12 августа подстолий Комар привез русским письменный, но весьма краткий ответ на пункты, отосланные полякам, о том, что Его Королевское Величество и вся Польская республика наказали им вести переговоры и заключить вечный, достохвальный и прочный мир, и потому они не могут согласиться на перемирие. Что же касается прочного союза и близкого соединения, то об этом можно вести переговоры и обсуждения после заключения вечного мира наряду с другими пунктами, необходимыми для обоих государств.

13 августа состоялась вторая встреча. Поляки по-прежнему не желали двигаться далее, поскольку еще не нашли их гонца, и твердо стояли на том, чтобы русские комиссары объявили волю Его Царского Величества касательно условия, которое они тайно предложили на последних, десятых переговорах перед их отъездом в Толочин, а именно: ограничить ныне, ради приближения у них в Польском королевстве всеобщего сейма, все враждебные действия на восемь месяцев и одобрить на том же сейме сословий русское предложение относительно Смоленска и Северских городов, уладив его вместе со справедливыми средствами, которые должна предложить русская сторона. В соответствии с нынешними наказами поляки не могут продвигаться дальше, между тем как все другие завоеванные местности следует тотчас же очистить в надежде на верный мир. Русские ни словом не ответили на это предложение, но вели себя так, словно они об этом забыли или вовсе не поняли, и вновь передали полякам грамоту, желая, чтобы те тотчас сделали с нее список и, когда поймут ее, дали точный ответ на все три пункта: 1. Воля Его Царского Величества состоит в том, чтобы, если заключат вечный мир без союза, подобный Поляновскому, то на русской стороне на вечные времена остались бы покинутые поляками Смоленск с принадлежащими к нему крепостями и городами, как это было в старые времена с границей по Ивате[389], а также все украинские города до реки Днепр. 2. Для заключения мира с соединением или союзом на русской стороне должны остаться на вечные времена, наряду со Смоленском и упомянутыми украинскими городами, Малая Ливония и Динабург со всеми принадлежащими к ним городами и землями, чтобы русская держава могла скорее оказать польскому государству помощь против татар на реке Днепр, а также на реке Двина – против другого врага, который лишь ждет удобного случая и никогда не держал ни обещания, ни слова[390]. К тому же Его Царское Величество желал по доброй воле выложить Польской короне некоторую сумму денег за Малую Ливонию. 3. Перемирие можно заключить самое меньшее на двадцать лет, с условием, что все завоеванные и занятые ныне русскими гарнизонами города останутся под властью Его Царского Величества на двадцать лет. По истечении же двадцати лет не следует начинать войны в течение двух полных лет, но искать и стремиться к вечному миру при посредничестве чужеземных христианских государей и не допускать ни одну из двух сторон к оружию. Переписав эти пункты, распрощались с тем, чтобы ясно ответить на них на будущей встрече.

17 августа состоялась третья встреча. Поляки письменно ответили на три приведенных условия следующим образом: 1. В соответствии с Поляновскими соглашениями, которые нарушила и преступила русская сторона, следует возвратить им все их области, города, крепости, земли и людей, освободить всех пленных, к какому бы сословию или народу они ни принадлежали, передать все вооружение, церковную утварь, грамоты и акты и все прочее в том же состоянии, в каком они находились до войны, предотвратив тем Божью кару, которая, как известно, имеет обыкновение следовать за нарушенными клятвами. 2. Сотрудничество или союз много нужнее им, русским, чем Польской короне, которая находится в мире, единстве и вечном соглашении со всеми своими соседями и, сверх того, имеет ныне в этой войне могущественного помощника – татарского хана. Также им предлагают и другие союзы, так что они вполне способны не только вернуть свое, несправедливо отторгнутое у них во времена, когда они имели дело со многими могущественными врагами, но и совершенно возместить свои убытки, так как, благодарение Богу, освободились от всех остальных врагов. Поэтому они не соглашались купить русский союз столь дорого – ценой многих областей, крепостей, земель и людей, но были скорее готовы прежде устроить действительный и прочный вечный мир и исправить нарушенные Поляновские соглашения, после чего можно было достичь единства и союза на пользу и благо обоим государствам. Они, однако, не были уполномочены заключить перемирие, в особенности на столь несправедливых условиях, поскольку в их полномочных грамотах ясно указывалось, что они посланы устроить достославный и прочный вечный мир. Русским комиссарам следовало бы поэтому посовещаться вновь и принять их справедливое и доброе предложение, сделанное на десятой встрече, принимая во внимание, что ныне они, по Божьему изволению, принуждены прервать этот съезд и отъехать, не исполнив дела, на назначенный сейм к королю и республике. Следствием этого может быть воистину не что иное, как то, что республика, придя в отчаяние от столь несправедливых условий, навязываемых им, как если бы они были побеждены и завоеваны, а не представляли независимого государя и свободную республику, принуждена будет вступить в тесный союз с татарами и, приняв предложенное шведами соединение оружия против Москвы, будет всеми силами искать возмещения принадлежащего себе у членов русского государства, отмщая и взыскивая с его жителей за пролитие невинной крови, убийства, поджоги, разорение и разграбление земли и людей. Если же те примут их совершенно справедливое предложение, сохранив до решения сейма лишь Смоленск и Северские города, о которых более всего заботятся, и согласятся оставить прочие завоеванные местности, то это не только прекратит пролитие невинной крови на восемь месяцев до сейма и, даст Бог, счастливого завершения съезда, но и подвигнет, благодаря подобной сговорчивости, Его Королевское Величество и Польскую республику умерить свои требования, возникшие из-за договора о Смоленске и Северской земле, так что те смягчатся благодаря справедливым и действенным средствам, употребляемым русской стороной, и оба высоких государя заключат вечный мир с честью и славой. Русские комиссары сообщили, что они верно объявили все, что поручил им их царь и великий государь. Перемирие можно сократить, заключив его лишь на десять лет, а то и меньше, договорившись за это время о вечном мире. Поляки не желали согласиться с каким-либо перемирием без того, чтобы отложить съезд на восемь месяцев из-за приближающегося сейма, так что обе стороны расстались в этот раз совершенно неудовлетворенными.

18 августа отправили в Москву к Его Царскому Величеству с изложением хода вчерашних переговоров писаря Тайного приказа Федора Казанцева, чтобы получить приказ о дальнейшем.

20 августа была четвертая встреча. Поляки объявили, что не перейдут к делу в главном прежде и до того, как получат новые заверения относительно своей безопасности. Ведь генерал Долгоруков со всей русской армией занял именно те дороги, где польские комиссары должны были иметь безопасный проезд, расположившись в Дубровне, куда комиссары с обеих сторон отправили стражу ради свободного проезда польских гонцов. Он частью поубивал, частью увел в рабство жителей, которые собрались там без всякого опасения, доверяя охране и постановлениям комиссаров, а также держал польских стражников несколько дней в тяжком заточении. Он разорял таким образом всю землю вплоть до Березины, проливал кровь и жег, убивал и разрушал по своему усмотрению, так что и польские комиссары находились в страхе, поскольку он преградил им путь, в особенности же поскольку до них дошел слух, что генерал Долгоруков относится к ним с неприязнью и всячески угрожает им, ибо они были не военными генералами, а комиссарами. Они потребовали поэтому от русских комиссаров новых подтверждений прежних клятв о безопасности их самих и их комиссарской свиты, которые русские комиссары во многих случаях не соблюдали. Русские скрепили эти подтверждения рукопожатием как совершенно истинные и верные. После этого поляки передали русским письменные ответы на три пункта, поданные русскими, на которые они на последних переговорах уже отвечали устно, с условием переписать грамоту на русском и возвратить им польский подлинник, что и было исполнено без промедления. С этим обе стороны расстались.