– Я не понимаю, что вам надо от меня? Я не занимаюсь такой низостью. Насиловать детей, на мой взгляд, самое мерзкое, что может сделать человек…

– Да-да, мы знаем, что вы ничем таким не занимаетесь. Но ведь это и не важно, совершаете вы нечто недостойное на самом деле или нет. Важно, во что поверят люди… – в глазах человека загорелось нечто неопределенное и вместе с тем пугающее.

– Я думаю, что вам не поверят. Люди вполне способны отличить истину от лжи, – тихо произнесла София.

– К сожалению, вы заблуждаетесь. В реальном мире все не так. Вот, к примеру, появляется в новостях некая гадость про какого-то человека. И люди вдруг отключают свою способность думать. Они привыкли верить нам, и в эту новость тоже обязательно поверят. Даже не задумываясь о ее абсурдности. Люди давно уже перестали обдумывать и анализировать информацию, которую где-то услышали или увидели. А то, что говорят власти, люди вообще считают безусловной истиной. Мы долго работали над этим. И достигли больших успехов. Поверьте, людей можно убедить во всем, что угодно. И они поверят. А те единицы, которые имеют свое мнение, будут молчать. Это просто элементарная психология. Технологии управления массами в наше время развились до невероятных высот.

– Но ведь это мерзко. Неужели у вас нет совести? Это вообще противозаконно. Никто не имеет права вмешиваться в чужую жизнь, тем более клеветать на другого человека.

– Противозаконно для того, для кого этот закон написан, а не для того, кто его писал. Кроме того, это сложно доказать. Ведь репортер может найти такие факты, от которых отвертеться никак не получится.

– Но ведь они будут ложными.

– Ну и что? Поверьте, никто ничего даже не заподозрит. Как вы думаете, понравится вашим поклонникам, которых вы призываете к добру, к свету, что сами-то вы далеко не ангел. Насиловать детей действительно мерзкое занятие, тем более в современном мире, вы же меня понимаете? В мире, где дети сами имеют право выбирать, кем им быть и как им жить…

– Да ну бросьте, неужели вы сделаете такое из-за нескольких концертов? – голос Софии прозвучал довольно дружелюбно.

– Вы, видимо, не поняли. В каждой стране происходят очень схожие процессы, но под разными соусами. Где-то под видом пропаганды нетрадиционных ценностей. Где-то в результате внедрения фашизма и диктатуры. Где-то под лозунгом neijuan[3]. И никто не протестует, народы мира с радостью принимают эти новые для них правила игры. Новые законы, новые идеологии. А тут вы со своими глупыми идеалами, – в голосе человека звучала сталь.

– Искусство для того и существует, чтобы говорить об идеалах.

– Надеюсь, вы меня услышали. Давайте говорить прямо. Мы требуем вашей покорности. Вы или будете делать то, что мы хотим, или… Ну сами понимаете… Видите ли, каждому в этом мире приходится выбирать, к кому примкнуть. От того, что решите вы, зависит ваше будущее. Мы очень хотим, чтобы оно было прекрасным, безоблачным и беззаботным. А для этого нужно всего лишь выбрать правильную сторону. В современном мире все просто: есть те, кто говорят то, что правильно, и те, кто говорят то, что думают. Людям с особым мнением всегда сложно жить. Если вообще возможно. Тем более в современном мире.

– Вы сами-то себя слышите? Вы вообще отдаете себе отчет в том, что говорите, или возомнили себя богами? С чего вы взяли, что имеете право решать, какое мнение для меня правильное, какое нет. Если вы занимаете высокие посты в правительстве – это еще не значит, что можете владеть моей жизнью, – воскликнула София.

– Вы ошибаетесь, можем. И не только вашей. Народ дал нам эту власть. Народ молчит и радуется косточкам с нашего стола. Хотите конфетку? Мы можем и вам дать, – в глазах человека вспыхнул насмешливый огонек.

– Да подавитесь вы сами своей конфеткой, я не ваша вещь и вам не принадлежу. Мне безразлично, какое мнение вы считаете правильным, какое нет. У меня есть свое мнение.

– Вы будете делать так, как мы скажем, или мы сделаем так, как посчитаем нужным. Представьте, что может случиться, если вы будете непослушной девочкой… Даже интересно, что вы выберете? Суицид? Нас в принципе такой вариант тоже устроит. Вы не будете петь свои песенки и говорить всякую ерунду, которую говорить не надо. Надеюсь, мы поняли друг друга. У вас еще есть время подумать. Идите, но не забывайтесь, вы наша птичка, и в нашей власти подарить вам золотую клетку или свернуть вашу нежную шейку…

София выскочила в коридор. Стены и потолок давили, казалось, что они сейчас упадут и расплющат ее. Простую, беззащитную женщину. Она быстро побежала к лестнице. Как будто за ней гонится стая диких псов, готовых разорвать на части. Двери громко хлопнули за ее спиной. Столкнувшись с двумя мужчинами, поднимающимися по лестнице, она понеслась вниз. Одна из ее туфель слетела с ноги, отскочив куда-то в угол. София остановилась и скинула вторую. Они мешали ей. К черту. Ей было невыносимо здесь находиться. И она босиком побежала прочь, перепрыгивая через ступеньки. Один мужчина остановился, обернулся ко второму.

– Ты это видел?

– Да, возмутительно, чего она о себе думает? Разве можно так.

– Да нет. Это же она. Это же София. Неужели ты не узнал?

– Вообще нет, хотя она так быстро пробежала, что я ее даже не разглядел.

– Да это была она. Я узнал ее. Ее плакаты висят по всему городу, ну ты чего?

– Ну возможно, интересно, что ее так напугало? Может, помочь надо?

– Да брось, она же миллиардерша. Сама себе поможет. А вот ее знаменитые туфельки… Она же в них недавно на «Грэмми» появлялась. Тогда еще все блогеры их облизали. Посмотри, ну точно, их ни с чем не спутаешь. Ручная работа. Пожалуй, можно было бы продать, думаю, тысяч пять за них легко удастся взять.

И он поспешил вниз по лестнице, подбирать туфли, пока кто-нибудь другой этого не сделал. Например, тот, с которым он поднимался.

София не помнила, как выскочила на улицу. Вдохнув свежего воздуха, она немного успокоилась. Огляделась вокруг. Люди спешили, шли друг другу навстречу. По дороге в несколько рядов ползли машины, время от времени останавливаясь у пешеходного перехода. У обочины стояло несколько такси. София побежала к ближайшему. Не обращая внимания на удивленные взгляды прохожих, она пролетела сквозь толпу и запрыгнула в автомобиль. За ней бежал ассистент, он уже почти добрался до машины, когда та тронулась. Все, что ему оставалось, – удивленно развести руками. Ну такие они творческие личности, чего же теперь поделать. А София даже не вспомнила о нем. У нее в голове гремели слова человека за столом:

– Вы будете делать то, что мы хотим, а если не будете… Ну вы сами понимаете…

От этих слов ее сердце замирало. Ну ведь так нельзя. Она же женщина. Это подло, низко. Неужели люди способны на подобное. Неужели они готовы просто по своей прихоти сломать кому-то жизнь. Еще и удовольствие от этого получают. Да они хуже самого дьявола. Господи, какая мерзость. Насколько люди могут быть гнилыми тварями. София сидела на заднем сиденье, смотрела в окно и ничего не видела. Ни проезжающих мимо машин, ни маленькой девочки, которая строила ей рожицы в окне одной из них. Не видела водителя своего такси. Смуглого мужчину с восточными чертами лица. Который внимательно смотрел на дорогу и время от времени бросал взгляд на пассажирское сиденье, пытаясь рассмотреть необычную девушку. Она запрыгнула в его машину, словно спасаясь от чего-то. Громко хлопнув дверью. Поначалу он хотел отругать ее, но, увидев ее глаза, вдруг передумал. В них было нечто странное. У нее явно какие-то проблемы, и весьма серьезные. Мужчина сжалился, в конце концов она же женщина. А его обязанность, как мужчины, оберегать женщину, кем бы она ни была. Конечно, он узнал ее, это не сложно. Ее плакаты были повсюду, и он выучил ее лицо наизусть. А в машине звучала музыка, ее музыка и ее голос. Только ему ничего от нее не нужно. Наоборот, он, мужчина, должен оказать помощь женщине, если она в беде.