— Живчик! Лечи его!

Я вцепился пальцами в жесткую медвежью шерсть. Пальцы закололо. Я знал, что сейчас из них прямо в тело Потапа прорастают тонкие нити.

— Никита, ему сильно досталось, — прошамкал Живчик. — Потребуется много магии.

— Да забирай хоть всю! Лечи быстрее!

— Я помогу! — неожиданно прорычал Циклоп.

А я даже не заметил, что демон Огня вернулся из своего путешествия по Теням.

— Помогай, Циклоп!

И я почувствовал, как в меня вливается мощная волна энергии. Горячая, будто раскаленная лава — это была огненная магия в чистом виде.

Когда Циклоп успел стать таким сильным?

Я ощутил, как волна лавы превращается в живительный поток — чистый и прохладный. Проходя через мои пальцы, он вливался прямо в Потапа и растекался по его израненному ослабевшему телу.

Магия Огня совершенно немыслимым способом переходила в магию Жизни.

Хотя, почему немыслимым? Все в мире — энергия, и она постоянно переходит из одной формы в другую.

Хромая, ко мне подошел Барятинский. Он держал в руках куб из дымчатого льда с застывшей внутри него змеей. Рубашка князя была разодрана, искусанные пальцы пачкали лед кровью.

— Отобрал у того монстра, — сказал Гриша. — Он мне чуть пальцы не откусил. Хорошо, что ты его прикончил.

— Положи это на траву, — сказал я. — Лучше не трогай.

Я не знал, может ли артефакт повредить Грише. И не горел желанием это проверять.

Гриша послушно поставил ледяной куб и тоже опустился на колени возле медвежонка.

— Как он?

Я покачал головой.

— Плохо. Эти твари его чуть не разорвали.

— Кто они, Никита?

— Покойники. Мертвые люди, которых дергал за магические ниточки таинственный кукловод.

— А кто он?

— Пока не знаю. Но непременно найду.

— Это магия Смерти, да?

Обычно улыбчивое лицо Барятинского было серьезным.

— И ты ответил ему тем же? Я почувствовал холод.

Князь еще что-то говорил, но я сосредоточился на медвежонке.

— Живчик, как он?

— Плохо, Никита. — прошамкал демон Природы. — Потерял много крови. Ухо почти оторвано, и сломана задняя лапа. Ты можешь ее вправить?

— Нет, — сказал я. — Нужен врач.

И не только Потапу. Барятинскому тоже не помешает помощь. Князь крепился, но я видел, как ему больно.

Но если врач увидит трупы, он первым делом вызовет полицию. Жандармы примутся долго и нудно выяснять, что тут произошло.

Я не собирался ничего от них скрывать. Но сейчас у меня не было времени с ними объясняться. Подождут, ничего не случится.

Подумав секунду, я вытащил из кармана магофон и набрал номер.

— Арсений? Это Никита. Ты говорил, что твой брат хороший лекарь. Можешь дать ему трубку?

Аркадий понял меня сразу. Я описал ему раны Потапа, и он твердо ответил:

— Справлюсь. Куда приезжать?

— Петербургский остров, особняк графа Вознесенского. Возьми извозчика, и пусть летит. Я все оплачу. И твою помощь тоже.

Заскрипела дверь особняка. Лука Иванович Вознесенский смело перешагнул через покойника, который растянулся поперек крыльца, и направился к нам. За ним семенил Прохор.

В руках Вознесенского было ружье — охотничье, с длинным стволом. Прохор вооружился кухонным тесаком для мяса.

Увидев неподвижного Потапа, Прохор неожиданно всхлипнул. По морщинистой щеке старика покатилась слеза.

— Как же так, ваше благородие? — растерянно спросил он, глядя на меня. — Медвежонка-то за что? Что он им сделал?

— Он жив, Прохор, — успокоил я старого слугу. — Сейчас приедет лекарь. Вы как, не пострадали?

Вознесенский сурово хмурился.

— Я знаю эту магию, Никита, — сказал он. — Плетение Жизни и Смерти. Мало кто способен на такое.

— Это Темный артефактор, — сказал я и посмотрел на свои руки.

Они были в крови Потапа.

— Это он подбрасывал тебе магических змей. Он поднял этих людей, заставил их прийти к твоему дому и напасть на тебя. Я хочу его найти.

Я перевел взгляд на Вознесенского.

— Ты можешь мне в этом помочь, Лука Иванович? Должен остаться какой-то след. Какая-то ниточка, зацепка. Но я могу ее пропустить — ведь я не артефактор. Что скажешь?

На лице старого графа появилось гневное выражение.

— Я помогу тебе его найти, Никита Васильевич, — сказал он. — Есть один способ.

Со стороны ворот послышался скрип тормозов. Я поднял голову — по дорожке к нам спешили Арсений и Аркадий.

— Вот и лекарь, Потап, — тихо сказал я медвежонку.

Он приоткрыл глаза и лизнул мою руку горячим языком.

Я чувствовал ледяное спокойствие. Так всегда бывает со мной в моменты сильного эмоционального напряжения. Другие люди злятся, кричат или плачут. А я становлюсь спокойным и бесчувственным, как ледяная статуя.

Только мысли работают особенно четко, с бешеной скоростью.

На солнечный летний день как будто набросили черную марлю, и теперь он просвечивал сквозь нее. Свет потускнел, небо из голубого превратилось в темно-синее. Листва четко выделялась на его фоне — как черное резное кружево.

Аркадий поставил на траву чемоданчик и бросил быстрый взгляд на Барятинского. Убедился, что князь не нуждается в немедленной помощи, и склонился над медвежонком.

Я видел, как его пальцы умело и чутко касаются слипшейся от крови шерсти. Так, чтобы не причинить Потапу ненужной боли.

Аркадий даже прикрыл глаза, но его внутреннее внимание обострилось до предела — я это чувствовал. Парень и в самом деле был прирожденным лекарем. Только магического дара ему не хватало.

Ничего, если понадобится магия — у меня ее хватит.

Аркадий открыл глаза. Хмурясь, щелкнул замками чемоданчика и достал из него склянку с голубоватой жидкостью. Придерживая голову Потапа, осторожно влил ему в пасть несколько капель. Немного лекарства попало на шерсть, и медвежонок слизал его языком.

— Сладкое, — скупо улыбнулся Аркадий. — Специально для зверей делал. Им ведь не объяснишь, что горечь бывает полезна.

Он посмотрел на меня и мягко попросил:

— Не нужно сейчас здесь стоять, пожалуйста. Ваше беспокойство мешает.

Я молча кивнул и отошел к Арсению.

— Сеня, поможешь здесь прибрать?

Я кивком показал на валявшиеся вокруг тела.

— Полицию вызовем позже. Я сам им все объясню. Вас с братом не тронут, не беспокойся.

— Конечно, помогу, — кивнул Арсений. — Что надо делать?

Вместе с ним мы собрали тела мертвецов и оттащили их к наклонному люку, который вел в подвал особняка. Раньше через него сгружали уголь для многочисленных печей. Отопление давно уже работало на магии, и люк не использовался.

Лука Иванович подошел к нам. Морщась, осмотрел покойников и выбрал одного — прилично одетого.

— Никита Васильевич, этого отнесите в лабораторию. Он нам понадобится.

Я не стал расспрашивать Вознесенского, зачем нам мертвец. И так понятно — он нужен для поисков Темного артефактора.

— Давай, Сеня, — кивнул я бывшему монаху.

Мы отнесли тело в лабораторию и положили на стол, за которым я делал эфирные накопители. Только сейчас я заметил, что стол длинный и узкий — как будто специально предназначен для того, чтобы класть на него покойников.

Интересная деталь.

Арсений удивленно осмотрелся.

— Никогда не бывал в лаборатории артефактора, — объяснил он мне.

С любопытством покосился на мраморных львов, но подходить не стал — постеснялся.

Я тоже бросил взгляд на львов. Магическое плетение на мраморных фигурах стало толще и выделялось отчетливее. Значит, Лука Иванович не прекращал работу над артефактами.

Мы вернули к люку и сбросили мертвецов вниз, одного за другим. Они исчезали в черноте подвала, словно в пасти жуткого демона.

По щербатым кирпичным ступеням я спустился вслед за ними, чувствуя себя затерянной сущностью, которая сходит прямо в ад.

На каждого из мертвецов я наложил заклинание Льда, добавив в него немного магии Смерти. Это остановило процессы разложения. Теперь с телами ничего не случится до приезда полиции.