалось хуже не бывает. Мелинда прорыдала почти всю ночь, я успокаивала ее как могла, гладила по плечам, выслушивала ее не связанное бормотание, пару раз делала успокоительный чай, сводила в ванную и силой заставила искупаться. Угомонились подруга только под утро.

Вчера они крупно поссорились с Эриком. Очень некрасиво и громко ругаясь прям в коридоре у комнаты парня. Слышал их весь этаж, но влюбленным было все равно. Когда я подоспела, ссора была на пике. Мелинда плакала и ругала Эрика, выговаривая ему что-то злое и обидное. Тот стоят красный сцепив зубы, сжимал кулаки и, казалось, вот-вот кинется на девушку.

Мелинду я утащила, метнув в Эрика убийственный взгляд, но тот был слишком зол и взгляд мой оказался невостребованными.

Весь вечер я выслушивала крики и плач подруги, причиной ссоры оказалась ревность. Кто-то видел Эрика с другой девушкой в магазине готовой одежды, и донес об этом Мелинде.

Этот дурень не стал оправдываться и ушел в оборону. Да был в магазине, но девушка просто друг. Ну и Мелли понесло. Проведя почти бессонную ночь, мы обе были ещё теми красотками. Подруга решила не идти на занятия, а отсыпаться. Я все же пошла, чтоб не слушать её плач ещё и весь день.

День проходил как обычно, как и сотни других до него.

Вялый завтрак в столовой, довольно сносные занятия, под конец которых я даже немного проснулась и ответила на пару вопросов. В обед по пути в столовую меня за руку схватила незнакомая девушка. Где-то я ее определенно видела, но ни факультет не имя вспомнить не смогла.

— Мелинда, она совсем… Совсем с ума сошла. — девушка задыхалась как от долгого бега.

— Быстрее надо успеть!

— Что? Где она? — Я очень встревожилась, помня состояние соседки утром.

— Она в башне солнца, бежим!

Меня дёрнули за руку, и мы понеслись по коридорам.

Башня солнца была самой высокой в академии, за что и пользовалась любовью у тех, кто решил покончить с собой. Поговаривают, что за всю историю академии с нее сбросились больше десяти человек, а один даже остался в башне призраком.

Мелли — дурында, ты что удумала! Я же подниму тебя идиотка такая! Потом упокою! И подниму снова!

Кровь стучала в висках, и я взлетала по ступеням башни со скоростью пульсара. Позвавшая меня девушка осталась далеко позади, и на верхнюю площадку я взлетела одна.

У арочного проема окна стояла…. Оливия? И смотрела вниз. Что эта тут делает? И что так пристально разглядывает внизу на земле.

Не дыша, как во сне подхожу к провалу окна, цепляюсь за камни стены. Оливия, пытаясь меня как бы удержать, хватает за руку. Звук щелчка. Ошарашено смотрю на свое запястье. Браслет-блокиратор. Черный. А это значит, значит…магия заблокирована полностью. Пресветлый! Откуда Лив его взяла, они относятся к запретным артефактам и применяются только императорской стражей!

Поднимаю изумлённый взгляд на девушку, от красивого лица не осталось и следа. Передо мной отвратительная маска ненависти, ужасающе уродливое, чистое абсолютное зло. Чувствую сильный удар в спину и начинаю вываливаться из окна.

Краем глаза замечаю две черные тени, летящие на ее горло. «Мои пёсики» думаю с умилением. И браслеты им нипочём, надо же. Надеюсь, они оторвут мерзавке голову.

Лечу спиной вниз и шепчу в исступлении: — Я, хочу жить, я очень хочу жить. Ожидаю удара, но его не следует. проваливаюсь во тьму, просто лечу в абсолютной темноте. Не понимаю как такое возможно. Сознание милосердно отключается.

Какова вероятность, что во всем множестве миров, в одном временном промежутке соприкоснуться две судьбы? Две души, такие похожие, хрупкие и израненные. Такие разные, одна полная решимости бороться до конца и вторая даже не думающая о сопротивлении.

Что их притягивает друг другу, какая неведомая сила решает дать второй шанс? И кому он выпадет? Можно вечность смотреть в безмолвное небо и кричать ему свои вопросы, а можно принять этот подарок с благодарностью и выбрать жизнь.

Свет ослепил меня, казалось, он проникал даже через закрытые веки. В голове билась мысль «я хочу жить». Она все прокручивались и прокручивались как на заевшей пластинке, и постепенно свет стал бледнеть. Минут через десять я смогла наконец открыть глаза.

Проводя взглядом по обстановке вокруг, я не понимала, что изумляет меня больше, диковинные предметы и мебель, какие-то жужжащие механизмы, или то, что я все эти вещи знаю. Понимаю их назначение. Голова болела нещадно, и я немного застонала.

— О очнулась, голубка. Сейчас врача позову. — немного полноватая улыбчивая женщина, одетая в белую форму, быстро двинулась к двери. Мозг споро подкидывал мне информацию, что врач — это лекарь. А эта женщина, по-видимому, медсестра.

В комнату зашел мужчина в зелёной форме высокий и очень статный с седыми волосами и бородой. Проведя осмотр, вынес решение.

— Общее состояние в норме, анализы хорошие, — шуршит какими- то листами.

— Предварительно гетерохромия в следствии травмы, — и в сторону-

— Лидия Петровна запишите, Громову к офтальмологу на завтра.

— Если все будет хорошо, переведём вас в диспансер через два дня, — это уже мне.

Оказывается, всех непутевых самоубийц помещают в психоневрологический диспансер на обследование, в принудительном порядке. Там же выясняют насколько далеко и надолго уехала крыша пациента.

Далее обязательный визит следователя, с постной миной заполнившего кучу бумажек. Долговязый, темноволосый мужик, с до тошноты спокойным голосом, не особо прислушивается к ответам и заполняет всю эту макулатуру почти на автомате.

При удачном раскладе, через неделю можешь отправляться домой. Мне повезло, удалось убедить психиатра, что да раскаялась, осознала и больше никогда-никогда. И вообще буду хорошей девочкой, в общей сложности по больницам я провела три недели. Новогодние праздники прошли мимо. Несколько раз в коридорах мне встречались странные люди, какая-то неправильность была в их движении. Но я решила не забивать себе голову не нужной информацией, мало ли что у людей, тут все же больница.

За это время Танюша посещала меня, почти через день. Исключая первые три дня, что я была в отключке. Невысокая кудряшка — блондинка, с курносым носиком и красивыми шоколадного цвета глазами, бойкая, активная и очень добрая.

— Санька! Вот же ты! Да как ты могла! Дуреха, идиотка и чем ты только думала. — она обрушила на меня такой поток негодования, смешанного с облегчением, что я немного струхнула и отползла на кровати повыше.

Танюша, Сашина подруга, а теперь моя, рассказала, что соседи снизу вызвали МЧС и вскрыли квартиру, когда их начало затапливать водой нехорошего цвета. По скорой меня привезли в больницу и погрузили в медикаментозный сон, попутно накачивая витаминами и лекарствами. Танин номер был указан как контактный в моей мед карте, и ей позвонили в тот же вечер.

Она же палочка-выручалочка, позвонила старосте моей группы и сказала, что я слегла с ангиной, болею у нее дома, в академии раньше, чем через три недели не появлюсь и да справку конечно же притащу.

Так мой неудавшийся суицид остался в тайне от сокурсников, и самое главное от Костика. Я в свою очередь рассказала ей о подслушанном разговоре, своих мыслях на счёт причин Костиной в меня влюбленности, о коньяке и поучающих видео из интернета.

Ох как она бушевала! Я и не думала, что милая и скромная Танечка знает столько ругательных слов. Некоторые особо заковыристые, хотелось даже записать. Она ходила по палате сжимая кулачки, её светлые кудряшки грозно прыгали от резких движений и переваривала полученную информацию.

Моя боль и страдания, точнее Сашины терзания отражались в подруге как в зеркале, настолько она сопереживала мне. А мне было стыдно за предшественницу, так распорядиться жизнью, и почему, из-за обмана парня. Все же мы были с ней очень разные по характеру.