– Четвертый месяц, – ответила она.

– А в теме? – уточнил он, внезапно наклоняясь и сдвигая пальцем край ее платья. У Тани перехватило дыхание – он внаглую обнажил ее грудь и теперь разглядывал.

– Четвертый месяц, – еле слышно прошептала она и вздрогнула, когда он провел пальцами прямо по груди, касаясь соска – и он мгновенно затвердел.

– Правда? У тебя, должно быть, еще много нереализованных фантазий.

– Да… правда, – сказала Таня, сама не зная, на какой вопрос из двух теперь отвечает. Ее взгляд, должно быть, был испуганным, когда она подняла глаза, чтобы посмотреть ему в лицо. Миша ответил насмешливо и вдобавок хмыкнул:

– Боишься меня?

Нет. Она его не боялась. Ведь он самый теплый, самый дружелюбный из всех домов клуба.

– Да, – внезапно ответили ее губы, и Таня вдруг поняла, что это правда.

– Почему?

Он улыбнулся очень довольной улыбкой, и ее сердце сжалось. Это было похоже на то, как улыбаются садисты, причиняя боль. Она ведь совсем не знала его. С чего только она взяла, что знает, какой он на самом деле? Ведь никто не такой, каким кажется…

– А-а-а!

Внезапная резкая боль обожгла грудь – его безжалостные пальцы сжали и выкрутили сосок так, что неприятные ощущения моментально зашкалили. У нее был не такой уж высокий болевой порог.

Схватившись обеими руками за его запястье, Таня попыталась защититься, но он и не подумал убрать руку или смягчить нажатие:

– Отвечай. – Сказал Михаил, сделал паузу и посмотрел ей в глаза – таким суровым взглядом, что Тане стало совсем некомфортно.

Ее сердце заколотилось как бешеное, внизу живота все сжалось, а к глазам подступили слезы. Она заерзала, все еще пытаясь избавиться от его руки, сдавливающей грудь, но он не пускал. И это было даже уже не больно – скорее слегка унизительно. Он просто демонстрировал свою власть.

– Потому что… потому что… мне кажется, вы теперь захотите отыграться на мне, мастер.

– Это верно, захочу. В природе все должно быть уравновешено, так? – теперь он не сводил с нее внимательного изучающего взгляда, и Таня неудержимо краснела.

– Да, мастер, – пробормотала она.

– Но это если я вообще захочу с тобой играть, нижняя. Что ты можешь предложить?

– Аааа!

Таня вскрикнула и тяжело задышала, когда он снова сжал ее сосок, безжалостно терзая его.

– Мне не нужны всякие глупости, – сказал он, когда они снова встретились взглядами. Его глаза горели какой-то странной злостью. – Никаких розовых соплей, ясно? Никаких розовых фантазий. Ничего розового вообще. Ясно?

В его тоне зазвучали ожесточенные нотки, которые заставили ее отвести глаза и кивнуть. Словно он что-то доказывал самому себе. И с этим явно было лучше не спорить.

– Да.

Михаил внезапно убрал руку, отпуская ее грудь, и Таня вскрикнула от боли еще громче – кровь, прилившая к соску, причинила больше страданий, чем его рука.

– Убери коктейли подальше. Сними все. И на колени сюда, – скомандовал он, расставляя ноги и указывая ей место на полу.

Еще пару месяцев назад такой приказ ввел бы ее в ступор. Раздеться догола в лаунж-зоне и послушно вступить в игру, даже не зная, что он собирается сделать? Но теперь для нее это было совсем не сложно. Чем больше Таня играла в клубе «Сабспейс», тем меньше ее волновало, что подумают люди вокруг. Она и сама часто вертела головой по сторонам, но ей никогда не приходило в голову осуждать кого-либо за развратность.

Сейчас ее занимало только то, что подумает и почувствует Миша. Захочет ли поиграть с ней второй раз после этой пробной сессии?

Она влюблялась в него постепенно, достаточно долго наблюдая. В том числе за тем, как он играл с другими нижними. Часто на виду у всех. Миша принадлежал к числу тех мастеров, которые вообще редко уединяются. И еще Миша часто менял партнерш – по сути, каждые выходные. Это было приятной новостью, когда это означало для нее лишь одно: путь свободен, он один.

Но сегодня, когда он играл именно с ней, Таня не могла не думать о том, что уже завтра, возможно, она пополнит собой ряды тех, кому он дал отставку. Что же ей надо сделать, чтобы этого не произошло? Чем особенным его заинтересовать?

Таня помнила первую девушку, с которой его увидела – это была непубличная сцена, он просто играл в лаунже на первом этаже. Но она смотрела во все глаза и не могла оторваться, как и многие новички. Он управлял партнершей с помощью приказов, легких шлепков, иногда – неожиданных пощечин. Не было ни болевых практик, ни интимных ласк, ни громких стонов – ничего особенно экспрессивного, но глаз оторвать было совершенно невозможно.

То, что он говорил, слышала лишь его нижняя, но то, что она делала, видели все – это было завораживающе прекрасно. Как и то, как менялось во время сцены его лицо – от безразлично-холодного выражения до благосклонно-нежного. Девушка прислуживала ему, демонстрировала свое тело, терлась об него как кошка, мурлыкала по приказу, делала массаж и раскрывалась с каждой минутой все больше, становясь все нежнее, все женственнее.

Та девушка была очень хорошенькой, почему же он не сделал ее своей постоянной нижней?

Другая сессия, которую Таня видела пару недель назад, была совсем другой – он вел себя довольно агрессивно, играя с закованной в наручники нижней у стенки. Ей здорово досталось флоггером, но Таню тогда больше всего впечатлило не это, а всего один маленький момент: он внезапно взял ту девушку за горло, когда она огрызнулась, и посмотрел ей в глаза.

Глядя на него со спины, она не могла видеть этот взгляд, оценив эффект лишь по тому, как та девушка изменилась в лице – гнев в считанные секунды уступил место испугу, а затем безмолвному выражению покорности. После чего он молча освободил ее руки и ноги от наручников и увел за собой на второй этаж.

Каким он бывал, когда оставался с нижней наедине – единственное, чего она не знала. И прямо сейчас собиралась узнать.

Мягкий коврик, на котором она расположилась у его ног, ласкал ее колени. Таня не поднимала глаз ни на секунду, остро переживая свою наготу и беззащитность. Она послушно избавилась от платья и невесомых трусиков, которые и так ничего особо не скрывали. Да, это была не одежда, а призрак одежды, но она все же что-то давала. Хотя бы иллюзию защиты. На мгновение ей стало зябко.

– Я повторю свой вопрос, – тем временем негромко произнес он. – Что ты можешь предложить, нижняя?

Таня дернулась и ощутила, как накатывает замешательство. У нее не было готового ответа на подобные вопросы. Она не сумеет набить цену даже новому автомобилю на каком-нибудь авито. И уж точно она не сумеет выгодно преподнести саму себя.

– А что вы хотите, мастер? – тихо спросила она, молясь, чтобы он не воспринял это как дерзость.

– Нет, ответ неверный, – сказал он и встал, неторопливо обходя ее вокруг. Остановившись за ее спиной, вне поля зрения, Миша замер и замолчал.

– Все, что вы хотите, мастер, – словно прыгая в холодную воду, выдохнула она и закрыла глаза.

Но сзади послышался лишь смешок:

– Вранье. И ты сама это знаешь.

– Я…

– Закрой рот. Забирайся на диван и покажись. Попу наверх.

Еще одна вещь, которую она бы не сделала пару месяцев назад. Даже месяц. Встать на четвереньки, раздвинуть ягодицы руками и показать все самое интимное. Как последняя шлюха. А затем…

Таня вздрогнула всем телом, когда почувствовала его пальцы там. Он провел по киске, и только в этот момент она поняла, что уже мокрая.

– Ты течешь, лживая сучка, – добродушно-насмешливым тоном, так сильно контрастирующим с грубостью, сказал он. – Голову ниже. Я не разрешал тебе ее поднимать.

Таня умерла бы от стыда, если бы он первый такое проделал с ней, но, к счастью, он не был первым. Она уже играла в такие игры. И в прошлый раз это был дом, чье мнение для нее не было таким важным.

Что если ему не понравится, как она выглядит там?

Он мягко гладил ее сзади двумя пальцами, и она тихонько застонала от возбуждения.