Летом здесь, наверное, вообще благодать, вот этот симпатичный домик так и просится на холст, надо будет сюда вырваться на каникулах с этюдником. Тетрадь никак не желает влезть в сумку, наоборот выскальзывает и падает на землю.

Быстро наклоняюсь, чтоб не размокла на снегу. Наушники выпадают при этом и повисают на проводках. Поднимаясь, я застываю. Передо мной, старик. Пожилой мужчина с аккуратной бородкой, одет не по погоде, но довольно элегантно. Коричневый пиджак и синие брюки, на шее замысловато повязан бежевый платок. И все бы хорошо, но он мертвый!

Так и не успев до конца разогнуться Я натурально падаю на попу. Покойник смотрит на меня блеклыми голубыми глазами, как будто время ластиком стерло из них жизнь и свет.

Дальше происходит бедлам, вгоняя меня в состояние полного отупения. Мертвец открывает рот и вместо привычного мычания, произносит скрипучим голосом:

— О! На ловца и зверь бежит!

Я в этот момент пытаясь встать с земли, села на попу повторно. Надо взять себя в руки, сколько же можно тут сидеть!

Встаю и отряхиваясь приговариваю:

— Какой-то вы неправильный зомби, уважаемый! Ну ничего, сейчас я вас упокою и… — Демоны! Мысли скачут как зайцы, какое упокою?! На всякий случай делаю пасс рукой призывая магию, пустое. Теперь пугаюсь не на шутку.

Лихорадочно ищу ответы в Сашиной памяти, чем тут местных зомби упокоивают. Ничего, неясные кусочки из фильмов, без какой ни будь конкретики. Покойник не теряет времени даром, грозит мне пальцем и назидательно произносит:

— У страха глаза что плошки, а не видят ни крошки.

Ох, рано меня все-таки выписали из диспансера, поторопились товарищи врачи.

— Вввы это мне? — Пусть это будет дурной сон, и я вот, вот проснусь.

Он кивает, наклоняет голову к плечу и щурится, изучая меня. От глаз ползут морщинки, добрые и смешливые

И только тут замечаю, что его образ не четкий, края будто немного размыты. Провожу рукой, и она проходит сквозь его плечо.

— Так вы призрак? Не зомби?

Он опять кивает.

Облегчение такое сильное, почти материальное, накрывает с головой. Ещё на первом курсе, все адепты знают на зубок, призраки и привидения не материальны и потому воздействовать с материальным миром не в состоянии. Соответственно нанести вреда не могут. Попугать да, но причинить боль или смерть никогда!

И на меня нападает смех, скорее истерический, чем радостный, я хохочу, закидывая голову и соединяя ладошки на груди. выпускаю из себя страх и напряжение.

Как часто бывает с истерикой, смех обрывается внезапно. Ещё качая головой, спешу разочаровать дедулю.

— Так вам не ко мне, господин призрак. — развожу руки в стороны. — Вам к этому… — щелкаю пальцами, — во, к экстрасенсу вам!

Внезапно меня будто бьёт небольшой разряд тока, и повинуюсь порыву, резко поворачиваю голову вправо. На деревянном резном крыльце дома стоит мужчина. Высокий и худощавый, опираясь на перила вытянутыми руками, он пристально наблюдает за моей пантомимой.

Блин, и как давно он там? Мужчина скрыт тенью дома и видно лишь, его позу и то, что он одет в темное.

— Звать меня Матвей Иванович, — никак не успокоится привидение.

Я старательно запихиваю конспект в сумку, не обращая на него внимание. Темный мужик начинает спускаться с крыльца, что-то в его движении странное, знакомое что ли? Так, нужно аккуратно обойти мертвого дедушку и игнорируя обоих быстрее добраться до остановки. Призрак говорит мне, в спину:

— И мне нужна твоя помощь Алексия.

На этом я, спотыкаясь и чуть ли не лечу лицом в дорожную грязь, озираюсь с дикими глазами.

На дорожке у дома стоит темный мужчина, теперь видно, что он совсем молод, скорее парень, и смотрит мне в след. Вредного старикашки и след простыл. Я с чистой совестью даю деру.

Наконец, моя маршрутка! Аллилуйя!

И что меня напугало больше призрак Матвея Ивановича или странный парень. Что же было в его движении, что-то неуловимое и до боли знакомое, вот крутиться на краешке сознания и никак не вспомнится.

И ещё призрак, тут я вовремя вспоминаю странных людей, видимых мной в больнице. Что — то тогда насторожило, но в полном раздрае от свалившегося на меня нового мира, я так и поняла, что именно. Теперь припоминаю их силуэты были также немного размыты, границы как будто слегка плавали в мареве, не было четких контуров.

Получается я видела призраков? И тогда, и сейчас. Мог мой дар некромантии так странно трансформироваться в этом мире? И если да то, как же на счёт остального? Управление тенями? Стражи мои любимые? Все эти мысли крутятся в голове по дороге домой. По пути забежав в магазин покупаю продукты по Танюшиному списку.

Завезя подруге конспект и пакет из супермаркета, решаю все же ничего про неожиданную встречу ей не говорить. Иначе придется объяснять слишком многое. А я пока не готова. Ещё в больнице решилась все рассказать Татьяне, не сразу, а немного позже, дав себе время на акклиматизацию.

Подруга очень открытый и искренний человек и врать ей было бы свинством с моей стороны. Вскоре переделав все дела, спешу в теплую квартирку. А дома меня уже ждут! Первое что вижу, заходя в квартиру: Матвей, чтоб ему провалиться, Иванович.

Судьба иногда очень щедра на подарки. Кому-то сказочно везёт в делах, у другого любовь, дающая крылья, а вот тут дом полная чаша с радостным визгом ребятни и душевными вечерами.

Вот и на меня сыпятся ее «подарки», но почему-то почти все с отрицательным зарядом. За эту неделю я просто завалена «приятностями».

Во-первых, моя ненаглядная попрыгунья-стрекоза допрыгалась до трещины стопы. Теперь Танюша почти потеряла маневренность и щеголяет по дому в гипсе.

Как мы ездили в больницу на снимок, это отдельная история. Все прошло бы тихо мирно, если бы с нами не поехал в качестве взрослого отец Тани. По итогу мне пришлось нянчится с двумя. Пока мы ждали очередь на снимок, дядя Паша притащил своего знакомого врача, почему-то эндокринолога, для профессиональной консультации в коридоре. Мужик пощупал стопу страдалицы, и вынес вердикт: — Перелом!

Тут же они с дядей Пашей развили бурную деятельность. Потащили нас на снимок в другой корпус, где дескать нет очередей. Мы поплелись, ну то есть я. Танюша бодро поскакала, опираясь на мое плечо, почти вгоняя меня в землю по колено. Ну не в землю, а в снег, и не по колено, а по косточку на лодыжке. Но пыхтела, я от этого не меньше.

Дальше выяснилось, что такой нужный нам рентген аппарат на ремонте. И мы поплелись обратно. Дядя Паша с другом-эндокринологом при этом бурно возмущались несвоевременным ремонтом, но кантовать Танюшку обратно, мне не помогали.

Вернувшись, мы схлестнулись с подросшей очередью, никто не собирался пускать нас обратно и невежливо предлагали занять по новой. Бой был тяжёлый и короткий, эндокринолог, рисуясь белым халатом и бейджем, таки пропихнул нас обратно. Танюша остывала после битвы, а я прикидывала куда заслать горе-помогатора. Ничего на ум не приходило. С левого плеча нашептывали закрыть его в туалете, куда он пару раз отлучался.

Через полчаса нас наконец приняли, нас говорю я имея в виду, всем колхозом. Вчетвером мы втиснулись в маленький кабинет и заговорили все одновременно. Такая цыганщина врачу травматологу была знакома и он, не слушая никого, осмотрел поврежденную конечность и отправил таки на рентген.

Ещё через час мы с Танюшей на крыльце ожидали такси, я вся в нервах, подруга в красивом гипсе. Дядя Паша, насмотревшись на такую красоту заразился идеей с бинтами и раствором и умчался наконец в мастерскую. Мы все дружно выдохнули, даже друг-эндокринолог.

До этого они успели дважды сгонять в аптеку, возвращаясь подозрительно повеселевшими с блеском в глазах, довести до нервного тика медсестру. И меня до состояния «не трогай покусаю». Танюша как более закалённая держалась лучше. Мой нежный ангелок успокоительно похлопывал по плечу.