От Анны Норов вернулся уже далеко за полночь и, едва лег, сразу провалился в сон. В три он привычно поднял голову с подушки, сонно посмотрел на часы и впервые за долгое время не захотел вставать. Он закрыл глаза и тут же опять забылся. Спал он чутко; его разбудил звук осторожных шагов по скрипучим ступенькам. Сквозь щель входной двери он увидел полоску света, автоматически зажигавшегося, как только кто-то выходил из спальни или появлялся на лестнице.

Спросонья он подумал, что Анна зачем-то спускалась на кухню и теперь возвращается, но шаги были не ее, более тяжелые. Ляля? Но что понадобилось Ляле на втором этаже, где кроме их спален других комнат не было?

Он с трудом поднялся, голый, все еще туго соображая. Не зажигая ночника, в слабом отблеске светящихся часов, протирая глаза, прошлепал босиком к выходу, но тут шаги замерли. Норов открыл дверь, чтобы посмотреть что происходит, невольно зажмурился от света и тут же получил сокрушительный удар кулаком в лицо.

Он влетел назад в спальню, упал на спину и выключился. В себя он пришел от боли; его избивали ногами. Пинали тяжелыми ботинками, куда придется: по ребрам, голове, бедрам. Ничего не видя, не понимая, он инстинктивно попробовал закатиться под кровать, но не смог – пространство было слишком узким. Прижатый к комоду, он корчился на спине, пытаясь прикрыть то голову, то гениталии; спрятаться было некуда.

Удары сыпались один за другим. С такой яростью Норова еще не били. Оглушенный, ослепленный, он предпринял последнюю попытку вырваться. Перекатившись на бок, прямо под удар, получил еще раз, но прыгнул вперед, через угол кровати в узкий промежуток между нею и стеной; сильно ударился плечом об острый угол радиатора, и, несмотря на боль, вцепился в рюкзак со спасительным пистолетом. Кто-то схватил его за ногу и потащил назад, и, перевернувшись на спину, он, не целясь, пальнул в темноту.

Еще на Украине Норов начал думать о том, как он потратит свою долю за сахар. Он рассчитывал получить тысяч двести двадцать-двести сорок долларов, – в тогдашней России это были огромные деньги. Но вышло еще больше, даже после подарка тренеру и расплаты с чеченцами.

В науку его не тянуло, у него был слишком живой ум. Вариант госслужбы он даже не рассматривал; оставался частный бизнес. Но чем заняться? Все вокруг что-то лихорадочно покупали и тут же перепродавали, но Норов торгашей презирал, деньги копить не умел, коммерческой жилки в нем не было.

Приятель-журналист уговаривал его запустить собственную газету. Соблазн был велик, и все же Норов после долгих колебаний отказался от этой затеи по соображениям сугубо практическим: в России не существовало ни одного прибыльного издания, все средства массовой информации финансировались либо государством, либо частными лицами. Торчать в чужих приемных, выпрашивая деньги, его совершенно не прельщало.

В конце концов, в его голове сложился проект, отчасти медийный, но в большей степени коммерческий. Он слышал, что где-то в Сибири предприимчивые ребята запустили газету бесплатных объявлений, окупавшуюся за счет рекламы. Это был первый опыт в стране, результатов эксперимента Норов еще не знал; затея показалась ему рискованной, но перспективной.

Однако пускаться в такое предприятие в одиночку он побаивался; ему нужен был партнер, надежный, деловой, обладающий способностями к коммерции, которых он сам был лишен. Но где же такого найти? Толковые ребята среди его друзей, конечно же, имелись, но все они уже где-нибудь работали.

Многократно перебрав в голове своих приятелей, переговорив с тем и другим и нарвавшись на отказ, Норов решился обсудить предприятие с Володей Коробейниковым. С Володей он познакомился уже работая в газете; близкой дружбы между ними не завязалось; они были разными людьми и по темпераменту, и по интересам. Володя был высоким блондином, склонным к полноте, рассудительным, осторожным, с деловой хваткой. Он был старше Норова тремя годами, закончил Плановую академию по специальности «экономика и финансы» и возглавлял коммерческий отдел в Саратовском книжном издательстве.

Еще несколько лет назад это была завидная должность: при советской власти издательство процветало и насчитывало несколько сотен сотрудников, у него имелись собственные производственные мощности. Теперь, лишенное государственной поддержки, оно сокращало объемы. Техника изнашивалась, росли задолженности, издательство катилось к банкротству. Заработки сотрудников неуклонно падали, а у Володи имелась семья, которую нужно было кормить. Норов слышал, что Володя ищет новую работу.

Он предложил Коробейникову партнерство: тридцать процентов будущей прибыли, притом что финансирование на первом этапе Норов целиком брал на себя. Тот думал целых три недели, наконец согласился, но с условием, что уволится из издательства не раньше, чем убедится, что новое предприятие выходит на прибыль. Условие показалось Норову несправедливым: получалось, что Коробейников, становясь партнером, будет работать по остаточному принципу, тайком от своего начальства. Но выбора у него не было; они пожали руки.

Начали они скромно: сняли в офисном центре кабинет, где сидели секретарша и верстальщик, он же компьютерный дизайнер. Третьим в их компании был сам Норов. Первый номер вышел на четырех полосах форматом А4; все объявления Норов беззастенчиво позаимствовал из других изданий.

Газета выходила раз в неделю, и уже третий номер был на четверть заполнен объявлениями, которые присылали по почте и телефону, а для шестого выпуска заимствовать и вовсе не понадобилось. К середине четвертого месяца Норов и Коробейников перешли на восемь полос.

Чтобы оживить содержание и увеличить число читателей, Норов придумал печатать истории из жизни голливудских звезд и прочих знаменитостей. Интернета и социальных сетей в ту пору еще не существовало; провинция жила скучно, но американские фильмы, распространяемые на кассетах без всяких лицензий, смотрела жадно и знаменитостями интересовалась живо. В отсутствии достоверной информации, о них ходили самые невероятные сплетни.

Норов нанял в Москве агента, который в отелях, специализированных магазинчиках «Союзпечати» и у частных лиц скупал за гроши иностранную периодику недельной, а то и месячной давности. Раз в неделю поездом через проводников он переправлял газеты в Саратов. Бывшая однокурсница Норова, преподававшая в университете английский, девушка с чувством юмора, к тому же не лишенная литературных способностей, согласилась делать для его издания дайджесты зарубежной прессы в той части, где рассказывалось о нравах звезд: разводах, скандалах, судебных процессах, новых ролях. Ее веселые обзоры имели большой успех; саратовская публика их проглатывала.

В течение первого квартала Норову пришлось покрывать убытки, приносимые газетой. Деньги таяли, он нервничал, но Володя не сидел без дела. Он обзванивал десятки предприятий в поисках рекламы, заставлял этим заниматься секретаршу и соглашался на бартер, который более или менее успешно продавал через газету. Вскоре он принял в рекламный отдел двух сотрудников, посадив их на проценты от прибыли, а затем еще двоих – в коммерческих отдел; они отвечали за реализацию бартера. Тиражи постепенно начали расти. Через полгода газета вышла на окупаемость, а потом стала приносить и прибыль.

К концу второго года Норовская газета выходила уже дважды в неделю на шестнадцати полосах и распространялась не только по всей губернии, но и еще в двух поволжских регионах: Самарском и Астраханском. На третий год присоединились Казань и Нижний Новгород. Это был успех, на который не рассчитывали ни Норов, ни Коробейников.

Через два года после выхода первого номера Норов получал в среднем от двенадцати до пятнадцати тысяч долларов от рекламы в газете и не меньше пятнадцати от деятельности коммерческого отдела, который покупал и продавал все подряд по всему Поволжью. Володя, давно уволившийся из издательства, развернулся в полную силу. В отличие от Норова, он вовсе не считал зазорным «крутить купи-продайку» и делал это с размахом и удовольствием; в коммерческом отделе насчитывалось уже четыре человека и шестеро в отделе рекламы. Кроме них в газете работало два верстальщика, два выпускающих редактора, компьютерный дизайнер, корректор. Были и журналисты фрилансеры, в основном писавшие статьи на криминальные темы. Редакция занимала в офисном центре четыре комнаты; у Норова и Коробейникова был кабинет на двоих.