Единственный вариант, который она не рассматривала в душе: все отменится, но совершенно по другой причине. Но случилось именно так.

Занятая своими мыслями, еле успокоившись и уговорив себя не паниковать, Таня вышла из душа, готовая вернуться в клуб и встретить Михаила у барной стойки. Но вместо этого встретила целую толпу нижних в раздевалке. Все они громко разговаривали и быстро одевались. Все это было похоже на массовый исход и создавало ощущение, что она только что пропустила какое-то очень важное событие.

Через открытую нараспашку дверь продолжали заходить все новые и новые девушки.

– Что случилось? – спросила Таня, найдя глазами знакомую – нижнюю по имени Кася, которая пришла в клуб в один день с ней. Они не то, чтобы дружили, но часто встречались, вместе учились и время от времени болтали о том, о сем.

– Нас эвакуируют. В клубе погас свет и сработала противопожарка, – возбужденно сообщила та. – Я так испугалась. А ты где была?

– В душе, – ответила Таня и вернулась к шкафчику, снимая платье через голову. Теперь она точно знала, что чувствует. Разочарование. Ей хотелось еще с ним поиграть сегодня. Очень хотелось. Черт. Черт. Лишь бы и правда не было пожара, размышляла она, засовывая ноги в джинсы, рывком натягивая водолазку. Она наклонилась, чтобы застегнуть кроссовки, и кто-то чуть не заехал ей сумкой по голове.

– Эй! – возмутилась она, но даже не успела понять, кто это был – в небольшой раздевалке почти мгновенно образовался настоящий хаос.

Девушки заметно нервничали, чересчур громко смеялись, натыкались друг на друга, хлопали дверцами шкафчиков, суетились. Тане и самой не хотелось лишнюю минуту оставаться в подвальном помещении при угрозе пожара – противный писк сигнализации теперь был отлично слышен. Видимо, охрана распахнула все двери, чтобы люди могли свободно выходить.

Одевшись, она вышла наружу следом за толпой и остановилась у входа, решив, что дождется его здесь. У нее не было даже его телефона, как и у него – ее. Порыв холодного ветра разметал ее волосы. Она поежилась, засовывая руки в карманы, стараясь слиться с толпой. Ей не хотелось, чтобы знакомые начали спрашивать, чего она ждет.

Многие еще курили у входа, другие сразу шли к машинам, припаркованным здесь же, во дворе.

С облегчением заметив его, выходящим одним из последних, Таня сделала шаг навстречу. Михаил тоже искал ее глазами – и сразу подошел.

– Ты как? – спросил он, внимательно изучая ее лицо. Здесь, на улице, он был другим. За счет обуви она стала выше, и теперь разница в росте была совсем небольшой. Но, одетый в куртку нараспашку, под которой виднелся свитер крупной вязки, он выглядел намного крупнее и почему-то серьезнее.

– Нормально. Там ведь нет пожара, да? – робко спросила она, вдруг ощутив отчаянное желание получить утешающее объятие.

– Нет. Не волнуйся.

– Миш! – внезапно окликнул кто-то сзади, и он обернулся. Таня узнала голос мастера Макса за секунду до того, как увидела его. Тот стоял на пороге с Ником и махал рукой.

– Секунду, – крикнул в ответ Михаил, повернулся к ней и внезапно сгреб в охапку. Его губы оказались рядом с ее ухом, которое через мгновение опалил горячий шепот:

– Хочу отодрать твой рот. Хочу долго, долго тебя иметь. Завтра. Поняла, нижняя? В одиннадцать.

Замерев в этих неожиданных объятиях, которые были такими своевременными и приятными, Таня широко улыбнулась. Она молча кивнула, крепко обнимая его в ответ, и прижалась щекой к его свитеру и вдохнула запах – новый оттенок свежести, меньше коньяка, больше клубники.

Он запустил руку в ее волосы и оттянул голову назад, заглядывая в глаза:

– Ты придешь?

– Да, мастер, – не в силах ничего поделать со своей улыбкой, ответила она. Его лицо слегка изменилось, в глазах отразилось удовлетворение ее ответом.

– Умница. Иди домой. Я работать. До завтра.

– Хорошо, – ответила она с готовностью, как подобает послушной нижней и отпустила его как только он отпустил ее.

Он развернул ее боком и, примерившись, отвесил шлепок по заднице. Через секунду, повернувшись, Таня увидела его спину – он быстро шел навстречу Максу и Нику.

Она машинально запустила руку в карман и нащупала мобильный телефон, чтобы вызвать такси. Но вместо этого просто стояла и тупила в экран, совершенно забыв, что собиралась делать. И только через минуту-две смогла открыть нужное приложение. Довольная улыбка до ушей не сходила с ее лица до самого дома. И только там она сообразила, что конкретно он имел в виду. Помимо того, что просто хочет поиграть с ней завтра.

Лиза.

В спальне было тихо и темно. Он велел ей ехать домой и отдыхать, но она не могла просто лечь спать. Что-то случилось. Макс был разозлен еще в начале вечера, он бешено ревновал. По правде, он ревновал так сильно, что если бы Лиза могла вернуть время назад и поступить иначе, она бы это сделала. Эта ревность была опасной. Но то, каким Макс стал после эвакуации клуба, на счет ревности отнести было нельзя.

Даже его губы слегка побелели, когда он велел ей ехать домой. Таким напряженным она не видела его очень давно. Она готова была на что угодно поспорить: то, что произошло с электричеством и пожарной сигнализацией в «Сабспейсе», точно не было ни случайностью, ни мелочью. И в животе у нее самой поселилась тревога, которая начала медленно пожирать ее внутренности.

Она должна была поговорить с ним, как-то успокоить его. Или хотя бы просто напоить чаем и посидеть рядом, когда он вернется, взвинченный. Из-за этой ситуации ему придется еще больше общаться с Ником, и, возможно, это накрутит его до предела…

Ник. Был ли в клубе более неподходящий мужчина, с которым она могла бы начать флиртовать? Его ближайший друг и партнер по клубу. И очень, очень соблазнительный доминант с садистской начинкой. Один из немногих, кто составлял Максу реальную конкуренцию за всеобщее внимание в клубе.

Но ведь они первые это затеяли. Они, мужчины. То игры вчетвером, то посиделки с картами. Сначала они позволили друг другу выигрывать у своих девушек фанты. И Лиза с Томой постепенно привыкли, что могут получать шлепки от обоих домов.

Потом как-то раз они играли в жмурки: мужчины завязали им глаза и потребовали угадывать, кто их касается. За каждую ошибку им начислялся один удар, а потом каждая из них получила весьма возбуждающую порку: сначала от Ника, потом от Макса. Это было весело для всех. Это воспринималось как шутка с легким привкусом перца.

Но, сама того не замечая, Лиза привыкала к рукам Ника, к его запаху… к его манере пороть. Ее тело начало возбуждаться при его приближении, реагировать, как на кого-то родного. Попытки не думать об этом не помогали. Усилием воли она останавливала сексуальные фантазии о Нике, когда они приходили, но эти картинки возвращались снова и снова.

А потом настал день, когда она увидела: Макс так же смотрит на Тому. И Тома – на него. И Ник – на нее, Лизу. И все всё понимают, но никто не решается сказать первым.

Кто из них, четверых, был большим собственником? Лиза была уверена, что это Макс. Но практика показала иное: самым большим собственником оказалась Тома. В какой-то момент, около месяца назад, она стала превращаться в айсберг размером с Антарктику, как только Лиза оказывалась рядом. Она внезапно перестала смотреть на Макса – так, словно внезапно очнулась.

Увы, прокрутить этот фарш назад было невозможно, поэтому теперь Тома делала вид, что опасного соблазна просто не существовало. Их игры вчетвером прекратились.

Ник делал вид, что ничего не замечает, но отношения между мужчинами осложнились, и Макс начал злиться. И ревновать.

Каждый раз, когда Лиза с Ником перебрасывались парой слов у стойки бара. Каждый раз, когда она просто бросала на него взгляд или смотрела его сцены – Макс менялся в лице, делался угрюмым, резким. Он не срывался на ней во время их сессий, но стал более замкнутым, мог слишком лаконично отвечать на ее вопросы. И тогда у Лизы вертелось на языке: «Если бы Тома с тобой заговорила, ты был бы веселее?»